несколько минут, я успел разглядеть и кое-что другое, не менее ужасное.
Это были глаза этого чудовища - ярко-желтые, горящие дикой злобой. В них
не было ничего человеческого! И было их... четыре, а не два. Четыре
бесформенные глазницы в омерзительных нависающих на них разлагающихся
складках. Начиная от шеи вдоль груди и живота до самой промежности шла
страшная глубокая щель с проглядывавшими из нее ярко-красными и розовыми
пульсирующими тканями, еще почти нетронутыми разложением.
Вы понимаете?.. Это чудовище, подобно простейшим одноклеточным
организмам, делилось на две части... Их должно было стать двое... Не знаю,
помешал Генри этому дьявольскому процессу или нет.
Всю дорогу до бара мы пробежали сломя голову и не сказав друг другу
ни слова. От только что увиденного и пережитого в голове у меня стоял один
сплошной туман. Не знаю, о чем думал тогда Берти, зато знаю, о чем думал я
- о таблице умножения: дважды два - четыре, дважды четыре - восемь, дважды
восемь - шестнадцать, дважды шестнадцать - ...
Как мы добежали до бара - не помню. Помню только, что добежали на
одном дыхании. Навстречу нам выскочили Карл и Билл Пелхэм и тут же
засыпали нас вопросами. Ни один из нас не промолвил ни слова.
Остановившись, наконец, мы обернулись назад, надеясь увидеть догоняющего
нас Генри. Но Генри не было. Обоих нас била крупная дрожь. Мы вошли внутрь
и тяжело опустились за столик. Перед нами сразу же поставили пиво. За этим
столиком мы сидим и до сих пор. Я досчитал уже до 2х32768 и жду, что
вот-вот наступит конец света... если не вернется, все-таки Генри.
Надеюсь, он вернется. Конечно, он вернется...
НОЧНАЯ СМЕНА
2 часа ночи, пятница.
Холл с наслаждением затягивался сигаретой, развалившись на небольшой
скамье недалеко от элеватора. Скамья эта была единственным местом на
третьем этаже, где можно было спокойно перекурить и ненадолго отвлечься от
работы, не опасаясь появления начальства. Именно в этот момент и появился
зловредный Уорвик. Холл совершенно не ожидал увидеть шефа и был,
естественно, совсем не рад этой неожиданной встрече, рассчитывая, что
Уорвик может появиться там никак не раньше трех. Да и вообще, он редко
показывался на рабочих местах во время ночной смены. Особенно на третьем
этаже. В это время он предпочитал, обычно, отсиживаться в своем офисе н
попивать кофе из своего любимого электрического кофейника, который стоял у
него прямо на рабочем столе. Кроме того, в последнее время стояла ужасная
жара и, в связи с этим, выше первого этажа Уорвик обычно не поднимался.
Этот июнь вообще был самым жарким месяцем за всю историю
существования Гейтс Фоллз. Однажды уже в три часа утра (!), столбик
термометра, висящего у элеватора, поднялся почти до 35С! Можете
представить себе, какое адское пекло стояло там в дневную смену.
Холл работал на подъемнике в старом, давно созревшем для свалки
приспособлении, изготовленном какой-то кливлендской фирмой еще в 1934
году. Устроился он на этот завод совсем недавно, в апреле, что означало,
что он получал по 1 доллару и 78 центов за час работы. Пока это его вполне
устраивало - ни жены, ни постоянной подруги. Кормить и содержать ему,
кроме себя, тоже было некого. За последние три года он, подобно бродяге,
кочевал из города в город, нигде не задерживаясь дольше нескольких
месяцев: Беркли (студент колледжа), Лейк Тахоу (водитель автобуса),
Гэлвестон (портовый грузчик), Майами (помощник повара), Уилинг (таксист и
мойщик посуды) и, наконец, Гейтс Фоллз (оператор подъемника). Здесь он
собирался пробыть по крайней мере до первого снега. Человеком Холл был
спокойным, склонным к уединению и очень любил поэтому те редкие часы
работы завода, когда бешеный ритм производства немного утихал, давая ему
возможность расслабиться и, улизнув на третий этаж, предаться своим
мыслям. Новое место работы его. в принципе пока устраивало.
