человека, приговоренного к смертной казни, который уже возведен на эшафот
и хорошо понимает, что через несколько секунд он умрет, но прощаться с
жизнью он, тем не менее, очень не хочет и все еще на что-то надеется.
Я вышел из машины и мои руки резко взлетели вверх над головой, а
пальцы судорожно вытянулись к единственному, что было им хорошо знакомо в
этом мире - тучам.
И тучи ответили им.
Они ответили им огромной, чудовищно сильной, ослепительной
бело-голубой молнией, увидев которую, я подумал, что наступил конец света.
Эта невероятная молния ударила прямо в Ричарда... В одно мгновение от него
не осталось даже пара.
Последнее, что я запомнил перед тем, как мое сознание отключилось
окончательно, был сильный запах озона...
Пришел в себя я только на следующий день рано утром. Я сидел на своей
веранде и отрешенно смотрел на Большую Дюну. Ураган уже прошел. С моря дул
мне в лицо приятный прохладный ветерок. На серо-голубом пасмурном небе еще
видна была бледная серебристая луна. Я смотрел вдаль на то место, где
вчера погиб Ричард - там не было ничего, кроме небольшого пятна черного
песка в том месте, куда ударила молния. Машины Ричарда не было, почему-то,
тоже, но тогда это не имело совершенно никакого значения.
Я медленно опустил взгляд на свои руки. Глаза на пальцах были
открытыми, но какими-то остекленевшими и неподвижными. Они, судя по всему,
устали и дремали.
С неожиданной ясностью я вдруг понял, что именно мне необходимо
сделать. Сделать немедленно, не теряя ни секунды, пока они дремали. Пока
дверь была закрыта и пока я снова не стал безвольным дверным проемом. Я,
наконец, понял, что я должен сделать для того, чтобы эта дверь не
открылась больше никогда. Никогда!
Мне нужно было торопиться. Я уже заметил первую слабую реакцию глаз
на мои мысли. Они вздрогнули, но, слава Богу, не проснулись. Кисти рук
медленно сжались в кулаки, как бы пряча глаза от какой-то непонятной еще
смутной угрозы.
В моей гостиной есть небольшой камин, который я затапливал иногда в
холодную погоду. Быстро и решительно я растопил его, изо всех сил стараясь
не думать о том, что я замыслил сделать - ведь они без труда читали все
мои мысли. Я должен был сделать все как можно быстрее - до того, как они
заподозрят что-то не ладное и смогут помешать мне.
Когда дрова, наконец, разгорелись достаточно хорошо, а в трубе
загудел поднимающийся кверху сильный поток теплого воздуха я, не теряя ни
секунды, быстро сунул обе руки в самое пекло...
Глаза проснулись в то же мгновение и, агонизируя, стали с
удивительной силой рваться назад из камина. Мне стоило огромных усилий не
выпустить их обратно, не говоря уже о моей собственной боли. Я держал руки
в огне до тех пор, пока окончательно не убедился, что глаза погибли,
сгорели вместе с моими пальцами...
Я сделал то, что должен был сделать уже давно.
С тех пор прошло уже семь лет.
Я все еще живу в том же маленьком домике и наблюдаю за тем, как
взлетают ракеты. В последнее время их старты заметно участились - нынешняя
администрация уделяет развитию космических программ гораздо больше
внимания, чем предыдущая. Я слышал даже, что планируется большая серьезная
экспедиция на Венеру.
Имя мальчика я, кстати, разузнал, но теперь уже позабыл. Он
действительно оказался из той деревушки, о которой я и думал. В тот
злополучный для него день мать отпустила его погостить на выходные к другу
в соседнюю деревню. Поэтому тревога была поднята только в понедельник
утром. Ричард? Его, почему-то, все здесь считали просто старым индюком и
никто даже особенно не обратил внимания на его исчезновение. А те, что
обратили, подумали, наверное, что он уехал в Мэрилэнд и тоже со временем
совершенно забыли о нем.
Что же касается меня самого, то о себе мне сказать почти нечего.
Здесь меня, однако, считают, несмотря на мою замкнутость, очень
эксцентричным человеком. Иногда я, так же, как и многие другие бывшие
астронавты, пишу письма в Вашингтон со старчески-наивными просьбами
направить деньги, выделенные на космические исследования, хотя бы их
часть, на решение гораздо более насущных земных проблем.
