автомобиля, и на мгновение я увидел ее - с длинными красными волосами
вокруг лица, со лбом, горящим в ночи, как лампа. Светящимся, как Луна.
Он забрался в машину - и она укатила. Я стоял и смотрел на мерцающие
огоньки во мраке, отбрасываемые ее красными волосами... они стремительно
уменьшались и удалялись. Они были, как тлеющие угольки, затем как
мерцающие светлячки, а потом и вовсе исчезли.
Вермонт. Так я говорил всем нашим горожанам о Хомере. И они верили в
этот Вермонт, потому что он находится столь далеко, сколько только они и
могут вообразить своим рутинным сознанием. Иногда я и сам начинаю верить
в это, особенно, когда устану и выдохнусь. В другое время я думаю о них
по-другому -весь этот октябрь, к примеру, потому что октябрь - именно
тот месяц, когда человек думает о далеких местах и дорогах, ведущих к
ним. Я сижу на скамейке у магазина Белла и думаю о Хомере Бакленде и той
прекрасной девушке, которая открыла ему дверцу, когда он подошел к
машине с доверху наполненной канистрой с бензином в правой руке - она
ведь выглядела никак не старше девушки лет шестнадцати, и ее красота
была ужасающей, но я думаю, что это не оказалось бы смертельным для
человека, повернувшегося к ней; ведь на . мгновение ее глаза скользнули
по мне - а я остался жив, хотя часть меня и умерла тут же у ее ног.
Олимп должен быть прославлен в глазах и сердцах, и всегда есть те,
кто не только жаждет, но и находит пути к нему, быть может. Но я знаю,
что Касл Рок - это словно тыльная сторона моей ладони, и я никогда не
смогу покинуть его и искать кратчайшие пути среди всех возможных и
невозможных дорог; в октябре небо над озером уже не напоминает о славе,
а скорее навевает размышления обо всем происходящем, как и те большие
белые облака, которые плывут наверху столь медленно и величаво. Я сижу
на скамейке и думаю о Фелии Тодд и Хомере Бакленде, и мне совсем не
всегда и не обязательно хочется находиться там, где находятся они... но
я все еще жалею, что я не курильщик. 4
5
УТРЕННЯЯ ДОСТАВКА
(МОЛОЧНИК №1)
Стивен КИНГ
ONLINE БИБЛИОТЕКА http://russiaonline.da.ru
Рассвет медленно крался по Калвер-стрит. "Обитателю любого дома, не
спавшему в этот час, могло показаться, что за окном еще хозяйничает
глухая темная ночь, но это было не так. Рассвет потихоньку вступал в
свои права вот уже в течение получаса. Сидевшая на большом клене на углу
Калвер-стрит и Бэлфор-авеню рыжая белка встряхнулась и устремила взор
своих круглых бессонных глазок на погруженные в сон дома. В полуквартале
от нее воробей, взбодренный купанием в специальной ванночке для птиц,
сидел, отряхиваясь и разбрасывая вокруг жемчужные капельки. Муравью,
петляющему вдоль канавы, посчастливилось отыскать крошку шоколада в
пустой измятой обертке плитки.
Ночной бриз, шевеливший листву деревьев и раздувавший занавески,
утих, клен на углу последний раз прошумел ветвями и замер. Застыл в
ожидании увертюры, которая последует за этими робкими звуками.
Небо на востоке тронула тонкая полоска света. Дежурство ночной птицы
козодоя окончилось - на посту ее сменили вновь ожившие цикады. Они
запели - сначала совсем тихо и неуверенно, словно опасаясь
приветствовать наступление дня в одиночестве.
Белка нырнула в теплое гнездо на морщинистой развилке клена.
Воробей, трепеща крылышками, сидел на краю ванночки, все еще не
решаясь взлететь.
Муравей так и замер над своим сокровищем и напоминал в этот миг
библиотекаря, любующегося старым фолиантом.
Калвер-стрит балансировала на грани между светом и тьмой.
Внезапно где-то вдалеке возник звук. Он неуклонно нарастал, заполняя
собой все пространство, пока наконец не начало казаться, что он всегда
присутствовал здесь и заглушался лишь ночными шумами. Он рос, набирал
силу и отчетливость, и в конце концов стало ясно, что издает его мотор
грузовичка, развозящего молоко.
