деле, и я с ужасом вспомнил ее ответ относительно Филиппа и его
отношения к этим местам. "Кровавое", - сказала она, и, я боюсь, она
оказалась права.
Город Жребий Иерусалима стал возводиться вокруг церкви, где
проповедовал Бун. Мой дедушка намекает, что старый проповедник также
организовал торговлю женщинами. Он уверял, что наставляет купленных
рабынь на Божий Путь и проповедует им Добро. В результате город
постепенно стал становиться не таким уж обычным. Такой городок мог
существовать только в те странные дни, когда вера в ведьм и в Непорочное
зачатие существовали рука об руку. Скрещиваясь между собой, деградируя,
религиозный городок управлялся полоумным священником, который принял за
истину два писания: Библию и "Демон Двеллингс" - "Обитель демона". То
была община, где регулярно проводились ритуалы экзорцизма; община
кровосмешения, безумия и физических уродств, которые часто сопровождают
грех кровосмешения. Я подозреваю, верю, что Роберт Бун тоже один из
внебрачных детей Буна, из тех, кому раньше удалось покинуть городок или
кого насильно увезли из Жребия Иерусалима искать удачу на юге. Там он
основал нашу ветвь рода. Я знаю, что моя собственная семья и раньше
считала, что наш клан жил в этой части Массачусетса, которая позже стала
известна как Независимый Штат Мэйн. Мой прадед - Кеннет Бун стал богатым
человеком, торгуя пушниной. Его деньги, увеличивающиеся со временем и
мудро вложенные в строительство, после его смерти в 1763 году дали нам
состояние. Его сыновья: Филипп и Роберт, построили Шапелвэйт. "Зов
крови", - сказала миссис Клорис. Мог ли Кеннет быть потомком Джеймса
Буна? По крайней мере, он избежал безумия своего предка и его города,
вырастил сыновей... Но как они, все зная, могли построить дом в двух
милях от родового истока Бунов? Если это правда, то мне кажется, что
какая-то огромная и невидимая рука направляет все наши поступки... Судя
по дневнику Роберта, Джеймс Бун был древним старцем в 1789 году... Но он
еще жил.
Допуская, что Роберту Буну было лет двадцать пять, когда строился
город, то тогда уже Джеймсу было 104 года. Поразительный возраст. Дальше
привожу выдержки прямо из дневника Роберта Буна: 4 августа 1789 года.
Сегодня впервые встретил этого Человека, о котором так сердечно
отзывался мой брат; должен признать, что Бун обладает странным
магнетизмом, который расстроил меня невероятно. Он настоящий Старец,
белобородый и одетый а черную сутану, которая показалась мне почему-то
непристойной. Более беспокоит меня тот факт, что он был окружен
женщинами, как султан бывает окружен ими в своем гареме; и Ф. уверял
меня, что старик вполне активен, по меньшей мере, как восьмидесятилетний
старец.
В самом городе я был раньше только один раз и больше не посещал его;
улицы там безмолвны и наполнены только страхом перед старцем. Я боюсь,
тут родственники спариваются с родственниками, так как многие выглядят
совершенными кретинами, и, кажется, любая дорога, куда бы я ни пошел,
приводит меня клику старца всегда такому изнуренному... Казалось, у
граждан отсутствует огонь внутренней жизни, как будто из них высосана
вся жизненная энергия. Я встречал безглазых и безносых детей, женщин,
которые плакали и бормотали что-то, бессмысленно глядя в небо. Они
искаженно цитировали священное писание, те места, где упоминался
дьявол... Ф. хотел заставить меня слушать, но я подумал о зловещем
старце, который возвышался на кафедре перед жителями города, пораженного
грехом кровосмешения, и отверг предложение, оправдываясь тем, что...
Записи, предшествующие и последующие более выразительно изображают
Джеймса Буна.
1 сентября 1789 года
Филипп был крещен в церкви Буна. Его брат записал тогда:
Я удивлен и испуган... Мой брат изменился на моих глазах. Он даже,
кажется, стал взрослее и напоминает одного из тех несчастных... Первые
упоминания книги датированы 2 июля. В дневнике Роберта по этому поводу
только краткая запись:
Ф. вернулся из города сегодня ночью с совершенно диким лицом. Он
только сказал, что Бун ищет книгу под названием "Тайны Червя".