Вместо пальцев у меня теперь остались специальные крюки из
нержавеющей стали. Управляюсь я ими довольно ловко. Человек вообще быстро
привыкает почти ко всему. Я, например, запросто держу ими бритву, когда
бреюсь и даже завязываю шнурки. Получается вполне сносно. По крайней мере,
у меня не будет никаких проблем, когда мне нужно будет нажать на курок и
застрелиться, вложив дуло пистолета в рот...
То, что вы уже знаете, началось со мной снова около трех недель
назад.
На груди у меня появилось идеально правильное кольцо из двенадцати
уже известных вам пронзительно ярких желто-золотых глаз.
СТИВЕН КИНГ
ГРУЗОВИКИ
ПАРНЯ звали Снодграсс, и как мне казалось, он готов был в любую мину-
ту выкинуть какой-нибудь фортель. Глаза его расширились, обнажив белки,
как у собаки перед дракой. Двое ребят, которых выбросило на автомобиль-
ную стоянку в стареньком "фьюри", пытались заговорить с ним, но он зад-
рал голову, словно слышал иные голоса. У него был плотненький животик,
обтянутый добротным костюмом, начинавшим слегка лосниться на заду. По
профессии коммивояжер, он, точно заснувшего щенка, прижимал к себе сумку
с образцами.
- Попробуй-ка еще раз радио, - сказал водитель грузовика за стойкой.
Буфетчик пожал плечами и включил приемник. Прошелся по диапазону, но
там не было ничего, кроме атмосферных помех.
- Крутишь слишком быстро, - запротестовал водитель грузовика. - Мог
ведь что-то и пропустить.
- Чертовщина, - произнес буфетчик. Это был пожилой чернокожий с улыб-
кой, обнажавшей золотые зубы. Сквозь окно ресторана он смотрел на автос-
тоянку.
Там находились семь или восемь грузовиков-тяжеловозов, моторы на хо-
лостом ходу низко урчали, издавая звук, похожий на мурлыканье огромных
котов. Пара "маков", "хемингуэй" и четыре или пять "рео". Грузови-
ки-трейлеры, перевозящие грузы на дальние расстояния, с массой номерных
знаков и с хлыстами-антеннами позади.
"Фьюри" двух ребят лежал крышей вниз в конце длинной извилистой поло-
сы, прочерченной по щебенке автомобильной стоянки. Он был смят до бесс-
мысленной груды металла. При въезде на площадку, где грузовики развора-
чивались, лежал раздавленный "кадиллак". Его владелец пялил глаза из-за
разбитого ветрового стекла, словно выпотрошенная рыба. С уха свисали оч-
ки в роговой оправе.
На полпути к "кадди" распласталось тело девушки в розовом платье. Она
выскочила из машины, когда поняла, что им несдобровать, бросилась бе-
жать. Но ей это не удалось. Вид ее был ужасен, хотя она и лежала лицом
вниз. Вокруг тучами роились мухи.
На противоположной стороне дороги старый "форд-универсал" врезался в
перила ограждения. Это произошло час назад. С тех пор там никто не появ-
лялся. Из окна автостраду не было видно, телефон молчал.
- Крутишь слишком быстро, - протестовал водитель грузовика. - Нуж-
но...
Именно тогда Снодграсс сорвался. Вскакивая, он опрокинул стол, разбив
вдребезги кофейные чашки и рассыпав сахарный песок. Глаза у него были
совсем сумасшедшие, челюсть отвисла, он бормотал:
- Нам нужно выбраться отсюда, нам нужно выбраться отсюда, нам нужно
выбраться отсюда...
Паренек закричал, его подружка пронзительно завопила. Я сидел на бли-
жайшем к двери высоком стуле и ухватил Снодграсса за рубашку, но тот
вырвался. Совсем спятил. Он вломился бы даже в дверь банковского сейфа.
Он побежал по гравию к дренажной канаве слева. Два грузовика ринулись
за ним, выхлопные трубы выплевывали в небо темно-коричневый дым, громад-
ные задние колеса струями выбрасывали вверх гравий.