Единственное, что ему здесь не нравилось, были крысы.
Третий этаж был длинным и пустынным. Освещен он был только мерцающими
отблесками света с нижних этажей завода и был, в отличие от них
относительно тихим и почти безлюдным, поскольку совершенно не был занят
никакими производственными мощностями. Другое дело - крысы. Их здесь было
немало. Единственным действующим механизмом на этом этаже, был грузовой
лифт, которому безразлично есть ли что-нибудь на третьем этаже, нужен он
здесь или нет. А здесь, в общем-то, ничего и не было, кроме огромного
количества девяностофунтовых ящиков с каким-то производственным волокном,
давно ожидающих сортировки на предмет пригодности. Некоторые из них
(особенно те, в которых было спутанное и порванное волокно) валялись здесь
уже, наверное, несколько лет и были покрыты толстым темно-серым слоем
жирной производственной пыли. Ящики эти были идеальным убежищем для крыс -
отвратительных огромных и толстопузых тварей с дико сверкающими
выпученными черными глазами. Эти отвратительные создания нагло сновали
почти повсюду вокруг, опасаясь приближаться лишь к человеку. Но даже с
такого расстояния в их шерсти отчетливо были видны крупные и не менее
отвратительные вши или какие-то другие паразиты, в которых Холл разбирался
хуже.
За то небольшое время, что Холл успел проработать на заводе, у него
появилась одна немного странная привычка - он собирал все пивные банки,
которые попадались ему на глаза и складывал их в кучу рядом с тем местом,
куда он любил подниматься отдыхать. Этих банок была у него там уже целая
куча. Даже не куча, а, скорее, некий арсенал, - поскольку иногда, чтобы
развлечься или просто развеять тоску, он швырялся ими по снующим
взад-вперед крысам, причиняя им этим довольно незначительное, впрочем,
беспокойство.
За этим занятием его несколько дней назад незаметно застал
управляющий завода мистер Формэн, тихо поднявшийся зачем-то на третий этаж
по лестнице, а не на лифте.
- Чем это вы тут занимаетесь, Холл? - недоуменно спросил он.
- Крысы, - спокойно ответил Холл, понимая, насколько нелепо звучат
его слова. - Я борюсь с ними с помощью банок из-под пива.
Крыс, в общем-то, почти и не было - почти все они попрятались от
жары.
Точно такой же, слово в слово, вопрос задал сейчас и Уорвик. Получив
такой же, как и несколькими строками выше, ответ, он машинально кивнул
головой и замолчал на несколько секунд, пытаясь осмыслить неожиданные
слова Холла. Уорвик занимал должность начальника участка и был крупным,
коренастым, но немного туповатым человеком. Рукава его почти полностью
промокшей от пота рубашки были угрожающе закатаны, а галстук ослаблен и
сдвинут набок. Поняв, наконец, что над ним смеются, он дико сверкнул
глазами и рявкнул на спокойно развалившегося на лавке и почти не
обращающего на него внимания Холла:
- Мы платим вам не за то, чтобы вы швырялись банками по крысам в
рабочее время, мистер!
- Гарри не посылает запроса вот уже двадцать минут, - лениво
отбрехиваясь, вяло огрызнулся Холл. - Я же не могу включать подъемника, не
получив запроса.
Про себя же, тоже довольно спокойно, он подумал следующее: "Какого
черта, паршивая ты задница, тебе не силится в твоей дурацкой конторе.
Попивал бы лучше свой дурацкий кофе и не мотал бы людям нервы своими
дурацкими вопросами и воплями".
Уорвик резко дернул головой, давая этим понять, что разговор окончен
и затопал вниз по лестнице, обиженно и возмущенно бубня себе под нос:
- Шайка бездельников! Сейчас загляну еще к Висконски. Ставлю пять
против одного, что он наверняка почитывает сейчас какой-нибудь журнальчик!
А мы платим ему за это деньги!
Холл так и не сказал ему больше ни слова в свое оправдание, резонно
решив, что это совершенно бессмысленное занятие.
