- Ага. Отчего бы тебе не вывесить на дороге знак "ПОКАЯНИЕ"?
- Это что, шутка?
- Не знаю, Мэри, - мрачно произнес он и уселся, поглядывая то на
карту, то на местность за заляпанным ветровым стеклом. Они были женаты
почти пятнадцать лет, и Мэри достаточно хорошо знала его и была уверена,
что он будет настаивать на том, чтобы ехать вперед... не только несмотря
на неожиданную развилку, а как раз из-за нее.
"Когда Кларка Уиллингема гладят против шерстки, он не отступит",
-подумала она, прикрывая рот, чтобы он не заметил ее усмешки.
Она не успела. Кларк взглянул на нее, приподняв бровь, и ее кольнула
неприятная мысль: если она за столько времени научилась читать его так
же легко, как школьную хрестоматию, то ведь и для него она так же ясна.
- В чем дело? - спросил он чуть-чуть повышенным тоном. Вот тут-то
-даже до того, как она уснула, дошло до нее теперь, - рот у него начал
стремительно уменьшаться. - Хочешь принять участие, дорогая?
Она покачала головой:
- Просто горло прочищаю.
Он кивнул, сдвинул очки на лоб и склонился над картой, почти
уткнувшись в нее носом.
- Ладно, - сказал он, - свернуть надо налево, потому что мы так
попадем на юг, в Токети-Фоллс. Другое ответвление ведет на восток.
Наверно, к какому-то ранчо.
- Если на ранчо, то почему дорога имеет разметку посередине?
Рот Кларка еще чуть уменьшится.
- Дорогая, ты не представляешь, какие богачи бывают среди этих
фермеров.
Она хотела сказать ему, что времена разведчиков пионеров давно
прошли, что он вовсе не рискует головой, а потом решила, что ей гораздо
больше хочется подремать на солнышке, чем грызться с мужем, особенно
после такой восхитительной прошлой ночи. В конце концов, куда-то же они
приедут, так ведь?
С этой утешительной мыслью, под тихое мурлыканье Лу Рида о последнем
великом американском ките Мэри Уиллингем уснула. К тому времени, когда
выяснилось, что выбранная Кларком дорога никуда не годится, ей снилось,
что они вернулись в то кафе в Окридже, где накануне ели ленч. Она
пытается всунуть монетку в музыкальный автомат, но щель забита чем-то,
похожим на мясо. Один из мальчишек, игравших на стоянке, проходит мимо
нее с роликовой доской под мышкой и в сбитой набекрень ковбойской шляпе.
"В чем тут дело?" - спрашивает его Мэри.
Мальчишка подходит, бросает равнодушный взгляд и пожимает плечами.
"Просто труп какого-то типа разодран на кусочки для вас и для других. Мы
тут ничего плохого не делаем; это массовая культура, дорогуша".
Потом протягивает руку, неожиданно щипнет ее за грудь и топает
дальше. Оглянувшись на автомат, она видит, что он весь залит кровью и в
нем плавает что-то расплывчатое, отдаленно похожее на части
человеческого тела.
"Может, отложить бы этот альбом Лу Рида", - думает она, и в луже
крови за стеклом на диск ложится пластинка - именно та, что ей хотелось,
-и Лу начинает петь "Целый автобус веры".
Пока Мэри снился этот тягостный сон, дорога все ухудшалась, ухабы
становились все больше, пока не слились в один сплошной ухаб. Альбом Лу
Рида - очень большой - кончился и завелся сначала. Кларк не обращал на
это внимание. Приятная улыбка, с которой начинался день, исчезла без
следа. Рот у него сжался до размеров розового бутона. Если бы Мэри не
спала, она бы заставила его развернуться обратно. Это он знал, как и
знал то, каким взглядом она посмотрит на него, когда проснется и увидит
эту узкую полоску крошащегося щебня, сдавленную с обеих сторон густым
сосновым лесом, в который никогда не заглядывало солнце. Ни одна
встречная машина не попалась с тех пор, как они свернули с шоссе N 42.