Он был не более чем в пяти или шести шагах от края стоянки, когда
обернулся; на лице его отразился страх. Ноги запутались, он пошатнулся и
чуть не упал. Выпрямился, но было уже поздно.
Один из грузовиков уступил дорогу, другой рванулся вперед, свирепо
поблескивая на солнце решеткой радиатора. Снодграсс закричал, но пронзи-
тельный, истошный вопль утонул в оглушающем реве дизеля "рео".
Он не подмял Снодграсса под себя, а подбросил, как футболист подбра-
сывает мяч. На мгновение силуэт его, словно снятое с шеста пугало, поя-
вился на фоне раскаленного полуденного неба, а затем исчез в дренажной
канаве. Тормоза огромного грузовика зашипели, будто вздохнул дракон, пе-
редние колеса заклинило, они прочертили борозды в гравийном покрытии
стоянки, и грузовик, чуть не вспоров его носом, остановился.
В одной из кабинок ресторана закричала девчушка. Пальцами рук она
вцепилась в щеки, натягивая кожу, отчего ее лицо превратилось в маску
ведьмы.
Послышался звук разбитого стекла. Я повернул голову, оказалось, води-
тель грузовика так сдавил стакан, что тот хрустнул. Думаю, он ничего не
почувствовал. На стойку упали несколько капель молока и крови.
Чернокожий буфетчик застыл у приемника с полотенцем в руке, он был
ошеломлен. Зубы его блестели. На мгновение все затихло, если не считать
жужжания часов на стене да громыхания мотора "рео", вернувшегося к своим
дружкам. Затем девчушка заплакала, и это было хорошо или на худой конец
лучше.
Моя машина находилась на стоянке, тоже превращенная в металлолом. Это
был "камаро" 1971 года, и я все еще продолжал выплачивать за него, но
теперь, решил я, это уже не имело никакого значения.
В грузовиках никого не было.
Солнце сверкало и отражалось от стекол пустых кабин. Колеса вращались
сами по себе. Но об этом задумываться нельзя, будешь думать чересчур
много, сойдешь с ума. Как Снодграсс.
Прошло два часа. Солнце стало клониться к закату. Грузовики медленно
патрулировали стоянку, выписывая круги и восьмерки. Зажглись их стояноч-
ные огни.
Чтобы размяться, я дважды прошелся вдоль буфетной стойки, а затем сел
в кабинку перед длинным витринным стеклом. Это была обычная стоянка поб-
лизости от большой автострады, позади находилась заправочная станция с
бензином и дизельным топливом. Водители грузовиков заезжали сюда выпить
кофе с куском пирога.
- Мистер? - Голос звучал неуверенно.
Я оглянулся. Это были те двое из "фьюри". Пареньку, казалось, лет де-
вятнадцать. Девчонка выглядела моложе.
- Да?
- Что с вами случилось?
Я пожал плечами.
- Ехал по шоссе в Пелсон, - сказал я. - За мной пристроился грузовик
- я издали его увидел, - мчался как угорелый. Он обогнал "жучка"-"фоль-
ксвагена" и прицепом сбросил его с дороги, как пальцем сбрасывают бумаж-
ный комочек со стола. Я подумал, что грузовик тоже свалится. Ни один во-
дитель его бы не удержал, когда прицеп болтается из стороны в сторону.
Но не свалился. "Фольксваген" раз шесть-семь перевернулся и взорвался. А
грузовик то же самое сделал со следующей машиной, ехавшей в том же нап-
равлении. Он уже приближался ко мне, но я быстренько свернул на съездную
дорогу. - Я засмеялся, однако мне совсем не было весело. - Попал прямо
на стоянку для грузовиков. Из огня да в полымя.
Девчушка сглотнула:
- Мы видели, как автобус "грейхаунд" мчался по дороге, ведущей на юг.
Он... пахал... прямо по машинам. Потом взорвался и сгорел, но перед этим
устроил... бойню.
Автобус "грейхаунд". Это что-то новое. И неприятное.
Внезапно зажглись все фары, залив стоянку жутким, слепящим светом.
Грузовики с ревом ездили туда-сюда. Фары как будто стали их глазами, и
в нарастающем мраке темные коробки трейлеров казались горбатыми
доисторическими животными.
Буфетчик сказал:
- А не опасно включить свет?
