развлекать мировую элиту. Нет! Пора убираться отсюда.
- ...в некотором смысле он - результат глубоко продуманного
психологического эксперимента. На месте почти пустой оболочки, обузы для
общества, не без оснований опасающегося его безответственного поведения, мы
имеем настоящего человека, готового внести свою лепту в дело всеобщего
прогресса. Мне представляется, что несколько слов, сказанных самим Чарли
Гордоном...
Черт бы его побрал. Он не понимает, о чем говорит. Я с удивлением
увидел, как палец, перестав подчиняться моей воле, отодвигает задвижку на
клетке Элджернона. Он внимательно посмотрел на меня, выскочил из клетки и
побежал по длинному столу, за которым восседал президиум. Сначала его почти
не было видно на белоснежной скатерти, но вот одна из женщин взвизгнула и
вскочила на ноги, опрокинув при этом свой стул и графин с водой. Барт
закричал:
- Элджернон сбежал!
- Элджернон спрыгнул со стола на сцену, а с нее - в зал.
- Ловите его! Ловите! - пронзительно завопил Немур в аудиторию,
превратившуюся в спутанный клубок рук и ног. Некоторые из женщин (не
экспериментаторы) залезали на неустойчивые складные стулья, а в это время
остальные, горя желанием изловить беглеца, сбивали их оттуда.
- Закройте задние двери! - крикнул Барт, до которого дошло, что
Элджернон достаточно умен и направится именно туда.
- Беги! - услышал я собственный голос. - В боковую дверь!
Через несколько секунд кто-то закричал:
- Он выскочил в боковую дверь!
- Ради бога, поймайте же его! - умолял Немур. Толпа вывалилась из зала
в коридор. Элджернон, резво перебирая лапками, вел охоту. Под столами в
стиле Людовика XIV, вокруг пальм в кадках, по лестницам, в фойе. К погоне
присоединялись встречные. Наблюдая, как они носятся взад и вперед, гоняясь
за белой мышкой, которая была умнее многих из них, я получал ни с чем не
сравнимое удовольствие.
- Смейся, смейся, - фыркнул Немур, наткнувшись на меня. - Если мы не
поймаем его, все пойдет насмарку.
Изображая усердие, я поднял мусорную корзину и посмотрел, нет ли под
ней Элджернона.
- Знаете ли вы, что ошиблись и его поимка уже не имеет никакого
значения.
В эту секунду из дамской комнаты с визгом выскочили полдюжины женщин, в
отчаянии прижимая юбки к ногам.
- Он там! - крикнул кто-то, и вся толпа в нерешительности остановилась
перед табличкой "ДЛЯ ДАМ". Я первым пересек невидимый барьер и вошел в
священные врата. Элджернон сидел на раковине, рассматривая свое отражение в
зеркале.
- Пойдем, - сказал я. - Я тебя не брошу. - Он позволил мне взять себя и
посадить в карман пиджака. - Сиди тихо, я сам тебя выну.
Тут ворвались другие. На их физиономиях было написано, что они ожидают
встретить здесь толпу вопящих обнаженных леди. В самый разгар поисков я
вышел в коридор и услышал голос Барта:
- Тут дырка для вентиляции. Может, он шмыгнул туда?
- Посмотри, куда она ведет, - сказал Штраус.
- Беги на второй этаж, - сказал Немур Штраусу, - а я спущусь в подвал.
Силы разделились. Я последовал за батальоном, ведомым Штраусом, на
второй этаж, где все занялись поисками выхода вентиляции. Когда Штраус и
Уайт повернули направо в коридор В, я повернул налево, в коридор Б, и на
лифте поднялся в свою комнату.
Закрыв за собой дверь, я легонько похлопал по карману. Розовый носик и
белые усы высунулись наружу.
- Уложу вещи и смоемся отсюда. Только ты и я. Парочка доморощенных
гениев ударяется в бега.
Посыльный отнес чемодан и магнитофон в такси. Я заплатил по счету и
вышел на улицу. Объект охоты уютно устроился в теплом кармане. Обратный
билет в Нью-Йорк у меня уже был, оставалось только проставить дату.
Я не вернусь в свою убогую комнатушку. Поживу немного в отеле и подыщу
маленькую квартирку поближе к Таймс-сквер.
Я диктую это и чувствую себя несравненно лучше, чем раньше, хотя и
плохо понимаю, что делаю на борту самолета с Элджерноном, сидящим под
креслом в обувной коробке. Нельзя впадать в панику. Ошибка Немура не
обязательно должна быть серьезной. Просто все вдруг стало таким
неопределенным... Но что же делать?
Первым делом найду родителей. И поскорее. Может, у меня значительно
меньше времени, чем мне казалось...
ОТЧЕТ No 14
15 ИЮНЯ. Наше бегство из Чикаго стало настоящим подарком для бульварных
газет. "Дейли пресс" поместила на второй странице мою старую фотографию и
рисунок белого мышонка. Заголовок гласил: "Идиот- гений и мышь безумствуют".
Немуру и Штраусу приписали слова, что в последнее время я находился в
постоянном напряжении, но что я, несомненно, скоро вернусь. За Элджернона
они предложили пятьсот долларов награды, им и в голову не приходило, что мы
вместе.
Дойдя до пятой страницы, я был потрясен, увидев фотографию матери и
сестры. Какой-то хваткий репортер добрался-таки до них.
СЕСТРА НЕ ЗНАЕТ,
ГДЕ НАХОДИТСЯ ИДИОТ-ГЕНИЙ
(Специально для "Дейли пресс")
БРУКЛИН, НЬЮ-ЙОРК, 14 ИЮНЯ. Мисс Норма Гор-
дон, проживающая со своей матерью, Розой Гордон, в 4136,
Марк-стрит, Бруклин, сказала, что ей ничего не известно о
брате. Она заявила:
"Мы ничего не слышали про него целых семнадцать
лет". Мисс Гордон считала, что ее брат умер, пока в марте
психолог из университета Бекмана не попытался получить у
нее разрешение на использование Чарли для некоего
эксперимента. "Мать сказала мне, что его отослали в
Уоррен (Государственная лечебница и специальная Школа,
Уоррен, Лонг-Айленд) и что он умер там несколько лет
спустя. Я и понятия не имела, что он еще жив". Мисс
Гордой просит каждого, кому известно что-нибудь о ее
брате, сообщить ей об этом по указанному адресу. Отец,
Мэтью Гордон, живет отдельно от семьи. Он владелец
парикмахерской в Бронксе.
Я перечитал заметку несколько раз, а потом долго смотрел на фотографию.
Как описать их?
Я не помню лица Розы. Несмотря на довольно высокое качество снимка, она
все еще видится мне сквозь вуаль детства. Да, я знаю ее и в то же время
совсем не знаю. Я не узнал бы ее на улице, зато теперь вспомнил все до
мелочей - да!
Преувеличенно тонкие черты лица. Острый нос, острый подбородок. Я почти
слышу ее голос, похожий на крик чайки. Волосы стянуты в тугой узел. Ока
пронзает меня взглядом черных глаз. Мне хочется, чтобы она обняла меня и
сказала, что я хороший мальчик, и в то же время боюсь не увернуться от
пощечины. От одного ее вида меня бросает в дрожь.
Норма. Миловидна, черты лица не так заострены, но все равно очень
похожа на мать. Волосы до плеч смягчают образ. Они сидят на диване в
гостиной.
Фотография Розы всколыхнула пугающие воспоминания. Она была для меня
двумя разными людьми, и я никогда не знал, кем из них она станет в следующую
секунду. Норма прекрасно знала признаки на- двигающегося шторма и всегда
ухитрялась в нужный момент оказаться вне пределов досягаемости, но меня буря
всегда застигала врасплох. Я шел к ней за утешением, а она срывала на мне
злобу.
В следующий раз она была воплощенная теплота и нежность, она гладила
мои волосы, прижимала к себе и произносила слова, высеченные над вратами
моего детства:
ОН СОВСЕМ КАК ДРУГИЕ ДЕТИ!
ОН ХОРОШИЙ МАЛЬЧИК!
Фотография растворяется у меня перед глазами, я смотрю сквозь нее и
вижу себя и отца склонившимися над детской кроваткой. Он держит меня за руку
и говорит: "Вот она. Осторожнее, ведь она совсем еще крошка". Она вырастет и
будет играть с тобой.
Тут и мама. Она лежит рядом, на огромной кровати, изможденная и
бледная, руки безжизненно брошены на одеяло: "Следи за ним, Матт...".
Это было еще до того, как она изменила свое отношение ко мне, и теперь
мне понятно, почему это произошло - мама не знала, будет похожа на меня
Норма или нет. Потом, когда она уверилась, что ее молитвы не пропали даром и
Норма развивается нормально, голос ее зазвучал по-другому. Не только голос,
но и взгляд, прикосновение - изменилось все. Словно ее магнитные полюса
поменялись местами и тот, что притягивал, начал отталкивать. В нашем саду
расцвела Норма, и я превратился в сорняк, имеющий право расти только там,
где его не видно, - в темных углах.
Я вглядываюсь в ее лицо, и в душе растет ненависть. Если бы только она
не слушала врачей, учителей и всех прочих, торопившихся убедить ее, что я
идиот от рождения! Она не отвернулась бы от меня, не стала давать мне любви
меньше когда мне требовалось ее как можно больше. А теперь? Зачем она нужна
мне теперь? Что она может рассказать о себе? Но все равно, мне интересно.
Поговорить с ней и узнать, каким я был в детстве? Или забыть ее? Стоит
ли прошлое того, чтобы знать его? Почему для меня важнее всего на свете
сказать ей: "Посмотри на меня, мама. Я - другой. Я нормальный. Я - больше
чем обычный человек. Я - гений!"
Мне хочется забыть се, но воспоминания сочатся из прошлого, черня и
пачкая настоящее... Еще одна сцена, но я намного старше.
Ссора.
Чарли лежит в постели, одеяло натянуто до подбородка. В комнате темно,
если не считать узкой полоски света из-за приоткрытой двери, пронзающей тьму
и соединяющей два мира. Он слушает, не понимая слов, но зная, откуда взялся
металлический скрежет в голосах родителей. Они говорят о нем. С каждым днем
этот тон все больше и больше ассоциируется у него с брезгливой гримасой.
Чарли уже засыпал, когда тихий разговор, доносившийся до него по лучу
света, внезапно превратился в ссору. Голос матери резок и визглив, это голос
женщины, привыкшей добиваться своего при помощи истерик.
- Его необходимо отослать! Я больше не хочу видеть его рядом с Нормой!
Позвони доктору Портману и скажи, что мы решили отдать его в Уоррен.
Голос отца тверд:
- Но ты же знаешь, что Чарли не сделает ей ничего плохого. В таком
возрасте ей все равно.
- Откуда ты знаешь? Может, ребенку вредно расти в одном доме с... с
таким, как он!
- Доктор Портман сказал...
- Портман сказал! Портман сказал! Плевать мне на Портмана! Представь,
каково ей будет иметь такого брата! Все эти годы я надеялась, что он
вырастет и станет человеком. Я ошиблась. Ему самому будет лучше без нас!
- Появилась Норма, и ты решила, что Чарли тебе больше не нужен...
- Думаешь, мне легко? Все твердили мне, что его нужно убрать. Те, кто
говорил это, оказались правы. Уберем его. Может быть, там, рядом с такими
же... как он, у него начнется другая жизнь. Я больше не знаю, что правильно,
а что нет, но я не намерена приносить ему в жертву свою дочь.
И хотя Чарли не понимает, что происходит, ему страшно. Он лежит с
открытыми глазами, стараясь пробить окружающую его тьму.
Я вижу его. Он боится как-то не по-настоящему, он просто отпрянул
назад, как птица или белка при резком движении кормящей их руки. Мне хочется
утешить притаившегося под одеялом Чарли, сказать ему, что он не сделал
ничего плохого, что не в его силах заставить маму снова полюбить его. Тогда
Чарли не понимал, что происходит, но теперь... как мне больно! Если бы можно
было вернуться в прошлое, я заставил бы ее понять, как мне больно...
Я не тороплюсь к ней. У меня еще есть время решить этот вопрос для
себя.
К счастью, я успел снять со счета в банке все свои сбережения, как
только вернулся в Нью-Йорк. На восемьсот восемьдесят шесть долларов долго не
протянешь, но на них можно купить немного времени и определиться. Поселился
в отеле "Кэмден" на Сорок первой улице, через квартал от Таймс-сквер,
Нью-Йорк! Чего я только не наслышался о нем! Гнездо разврата... бурлящий
