помнила кое-что из дневной поездки - Бог знает, как много, но вполне
достаточно, чтобы быть уверенной, что я не попытаюсь ехать ее маршрутом
в темноте, - да и вообще... хотя я видел по ее глазам, что вообще-то это
не столь уж беспокоит ее.
- Поэтому я просто сказал, что меня это никак не затруднит, и
закончил свой обед куда лучше, чем начал его. Уже стемнело, когда она
отвезла нас к дому той женщины в Бэнгоре, с которой разговаривала по
телефону. Выйдя из машины, Фелия глянула на меня с тем же бесовским
огоньком в глазах и спросила:
"А теперь вы действительно не хотите остаться и подождать здесь до
утра, Хомер? Я заметила парочку ответвлений сегодня, и хотя не могу
найти их на карте, думаю, что они позволили бы срезать еще несколько
миль".
Я ответил:
"Ладно, миссис, мне бы хотелось, но в моем возрасте лучшей постелью
будет моя собственная, как мне кажется. Я отведу вашу машину и никак не
поврежу ее, хотя, думается, сделаю это более длинным путем по сравнению
с вашим", - Она рассмеялась, очень добродушно и поцеловала меня. Это был
лучший поцелуй в моей жизни, Дэйв, хотя он был поцелуем в щеку и дала
его замужняя женщина, но он был словно спелый персик или словно те
цветы, которые раскрываются ночью, и когда ее губы коснулись моей кожи,
я почувствовал...
Я не знаю точно, что именно я почувствовал, потому что мужчине трудно
описать словами, что он чувствует с девушкой, словно персик, когда он
находится во вдруг помолодевшем мире.
- Я все хожу вокруг да около, но думаю, что тебе и так все понятно.
Такие вещи навсегда входят красной строкой в твою память и уже никогда
не могут быть стертыми.
"Вы чудный человек, Хомер, и я люблю вас за то, что вы терпеливо
слушали меня и поехали сюда со мной, - сказала она. - Правьте
осторожно".
- Потом она пошла в дом этой женщины. А я, я поехал домой.
- Каким путем ты поехал? - спросил я Хомера.
Он тихо рассмеялся.
- По главной магистрали. Ты дурачина, - ответил он, и я еще никогда
не видел столько морщинок на его лице. Он сидел на своем месте и смотрел
на небо. - Пришло лето, и она исчезла. Я особо и не искал ее... этим
летом у нас случился пожар, ты помнишь, а затем был ураган, который
поломал все деревья. Напряженное время для сторожей. О, я думал о ней
время от времени, и о том дне, и об ее поцелуе, и мне начинало казаться,
что все это было во сне, а не наяву. Словно в то время, когда мне было
семнадцать и я не мог ни о чем думать, кроме как о девушках. Я занимался
вспашкой западного поля Джорджа Бэскомба, того самого, что лежит у
самого подножья гор на другом берегу озера и мечтал о том, что является
обычным для подростков моего возраста. И я заехал бороной по одному из
камней, а тот раскололся и начал истекать кровью. По крайней мере, мне
так показалось. Какая-то красная масса начала сочиться из расколотого
камня и уходить в почву. И я никому ничего об этом не рассказал, только
матери. Да и ей я не стал объяснять, что это значило для меня, хотя она
и стирала мои забрызганные кровью штаны и могла догадываться. В любом
случае, она считала, что мне следует помолиться. Что я и сделал, но не
получил какого-либо особого облегчения, однако, через какое-то время мне
стало вдруг казаться, что все это было сном, а не наяву. И здесь было то
же самое, как это иногда почему-то случается. В самой середине вдруг
появляются трещины, Дэйв. Ты знаешь это?
- Да, - ответил я, думая о той ночи, когда сам столкнулся с чем-то
подобным.