Уорвик неожиданно остановился и снова затопал вверх.
"Что на этот раз", - устало подумал Холл.
Уорвик действительно собирался сказать что-то еще, но, увидев вдруг
крысу, резко вскрикнул:
- Еще одна! Давай скорее!
Холл молниеносно метнул банку из-под "Нехи", которую уже держал в
руке. Банка была пущена метко и толстая крыса, пучеглазо таращившаяся на
них с одного из верхних ящиков, противно пискнула и с глухим звуком
грохнулась на пол. Уорвик откинул голову назад и радостно захохотал, когда
Холл встал для того, чтобы принести банку назад.
- Вообще-то я искал тебя специально для того, чтобы поговорить, -
сказал, наконец, Уорвик, - на этот раз более дружелюбно.
- Неужели?
- Следующая неделя - четвертая неделя июля, - начал Уорвик. - Это
значит, что для рабочих, работающих у нас больше года, с понедельника по
субботу будут выходные. Для остальных же - сокращенный рабочий день и
уборка цехов и территории. На это время у меня есть к тебе одно интересное
предложение. Я набираю одну специальную команду. Хочешь неплохо
подзаработать?
- Смотря что нужно делать, - почти не проявляя заинтересованности,
пожал плечами Холл.
- Надо будет вычистить все подвальное помещение. Этим никто не
занимался уже двенадцать лет. Работенка, конечно, адская, но мы собираемся
использовать брандспойты и отсасывающие насосы.
- Так почему бы вам не заняться этим самому заодно с советом
директоров, раз все так просто?
Уорвик зло сверкнул глазами:
- Согласен или нет? Два доллара в час сверх обычной платы. И двойная
оплата за сверхурочное время.
Холл быстро прикинул, что сможет быстро заработать таким образом
семьдесят пять долларов, которые как раз были бы ему сейчас очень кстати.
- Я согласен.
- Работать будем по ночам. Из-за жары. К понедельнику будь готов. Я
на тебя рассчитываю.
С этими словами Уорвик опять затопал вниз по лестнице. Сделав
несколько шагов, он остановился и снова обернулся к Холлу:
- Ты ведь учился в колледже, не так ли?
Холл кивнул.
- О'кей, студент. Буду иметь в виду.
Уорвик наконец ушел. Холл закурил еще одну сигарету и, сжав в руке
банку из-под минеральной воды, стал дожидаться появления следующей крысы.
Он попытался представить себе, что представляет собой подвал и в
воображении его возникло непроглядная тьма, сырость плесень, зловонный
запах гнили и... крысы. Огромное, невообразимое количество крыс. Может
быть там есть даже и летучие мыши. Какая гнусность!
Холл с омерзением швырнул банку об стену и грустно и устало улыбнулся
самому себе. Откуда-то издалека донесся зычный голос Уорвика, что есть
силы распекающего бедного Висконски.
О'КЕЙ, СТУДЕНТ. БУДУ ИМЕТЬ В ВИДУ.
Вспомнив эту фразу, Холл мгновенно перестал улыбаться и сделал
глубокую затяжку. Через несколько секунд поступил запрос от Висконски о
подъеме груза нейлонового волокна и Холл отправился к своему рабочему
месту. Крысы сразу же повылазили из своих ящиков и расселись на их
крышках, провожая его немигающими черными глазами. Выглядели они совсем
как присяжные в суде.
11 вечера, понедельник.
Когда вошел Уорвик, одетый в старые рабочие джинсы и высокие
резиновые сапоги, его дожидались уже около тридцати шести человек. В этот
момент Холл как раз слушал краем уха нудную болтовню Висконски. Гарри
Висконски был необычайно толстым, необычайно ленивым и необычайно угрюмым
человеком.
- Ну и работенка нам подвалила, - ныл Висконски, когда вошел Уорвик.
- Вот посмотрите, домой мы вернемся с рожами, которые будут чернее, чем
самая черная ночь в Персии.
- О'кей, - бодро начал Уорвик. - Судя по плану подвала, внизу должен