Грузовичок свернул с Бэлфор на Калвер. Это был очень симпатичный и
аккуратный бежевый грузовичок с красными буквами на борту. Белка
высунулась из морщинистого рта в развилке дерева, словно язычок,
посмотрела на машину и тут вдруг углядела очень соблазнительный с виду
кусочек пуха, как нельзя более подходящий для выстилки гнезда. Он свисал
с ветки прямо у нее над головой. Воробей взлетел. Муравей ухватил
столько шоколада, сколько мог унести, и потащил свою добычу в
муравейник. Цикады запели громче и увереннее. Где-то в квартале от
перекрестка залаяла собака. Буквы на борту грузовика гласили:
"МОЛОЧНЫЕ ПРОДУКТЫ КРЕЙМЕРА". Рядом была нарисована бутылка молока,
чуть ниже красовалась надпись уже более мелкими буквами:
"УТРЕННЯЯ ДОСТАВКА - НАША СПЕЦИАЛЬНОСТЬ!"
На молочнике была серо-синяя униформа и пилотка. На нагрудном
кармашке золотыми нитками было вышито имя "СПАЙК". Он тихонько
насвистывал в такт еле слышному позвякиванию бутылок в холодильной
камере.
Грузовичок съехал на обочину возле дома Макензи и затормозил.
Молочник подхватил картонную коробку, стоявшую у его ног, и выпрыгнул из
кабины. На секунду остановился, вдохнул всей грудью пахнущий свежестью и
новизной воздух, затем решительно зашагал к дому.
К почтовому ящику с помощью магнита в виде маленького красного
помидорчика был прикреплен квадратик плотной белой бумаги. Спайк
вгляделся в него попристальнее, медленно и внимательно, даже с каким-то
трепетом прочитал, что там было написано. Так читают послание, найденное
в старой, облепленной солью и грязью бутылке:
1 кв, молока
1 уп, сливок
1 сок (апельсин)
Спасибо Нелла М.
Какое-то время молочник задумчиво взирал на картонную коробку,
которую держал в руках, затем поставил ее на землю и извлек молоко и
сливки. Снова взглянул на записку, слегка сдвинул край "помидорчика" -
убедиться, что не пропустил какой-нибудь точки, черточки или запятой,
которые могли изменить смысл послания, - кивнул, вернул магнит на место,
подхватил коробку и вернулся к машине.
В грузовике было темно, прохладно и пахло сыростью. К ней
примешивался кисловатый запах брожения. Апельсиновый сок стоял за
банками с белладонной. Он вытащил коробку изо льда, еще раз
удовлетворенно кивнул и снова пошел к дому. Поставил коробку с соком
рядом с молоком и сливками, а затем вернулся к машине.
Невдалеке раздался гудок. Он донесся с фабрики-прачечной, где работал
старый приятель Спайка - Роки. Пять часов утра. Он представил, как
приступил к работе Роки - среди всех этих вращающихся барабанов, липкой
удушающей жары, - и улыбнулся. Возможно, он увидится с Роки позже.
Возможно, даже сегодня вечером.., когда с доставкой будет покончено.
Спайк включил мотор и двинулся дальше. С запачканного кровью крюка
для мясных туш, вделанного в потолок кабины, свисал на тоненьком ремешке
из кожзаменителя маленький транзисторный приемник. Он включил его, и
тихая музыка заполнила кабину, сливаясь с рокотом мотора, пока он катил
себе к дому Маккарти.
Записка от миссис Маккарти находилась на обычном месте - из щели
почтового ящика торчал белый уголок. Содержание было лаконичным до
предела:
Шоколад. Спайк достал авторучку, нацарапал на белом квадратике
"Доставлено" и затолкал бумажку обратно в щель. Затем вернулся к
грузовику. Шоколадным молоком были забиты два холодильника, находившиеся
в задней части грузовика, у самой двери. Это объяснялось тем, что в июне
продукт пользовался особенно большим спросом. Спайк покосился на
холодильник, потом протянул руку и нащупал в дальнем углу за ним пустую
картонку из-под шоколадного молока. Ну разумеется, она бита коричневой,
и на картинке красовался счастливый до бесконечности юнец а над ним
полукругом размещалась надпись, уведомляющая потребителя о том, что этот
продукт фирмы Креймера сделан из самого качественного цельного молока.