Это было в 1959 году, очень плохом году для всех нас, но мои дети не
знали, что год был плохой, и они хотели есть, как обычно. Я увидел
стайку белых куропаток на заднем поле Генри Браггера, и с наступлением
темноты отправился туда с фонарем. Вы можете подстрелить парочку таких
куропаток поздним летом, когда они нагуляли жирок, причем вторая
прилетит к первой, уже подстреленной, словно для того, чтобы спросить:
"Что за чертовщина? Разве уже настала осень? ", и вы можете сшибить ее,
как при игре в боулинг. Вы можете раздобыть мяса, чтобы накормить им
тех, кто его не видел шесть недель, и сжечь перья, чтобы никто не
заметил вашего браконьерства. Конечно, эти две куропатки должны были бы
послужить мишенью для охотников в ноябре, но ведь дети должны хотя бы
иногда быть сытыми. Подобно тому человеку из Массачусетса, который
заявил, что ему бы хотелось пожить здесь целый год, я могу сказать
только, что иногда нам приходится пользоваться своими правами и
привилегиями только ночью, хотя хотелось бы иметь их круглый год.
Поэтому я был на поле ночью и вдруг увидел огромный оранжевый шар в
небе; он спускался все ниже и ниже, а я смотрел на него, разинув рот и
затаив дыхание. Когда же он осветил все озеро, оно, казалось, вспыхнуло
солнечным огнем на минуту и испустило ответные лучи вверх, в небо. Никто
никогда не говорил мне об этом странном свете, и я сам тоже никому
ничего о нем не рассказывал, потому что боялся, что меня засмеют, но
более всего я опасался, что собеседники поинтересуются, какого дьявола я
оказался ночью на поле. А через какое-то время наступило то, о чем уже
говорил Хомер: мне стало казаться, что все это было сном, и у меня не
было никаких вещественных доказательств, что все это случилось наяву.
Это было похоже на лунный свет. Я не мог управлять им, и -мне не за что
было зацепиться. Поэтому я оставил его в покое, как человек, который
знает, что день наступит в любом случае, что бы он не думал и не
предпринимал по этому поводу.
- В самой середке многих вещей попадаются щели, - сказал Хомер, и
уселся более прямо, словно ему ранее было не совсем удобно. - Прямо-таки
в чертовой серединке, тютелька в тютельку, не левее и не правее центра и
все, что ты можешь, - это сказать: "Тут ничего не поделаешь", они здесь,
эти чертовы щели, и ты должен их как-то обойти, подобно тому, как
объезжаешь на машине рытвину на дороге, которая грозит поломать тебе
ось. Ты понимаешь меня? И ты стараешься забыть о них. Или это напоминает
тебе вспашку земли, когда ты можешь вдруг попасть в какую-то яму. Но
если тебе вдруг попадется какой-то разлом в земле, в котором ты видишь
мрачную тьму, наподобие пещеры, ты скажешь самому себе: "Обойди-ка это
место, старина. Не трогай его! Я здесь могу здорово вляпаться, так что
возьму-ка я влево". Потому что ты не искатель пещер или поклонник
каких-то научных изысканий, а занимаешься доброй пахотой.
"Щели в середине вещей"...
Он довольно долго словно грезил наяву, и я не трогал его. Не делал
никаких попыток вернуть его на землю. И наконец он сказал:
- Она исчезла в августе. В первый раз я увидел ее в начале июля, и
она выглядела... - Хомер повернулся ко мне и сказал каждое слово очень
медленно и четко, с большим нажимом:
- Дэйв Оуэнс, она выглядела великолепно! Просто была великолепной и
дикой и почти неукрощенной. Те небольшие морщинки вокруг глаз, которые я
заметил раньше, казалось, куда-то исчезли. Уорт Тодд был на какой-то
конференции или где-то там еще в Бостоне. И она стояла тут, на самом
краешке террасы - а я был посредине ее, в рубашке навыпуск, - и она мне
вдруг говорит:
"Хомер, вы никогда не поверите в это".
"Нет, миссис, но я попытаюсь", - ответил я.
"Я нашла еще две новые дороги, - сказала Фелия, - и добралась до
Бэнгора в последний раз, проехав всего шестьдесят семь миль".
- Я помнил, что она говорила мне в прошлый раз, и ответил:
"Это невозможно, миссис. Извините меня, конечно, но я проверял сам
расстояние на карте в милях, и семьдесят девять - это тот минимум,
который нужен вороне для полета по кратчайшей прямой". - Она рассмеялась
и стала выглядеть еще красивей, чем прежде. Подобно богиням в солнечном
свете, на одном из холмов, что описаны в древних сказаниях, когда на
земле не было ничего, кроме зелени и фонтанов, а у людей не было
морщинок и слез, потому что совсем не было причин для печали.