Поддавшись на просьбы Ф., я обещал написать письмо Джонсу и Гудфеллоу с
просьбой достать эту книгу. Ф. почти раболепно благодарен.
Следующая запись от 12 августа
... Сегодня на почте получил два письма. Одно от Джонса, второе от
Гудфеллоу - она письма из Бостона. У них есть Большая Книга, которая
заинтересовала Ф. В стране есть только пять копий этой книги. Письмо
достаточно холодное; действительно необычно. Я же достаточно знаю Генри
Гудфеллоу.
13 августа
Ф. безумно возбужден письмом Гудфеллоу. Отказывается сказать почему.
Он только говорит, что Бун чрезвычайно обеспокоен существованием копий.
Не могу понять, почему; судя по заглавию, книга - всего лишь безвредный
трактат по садоводству... Беспокоюсь за Ф... Он стал неузнаваемым. Хотел
бы я, чтоб мы никогда не приезжали сюда. Лето жаркое, гнетущее, полно
всевозможных предзнаменований... Дальше в дневнике Роберта только еще
два раза упоминается та Книга (он, кажется, не понимал важного значения
книги до самого конца).
Из начала записи от 7 сентября
Я хотел попросить Гудфеллоу воздействовать на Ф., как агента по
недвижимости, хотя мои лучине чувства восставала против этого. Но как
тут можно проявить сдержанность? Не его ли это собственные деньги ? Я
взял с Филиппа обещание, отречься от отвратительного баптизма... И,
конечно, он на грани чахотки, близок к лихорадке. Не доверяю ему! Я
беспомощен...
Наконец 16 сентября
Книгу прислали сегодня, вместе с письмом Гудфеллоу, где тот написал,
что он больше не хочет участвовать в моих торговых делах. Ф. возбужден.
Он вырвал книгу у меня из рук.
Она написана на странной латыни, а местами руническим письмом, в
котором я ничего не понимаю. Книга казалась почта теплой, когда ее
касались, и дрожала в моих руках, словно содержала в себе огромную
силу... Я напомнил Ф. его обещание отречься, и он только безобразно
засмеялся с видом сумасшедшего и сделал знак... Сунув книгу мне под нос,
он выкрикивал снова и снова: "Она у меня! Она у нас! Червь! Тайны
Червя!" Сейчас он убежал, полагаю, к своему сумасшедшему "благодетелю",
и я больше сегодня его не видел.
О книге больше ничего нет, но я сделал определенные выводы, которые
кажутся мне правильными. Во-первых: книга, и то, что говорила мне миссис
Клорис, стала предметом ссоры между Робертом и Филиппом. Во-вторых, она
- хранилище нечестивых заклинаний и, возможно, порождение друидов (много
кровавых ритуалов друидов сохранилось после того, как римские
завоеватели покорили Британию во имя Империи, множество адских книг с
рецептами их магии затерялось в мире). В-третьих: Буна и Филиппа эта
книга привела к смерти... Вероятно, путь был ложным. Они хотели
использовать книгу... Но не верю в то, чтобы им удалось это сделать. Я
скорее поверю, что они сами еще раньше нашли какие-то безликие силы,
стоящие по ту сторону мироздания, силы, которые могли находиться по ту
сторону самой материи Времени. Последняя запись дневника Роберта Буна
достаточно мрачная, но пусть она скажет сама за себя.
26 октября 1789 года
Сегодня в Причер Корнерс были сказаны ужасные слова, Крэалн, кузнец,
схватил меня за руку и сказал:
- Ваш брат - безумный антихрист, пусть он убирается отсюда!
Гуди Рэндол утверждал, что он видел в небе знамение. Грядет
Величайшее бедствие!
Корова отелилась двухголовым теленком.
Что касается меня, то я знаю, откуда исходит угроза. Все дело в
безумии моего брата. Его волосы поседели за одну ночь! Под глазами у
него огромные мешки и, кажется, сам дьявол не выдержит блеска его
безумных глаз. Он улыбается все время и что-то шепчет. По непонятным
причинам, он стал часто спускаться в подвал, но я редко вижу его, так
как большую часть времени он проводит в Жребии Иерусалима. Козодои
собрались вокруг дома на лужайках. Их громкие крики в тумане сливаются с
шумом моря, превращаясь в дикую, режущую слух какофонию звуков, которые
не дают никому покоя.
27 октября 1789 года
Следил, за Ф., когда он отправился в Жребий Иерусалима. Держался на
безопасном расстоянии, чтобы он не заметил моего присутствия. Окаянные
козодои стаями летали по лесу, наполняя округу своим, леденящим душу,
пением. Я не отважился перейти мост. Город лежал, во мраке, за
исключением церкви, которая излучала призрачное, красноватое мерцание,
что превращало ее пикообразные окна в Глаза Ада. Какие-то голоса то
усиливались, то стихали в дьявольском молебне... Иногда там смеялись,
иногда рыдали.
Даже сама земля, казалось, вздымалась и стонала подо мной, словно ей
было тяжело нести дьявольский вес, и я убежал изумленный и переполненный
ужасом.
Адские пронзительные крики козодоев доносились до меня, когда я бежал
через переполненный тенями лес.
Все шло к непредсказуемой кульминации. Я больше не хотел видеть снов
и не хотел просыпаться от ужасов, приходящих ко мне во сне. Ночь были
полна ужасными звуками, и я боялся... И, конечно, я чувствовал
необходимость идти вновь, чтобы посмотреть... Казалось, что Филипп зовет
меня, и Старец вместе с ним... Птицы...
... Будь он проклят, будь он проклят, будь он проклят. На этом
дневник Роберта Буна обрывается. Конечно, ты должен заметить. Бони; в
заключение Роберт заявляет, что Филипп зовет его. Мое окончательное
мнение сформировали различные события: рассказ миссис Клорис и других,
но в большей степени те ужасные фигуры в подвале... Те, что когда-то
умерли, но остались живы. Наш род несчастнее других, Бони. Проклятие
тяготеет над нами; оно живет ужасном жизнью - жизнью теней в нашем доме,
в том городе. Кульминация уже близка. Я последний из рода Бунов. Боюсь,
что кто-то знает об этом, и я связан с чем-то злым, лежащим по ту
сторону моего понимания.
Приближается День Всех Святых. Он наступит через неделю. Что же
делать дальше? Если бы ты был здесь, то смог бы посоветовать мне! Если
бы ты только был здесь!
Я должен узнать все. Я должен вернуться в заброшенным город. Моя вера
придаст крепость моему духу.
Чарльз.
(Из записной книжечки Келвина МакКена).
25 октября 1850 года
Мистер Бун спал почти весь день. Его лицо побелело, и он сильно
похудел.
Я боюсь, что у него начинается лихорадка мозга. В любой момент она
может вспыхнуть с новой силой... Меняя воду в графине, я натолкнулся на
два неотправленных письма, адресованных мистеру Грансону во Флориду.
Мистер Бун собирается вернуться в Жребий Иерусалима.
Если я допущу это, то убью его. Отважусь ли я проскользнуть в Притчер
Корнерс и нанять кабриолет, чтобы увезти его из этих мест? Я должен так
сделать. А что, сети он проснется?
Я-то вернусь, а он уже уйдет.
Снова в стенах поднялся шум. Благодарю Бога за то, что мистер Бун еще
спит! У меня самого в голове все перепуталось от происходящего... Позже.
Я принес мистеру Буну обед на подносе. Он собирался встать позже и
мое появление вызвало у него недовольство. Конечно, я пойду в Причер
Корнерс. Мистеру Буну когда-то прописали сонный порошок. У меня осталось
немного. Я насыпал одну дозу в чай, и мистер Бун выпил его, ничего не
подозревая.
Оставить его бодрствующим наедине с тварями в стенах такая
перспектива пугает меня.
Но как можно тут вообще оставаться? Я вынужден был на всякий случай
еще и запереть его. Молю тебя, Боже, пусть он останется живым и спит до
пор, пока я не вернусь сюда с кабриолетом.
Еще позже.
Побейте меня камнями! Побейте меня камнями, как дикую и бешеную