Он знал, что нужно было вернуться - Мэри терпеть не могла, когда он
встревал в подобное дерьмо, забывая при этом, что гораздо чаще ему
удавалось безошибочно находить путь в переплетениях дорог (Кларк
Уиллингем принадлежал к тем миллионам американских мужчин, которые
убеждены, что у них в голове компас), - но он продолжал катить вперед,
поначалу из упрямой уверенности, что они обязательно попадут в
Токети-Фоллс, а потом лишь слабо надеясь на это. Впрочем, развернуться
действительно было негде. Если попробовать, то "Принцесса" по ступицы
колес завязнет в болотистой канаве, примыкавшей к тому, что по
недоразумению называлось дорогой, и Бог знает, сколько времени пройдет,
пока не появится буксировщик, или сколько миль надо будет идти за ним
пешком.
Потом наконец он выехал на место, где можно было развернуться,
-очередная развилка, и все же решил не делать этого. Причина была
проста: правая дорога была из гравия с глубокими колеями, поросшими
густой травой, а левая - широкая, асфальтированная и разделена пополам
желтой чертой. Согласно компасу в голове Кларка, эта дорога вела на юг.
Он уже чуял Токети-Фоллс. Пятнадцать километров, ну двадцать пять -
тридцать максимум. Однако он еще поразмыслил, стоит ли разворачиваться.
Когда позже он рассказал об этом Мэри, то увидел сомнение в ее глазах,
но это действительно было так. Он решил ехать дальше потому, что Мэри
зашевелилась, и он был совершенно уверен, что на разбитом, ухабистом
участке, который он только что проехал, она проснется... и только
взглянет на него своими прекрасными голубыми глазами. Только взглянет.
Этого будет достаточно.
И вообще, зачем тратить полтора часа на обратную дорогу, когда до
Токети-Фоллс рукой подать? "Посмотри на дорогу - подумал он. - Разве
такая трасса может иссякнуть?"
Он выжал сцепление, выехал на левую дорогу, и, конечно же, она
иссякла. За первым же холмом исчезла желтая полоса. За вторым кончился
асфальт, и он катил по грунтовой дороге, и темный лес все ближе
подступал к обочине, а солнце - Кларк впервые обратил на это внимание -
было уже под другую сторону горизонта.
Асфальт кончился так внезапно, что Кларк не успел притормозить и
перевести "Принцессу" на другую передачу: взвизгнули рессоры, и ее
сотряс мощный толчок, от которого Мэри проснулась. Она вскочила и
перепугано огляделась. "Где..." - начала она, а затем в довершение всех
событий этого дня послышался неразборчивый голос Лу Рида, который
выстреливал слова медленной песни "Добрый вечер, мистер Вальдхайм" со
скоростью группы "Элвин и бурундуки".
- Ох! - произнесла она и нажала кнопку выброса. Голос Рида
захлебнулся; длинные уродливые жеванные полосы магнитной ленты полезли
из щели.
"Принцесса" въехала в огромную лужу, вильнула влево, а затем
выползла, словно чайный клипер, счастливо миновавший шторм.
- Кларк?
- Не говори ничего, - процедил он сквозь плотно сжатые зубы. - Мы не
заблудились - через пару минут появится асфальт, может быть, за
следующим поворотом.
Угнетенная сном (хотя она и не помнила точно, что видела), Мэри
уложила испорченную пленку на колени и принялась разглаживать ее. Может
быть, удастся купить другую... но не здесь же. Она взглянула на ветви
могучих деревьев, нависавшие над дорогой, словно голодные гости над
столом, и поняла, что отсюда далековато до ближайшего магазина
грамзаписи. Она взглянула на Кларка, отметила про себя, что щеки у него
пунцовые, а рта почти не существует, и решила, что пока что разумнее
будет помолчать. Если не бросаться на него с обвинениями, он, может
быть, успеет образумится до того, как это жалкое подобие дороги
превратиться в яму или зыбкое болото.
- И потом, я всегда смогу развернуться, - добавил он, как будто
именно это она сейчас предложила.
- Вижу, - бесстрастно ответила она.
Он взглянул на нее, может быть, готовясь к бою, а может быть, просто
растеряно, в надежде, что она не слишком злиться на него - пока, во
всяком случае, - а потом сосредоточился на дороге. Теперь проезжая часть
заросла травой и сорняками и настолько сузилась, что, если бы им
попалась встречная машина, одной из них пришлось бы сдавать назад. Почва
по краям выглядела все более ненадежной" низенькие деревца, казалось,
хватаются друг за друга в поисках опоры в болоте.
Электрических столбов по краям дороги не было. Она чуть не сказала об
этом Кларку, но вовремя прикусила язык. Он вел молча, пока они не
съехали со спуска. Он надеялся, что за поворотом дорога станет лучше, но
это была все та же заросшая тропа. Правда, чуть заметнее и чуть пошире,
в какой-то степени напоминая Кларку дороги в его любимой эпической
фантастике таких авторов, как Терри Брукс, Стивен Дональдсон и, конечно,
Дж.Р.Р.Толкиен, духовный отец их всех. В их сказках персонажи (как
правило, с волосатыми ногами и остроконечными ушами) выбирали именно
такие заброшенные дороги, несмотря на собственные мрачные предчувствия,
и дело кончалось дракой с троллями, или гоблинами, или скелетами,
размахивающими булавой.
- Кларк...
- Знаю, - произнес он и вдруг нанес по рулевому колесу короткий,
сдержанный удар, имевший последствием только сдавленное "би-би". - Знаю.
-Он затормозил "Мерседес", который теперь занимал всю ширину дороги
(дороги? Черт возьми, да ее назвать "тропинкой" и то будет большая
честь), поставил нейтральную передачу и вышел. Мэри осторожно вылезла с
другой стороны.
Деревья источали божественный запах бальзама, и она ощутила какую-то
красоту в тишине, не нарушаемой ни гулом моторов (ни даже отдаленным
жужжанием самолета), ни человеческим голосом... но было в этом что-то
настораживающее. Даже те звуки, которые она слышала: "фюить!" птички в
тенистом ельнике, шорох ветра, еле различимое ворчание дизеля
"Принцессы", - лишь подчеркивало окружавшую их стену молчания.
Она взглянула на Кларка поверх серой крыши "Мерседеса", и в этом
взгляде не было ни упрека, ни гнева, а лишь мольба: "Давай убираться
отсюда! Пожалуйста!"
- Извини, дорогая, - сказал он, и тревога в его голосе совсем не
успокоила ее. - Правда.
Она пыталась заговорить, но слова не могли выйти из пересохшего
горла. Она прокашлялась и попробовала опять:
- Как насчет того, чтобы вернуться назад, Кларк?
Он некоторое время подумал - снова послышались призывное "фюить!"
птички и ответ откуда-то и глубины леса, - затем покачал головой:
- Только в крайнем случае. Отсюда не меньше трех километров до
последней развилки...
- А что, была еще одна?
Он вздрогнул, опустил глаза и кивнул:
- Понимаешь... ты же видишь, какая узкая дорога и какие вязкие
кюветы. Если мы свернем... - Он покачал головой и вздохнул.
- Значит, едем дальше.
- Видимо, да. Если уж дорога станет совсем никудышной, тогда придется
попробовать.
- Но тогда мы заберемся еще глубже, так? - Пока что ей удавалось, и
небезуспешно, как ей казалось, не допускать в свой голос обвинительную
нотку, но делать это становилось все труднее. Она злилась на него, и
весьма, злилась на себя - за то, что позволила ему затащить их сюда,
во-первых, и за то, как сейчас обхаживает его, во-вторых.
- Да, но лучше рискнуть проехать вперед и найти широкое место, чем
рисковать разворачиваться на этой дряни. Если уж не будет другого
выхода, мне придется разворачиваться постепенно - пять минут заднего
хода, десять отдыха, еще пять минут заднего хода... - Он выдавил подобие
улыбки. - Это целое приключение.
- О да, конечно, - сказала Мэри, про себя определив это не как
приключение, а как кучу неприятностей себе на голову. - Ты продолжаешь
переть напролом, потому что в глубине души до сих пор уверен, что за
следующим поворотом покажется Токети-Фоллс?
Какое-то мгновение казалось, что рот у него вообще исчез, и она
приготовилась к вспышке настоящей мужской ярости. Потом у него