"Это верно, - ответила она, - и вы не сможете пробежать милю быстрее
четырех минут. Это математически доказано".
"Это ведь не одно и то же", - заметил я.
"Одно и то же, - возразила она. - Сложите карту и посмотрите, куда
исчезнут все эти линии, Хомер. Их будет намного меньше, чем если бы вы
ехали по самой прямой линии. И чем больше вы сделаете сгибов, тем меньше
останется миль".
- Я еще хорошо тогда помнил нашу с ней поездку, хотя это и было
словно во сне, а потому сказал:
"Миссис, вы, конечно, легко можете сложить карту, но вы не сумеете
сложить настоящую землю. Или, по крайней мере, вам не следует пытаться
это делать. Нам следует не трогать это".
"Нет, сэр, - возразила она. - Это единственная сейчас вещь в моей
жизни, которую я не могу не трогать, потому что она здесь и она - моя".
- Тремя неделями позже - примерно за две недели до ее исчезновения -
она позвонила мне из Бэнгора. Она сказала:
"Уорт уехал в Нью-Йорк, и я еду к вам. Я куда-то задевала свой ключ
от дома, Хомер. Мне бы хотелось, чтобы вы открыли дом, и я могла бы
попасть в него".
- Этот звонок был около восьми вечера, и как раз начало смеркаться. Я
перекусил сэндвичем с пивом перед уходом - не более двадцати минут.
Потом я приехал сюда. Все это вместе взятое не могло занять более сорока
пяти минут. Когда я подходил к дому Тоддов, я увидел огонек у кладовой,
который я никак не мог оставить ранее. Я посмотрел на этот свет с
изумлением и почти побежал туда - и чуть было не столкнулся с ее
дьявольским "Мерседесом". Он был припаркован на склоне так, словно это
мог сделать только пьяный, и вся машина снизу доверху была забрызгана не
то навозом, не то грязью, а в той жиже вдоль корпуса машины
вкрапливалось нечто типа морских водорослей... только когда фары моей
машины осветили их, мне вдруг показалось, что они движутся. Я
припарковал свой грузовичок позади "Мерседеса" и вышел из него. Эти
растения не были морскими водорослями, но это была трава, похожая на
водоросли, и они двигались... очень слабо и вяло, словно умирая. Я
коснулся одной из них, и она попыталась обхватить мою руку. Ощущение
было очень неприятным, почти ужасным. Я отдернул руку и обтер ее об
штанину. Я обошел машину и встал у ее переда. Тот выглядел словно
пропахавший девяносто миль болот и низин. Выглядел очень усталым.
Какие-то жуки были прилеплены по всему ветровому стеклу, только они не
были похожи ни на одно известное мне насекомое, которое' бы я ранее
встречал. Среди них находился и мотылек размером с воробья, его крылья
все еще слегка колыхались и подергивались, теряя остатки жизни. Были
также какие-то существа, напоминавшие москитов, только у них можно было
заметить настоящие глаза, и они, казалось, рассматривали меня. Я мог
слышать, как налипшие растения царапают корпус автомобиля, умирая и
стараясь за что-нибудь зацепиться. И все, о чем я мог думать, было: "Где
же, черт возьми, она ехала? И как ухитрилась попасть сюда за три
четверти часа?" Затем я увидел еще кое-что. Это было какое-то животное,
почти расплющенное на решетке радиатора, как раз под самой эмблемой
фирмы "Мерседес" - типа звезды, вставленной в круг. Вообще-то
большинство животных погибает под колесами автомобилей, потому что они
прижимаются к земле, надеясь, что беда пронесется над ними. Но сплошь и
рядом некоторые из них вдруг прыгают не в сторону, а прямо на чертову
машину, и это безумие может привести к гибели не только животного, но и
водителя с пассажирами - мне случалось слышать о таких происшествиях.
Это создание, видимо, сделало то же самое. И оно выглядело так, что