"Можно употреблять горячим и холодным. Дети его просто обожают"
Спайк поставил пустую картонку на ящик с упаковками. Открыл
холодильник и достал из него майонезную баночку. Смахнул ледяную крошку
и заглянул внутрь через стекло. Тарантул шевелился, но еле-еле. Холод
одурманил его.
Спайк снял крышку с баночки и перевернул ее над пустой картонкой.
Тарантул предпринял робкую попытку удержаться на стекле, но не преуспел
и с глухим стуком шлепнулся вниз, на дно пустой картонки из-под
шоколадного молока. Молочник , аккуратно сложил края картонки, отрезав
тем самым пауку путь к бегству. Затем понес ее к дому миссис Маккарти и
поставил на дорожке, у самого входа. Пауки были его любимчиками. Вообще
самым лучшим из того, что у него было в арсенале. День, когда удавалось
доставить паука, был, по мнению Спайка, прожит не зря.
По мере того как он неспешно продолжал свое продвижение по
Калвер-стрит, симфония утра все крепла и звучала уже, почти в полную
силу. Жемчужно-серая полоска на горизонте сменилась всплеском розового
света, вначале робкого и едва различимого, пока не превратилась в алый
клин, а потом почти сразу же начала бледнеть - по мере того как небо
наливалось летней голубизной. Первые лучи солнца, нарядные и прямые,
словно с какого-нибудь детского рисунка в тетради для занятий в
воскресной школе, уже готовы были засиять над горизонтом.
У дома Уэбберов Спайк оставил пузырек с этикеткой от крема
универсального применения, наполненный концентрированным раствором
соляной кислоты. Перед домом Дженнерсов - пять кварт молока. У них росли
ребятишки. Сам он никогда не видел их, но на заднем дворе стоял шалаш, а
на газоне перед домом иногда валялись забытые велосипеды и мячи.
Коллинзам достались две кварты молока и коробка йогурта. У дома миссис
Ордсвей осталась упаковка яичного напитка с сахаром и сливками,
сдобренного настойкой белладонны.
Где-то впереди, примерно в квартале от дома миссис Ордсвей, хлопнула
дверь. Мистер Уэббер, которому надо было ехать на работу через весь
город, приподнял гофрированную дверь гаража и вошел внутрь, размахивая
портфелем. Молочник выждал, пока не раздастся жужжание заводимого мотора
малолитражки "сааб", а услышав его, улыбнулся. "Разнообразие - вот что
придает жизни пикантность и остроту, - так говорила матушка Спайка,
Господи, да упокой ее душу. - Но мы - ирландцы, а ирландцы любят порядок
во всем. Придерживайся во всем порядка. Спайк, и будешь счастлив".
Золотые слова, ничего не скажешь. Истинность матушкиных слов
подтверждалась самой жизнью. Жизнью, которую он проводил, раскатывая по
городу в своем аккуратном бежевом грузовичке.
Правда, оставалось ему ездить всего три часа. У дома Кинкейдов он
обнаружил записку, гласившую: Спасибо, сегодня ничего, и оставил возле
двери запечатанную бутылку из-под молока, которая лишь с виду казалась
пустой, а наделе была заполнена смертоносным газом цианидом. У дома
Уолкеров были оставлены две кварты молока и пинта взбитых сливок.
Ко времени, когда он добрался до дома Мертонов в самом конце
квартала, солнечные лучи уже золотили кроны деревьев и испещряли мелкими
бегущими пятнышками гравий на дорожке, огибавшей дом.
Спайк наклонился, поднял один камешек, очень симпатичный, плоский с
одного бока, как и подобает гравию, размахнулся и бросил. Камешек угодил
точно в край тротуара. Спайк покачал головой, усмехнулся и, насвистывая,
продолжил свой путь.
Слабый порыв ветра донес до него запах мыла, которым пользовались на
фабрике-прачечной, и снова ему вспомнился Роки. Нет, он был уверен: они
с Роки точно увидятся. Сегодня же.
К подставке для газет была пришпилена за писка:
