этом говорить, надо было только услышать ваше мнение, мнение разумной
женщины, и я чрезвычайно рад, что мы во всем с вами сошлись. А теперь
давайте руку, такое единодушие надо скрепить рукопожатием.
Интересно, подаст она мне руку или нет? Инспектор мне руки не подал,
подумал он и посмотрел на хозяйку долгим, испытующим взглядом. Она встала,
потому что встал он, слегка смущенная тем, что не все слова К. ей были
понятны. И от смущения она сказала вовсе не то, что хотела и что было
совсем уж неуместно.
- Не принимайте все так близко к сердцу, господин К., - сказала она
со слезами в голосе, но пожать ему руку забыла.
- Да я как будто и не принимаю, - сказал К., чувствуя внезапную
усталость и поняв, насколько ему не нужно сочувствие этой женщины.
У двери он еще спросил:
- А фройляйн Бюрстнер дома?
- Нет, - сказала фрау Грубах и смягчила сухой ответ запоздалой,
участливой и понимающей улыбкой. - Она в театре. А вам она нужна? Может
быть, передать ей что-нибудь?
- Нет, мне просто хотелось сказать ей несколько слов.
- К сожалению, я не знаю, когда она вернется. Обычно она возвращается
из театра довольно поздно.
- Это неважно, - сказал К. и, опустив голову, пошел к двери. - Я
только хотел извиниться, что сегодня пришлось воспользоваться ее комнатой.
- Не стоит, господин К., вы слишком щепетильны, ведь барышня ничего
об этом не знает, ее с самого утра дома не было, да там все уже убрано,
посмотрите сами. - И она открыла дверь в комнату фройляйн Бюрстнер.
- Не надо, я вам и так верю, - сказал К., но все же подошел к
открытой двери. Луна спокойно освещала темную комнату. Насколько можно
было разобрать, все действительно стояло на месте, даже блузка уже не
висела на оконной ручке. Постель казалась особенно высокой в косой полосе
лунного света.
- Барышня часто приходит поздно, - сказал К. и посмотрел на фрау
Грубах, как будто она за это отвечала,
- Молодежь, что поделаешь! - сказала фрау Грубах, словно извиняясь.
- Да, да, конечно, - сказал К. - Но это может зайти слишком далеко.
- О да, конечно! - сказала фрау Грубах. - Вы совершенно правы,
господин К. Может быть, и в данном случае вы тоже правы. Не хочу
сплетничать про фройляйн Бюрстнер, она хорошая, славная девушка, такая
приветливая, аккуратная, исполнительная, трудолюбивая, я все это очень
ценю, но одно верно: надо бы ей больше гордости, больше сдержанности. А в
этом месяце я уже два раза видела ее в глухих переулках, и каждый раз с
другим кавалером. Очень мне это неприятно, господин К. Клянусь Богом, я
рассказываю это только вам одному, но, как видно, придется и с самой
барышней поговорить. Да и не одно это вызывает у меня подозрения.
- Вы глубоко заблуждаетесь, - сказал К. сердито, с трудом скрывая
раздражение, - и вообще вы неверно истолковали мои слова про барышню, я
совсем не то хотел сказать. Искренне советую вам ничего ей не говорить. Вы
глубоко заблуждаетесь, я ее знаю очень хорошо, и все, что вы говорите,
неправда! Впрочем, может быть, я слишком много беру на себя, зачем мне
вмешиваться, говорите ей, что хотите. Спокойной ночи!
- Господин К.! - умоляюще сказала фрау Грубах и побежала за К. до
самой его двери, которую он уже приоткрыл. - Да я вовсе и не собираюсь
сейчас говорить с барышней, конечно, я сначала должна еще понаблюдать за
ней, ведь я только вам доверила то, что я знаю. В конце концов каждый
жилец заинтересован, чтобы в пансионе все было чисто, а я только к этому и
стремлюсь!
- Ах, чисто! - крикнул К. уже в щелку двери. - Ну, если вы хотите
соблюдать чистоту в вашем пансионе, так откажите от квартиры мне первому!
- Он захлопнул двери и не ответил на робкий стук.
Но спать ему совсем не хотелось, и он решил не ложиться и на этот раз
установить, когда вернется фройляйн Бюрстнер. И быть может, ему удастся
сказать ей несколько слов, хотя время совсем неподходящее. Высунувшись в
окно и щуря усталые глаза, он даже на минуту подумал, не наказать ли фрау
Грубах, уговорив фройляйн Бюрстнер вместе с ним съехать с квартиры. Но он
тут же понял, что слишком все преувеличивает, и даже заподозрил себя в
том, что ему просто хочется переменить квартиру после утренних событий.
Ничего бессмысленнее, а главное, ничего бесцельнее и бездарнее нельзя было
и придумать.
Когда ему надоело смотреть на пустую улицу, он прилег на кушетку, но
сначала приоткрыл дверь в прихожую, чтобы, не вставая, видеть всех, кто
войдет в квартиру. Часов до одиннадцати он пролежал спокойно на кушетке,
покуривая сигару. Но потом не выдержал и вышел в прихожую, как будто этим
можно было ускорить приход фройляйн Бюрстнер. У него не было никакой охоты
ее видеть, он даже не мог точно вспомнить, как она выглядит, но ему нужно
было с ней поговорить, и его раздражало что из-за ее опоздания даже конец
дня вышел такой беспокойный и беспорядочный. Виновата она была и в том,
что он не поужинал и пропустил визит к Эльзе, назначенный на сегодня.
Конечно, можно было бы наверстать упущенное и пойти в ресторанчик, где
работала Эльза. Он решил, что после разговора с фройляйн Бюрстнер он так и
сделает.
Уже пробило половину двенадцатого, когда на лестнице раздались чьи-то
шаги. К. так ушел в свои мысли, что с громким топотом расхаживал по
прихожей, как по своей комнате, но тут он торопливо нырнул к себе. В
прихожую вошла фройляйн Бюрстнер. Заперев дверь, она зябко закутала узкие
плечи шелковой шалью. Еще миг, и она скроется в своей комнате, куда К. в
этот полуночный час, разумеется, войти не мог. Значит, ему надо было
заговорить с ней сразу; но, к несчастью, он забыл зажечь свет у себя в
комнате, и, если бы он сейчас вышел оттуда, из темноты, это походило бы на
нападение. Во всяком случае, он мог очень напугать ее. В растерянности,
боясь потерять время, он прошептал сквозь дверную щелку:
- Фройляйн Бюрстнер! - этот возглас прозвучал как мольба, а не как
оклик.
- Кто тут? - спросила фройляйн Бюрстнер, испуганно оглядываясь.
- Это я! - сказал К. и вышел к ней.
- Ах, господин К.! - с улыбкой сказала фройляйн Бюрстнер. - Добрый
вечер! - И она протянула ему руку.
- Я хотел бы сказать вам несколько слов сейчас, вы разрешите?
- Сейчас? - сказала фройляйн Бюрстнер. - Именно сейчас? Как-то
странно, правда?
- Я вас жду с девяти часов.
- Ведь я была в театре, вы же меня не предупредили.
- Но повод к нашему разговору возник только сегодня.
- Ах так! Ну что ж, в сущности я не возражаю, вот только устала я до
смерти. Зайдите на минутку ко мне. Тут нам разговаривать нельзя, мы весь
дом перебудим, а мне не то что жаль этих людей, а неловко за нас самих.
Погодите, сейчас я зажгу у себя свет, а вы тут потушите.
К. так и сделал и выжидал, пока фройляйн Бюрстнер шепотом еще раз
позвала его к себе.
- Садитесь, - сказала она и показала на диван, а сама осталась стоять
у кровати, несмотря на то что она, по ее словам, очень устала; даже свою
маленькую, в изобилии украшенную цветами шляпку она не сняла. - Так что же
вы хотели сказать? Мне, право, любопытно.
Она слегка скрестила ноги.
- Возможно, вы опять скажете, - начал К., что дело не такое уж
срочное и сейчас слишком поздно для обсуждений, но...
- Эти вступления мне всегда кажутся лишними, - сказала фройляйн
Бюрстнер.
- Это облегчает мою задачу, - сказал К. - Сегодня утром, отчасти по
моей вине, в вашей комнате наделали беспорядок, притом чужие люди, против
моей воли, но, как я уже упомянул, по моей вине; за это я и хотел перед
вами извиниться.
- В моей комнате? - переспросила фройляйн Бюрстнер, испытующе глядя
не на комнату, а на самого К.
- Вот именно, - сказал К., и тут они оба впервые взглянули друг другу
в глаза. - Но о причине всего происшедшего и говорить не стоит.
- Да это же самое интересное! - сказала фройляйн Бюрстнер.
- Нет, - сказал К.
- Что ж, - сказала фройляйн Бюрстнер, - не буду вторгаться в ваши
тайны, и, если вы утверждаете, что это неинтересно, я вам возражать не
собираюсь. И я вас охотно прощаю, раз вы об этом просите, особенно потому,
что никаких следов беспорядка я не вижу.
Крепко прижав опущенные руки к бедрам, она обошла всю комнату. У
циновки с фотографиями она остановилась.
- Смотрите-ка! - воскликнула она. - Все мои фотографии разбросаны.
Фу, как нехорошо! Значит, кто-то хозяйничал в моей комнате.
К. только наклонил голову, проклиная в душе чиновника Каминера за то,
что он никогда не мог сдержать свою бестолковую, бессмысленную
суетливость.
- Странно, - сказала фройляйн Бюрстнер, - странно, что мне приходится
запрещать вам именно то, что вы сами должны были бы запретить себе: в мое
отсутствие входить ко мне в комнату.
- Я уже объяснил вам, фройляйн, - сказал К. и подошел к фотографиям,
- ваши фотографии разбросал не я; но так как вы мне не верите, то придется
признаться, что следственная комиссия привела трех банковских чиновников и
один из них - я его при ближайшей возможности выставлю из банка -
очевидно, перебирал ваши фотографии. Да, здесь была следственная комиссия,
- добавил К. в ответ на вопросительный взгляд фройляйн Бюрстнер.
- Из-за вас? - спросила она.
- Да, - ответил К.
- Быть не может! - воскликнула барышня и рассмеялась.
- Может, - сказал К. - разве вы считаете, что на мне никакой вины
нет?
- Ну, как сказать - никакой! - ответила барышня. - Не буду
высказывать мнение, которое может иметь серьезные последствия, да я вас и
не настолько знаю, но срочно присылать на дом следственную комиссию,
наверно, стали бы лишь из-за тяжкого преступника. А так как вы на свободе
и, судя по вашему спокойствию, из тюрьмы не удирали, значит, никакого
тяжкого преступления вы совершить не могли.
- Да, - сказал К., - но ведь следственная комиссия могла установить,
что я невиновен или, во всяком случае, не настолько виновен, как
предполагалось.
- Конечно, и так может быть, - в раздумье сказала фройляйн Бюрстнер.
- Вот видите, - сказал К. - Очевидно, вы не очень-то разбираетесь в
судебной процедуре.
- Нет, конечно, - сказала фройляйн Бюрстнер, - и часто об этом жалею,
мне хотелось бы все знать, и как раз судебные дела меня особенно
интересуют. Суд вообще страшно увлекательное дело, правда? Но я, конечно,
пополню свои знания в этой области: с будущего месяца я поступаю в
канцелярию адвоката.
- Очень хорошо! - сказал К. - Тогда вы мне хоть немного поможете в
моем процессе.
- Вполне возможно, - очень сосредоточенно сказала фройляйн Бюрстнер.
- Почему бы и нет? Я очень люблю применять свои знания на практике.
- Нет, я серьезно, - сказал К., - или, во всяком случае,
полусерьезно, как и вы. Привлекать адвоката не стоит - дело слишком
мелкое, но советчик мне очень может понадобиться.
- Да, но, если мне стать вашим советчиком, я должна знать, о чем идет
речь, - сказала фройляйн Бюрстнер.
- В этом-то и загвоздка, - сказал К., - я сам ничего не знаю!
- Значит вы надо мной подшутили, - сказала фройляйн Бюрстнер глубоко
разочарованным тоном. - Но выбирать для шуток такое позднее время совсем
неуместно. - И она отошла от стены с фотографиями, где стояла рядом с К.
- Что вы, что вы! - сказал К. - Я вовсе не шучу. Странно, что вы мне
не верите! Все, что я знаю, я вам рассказал. Даже больше, чем знаю; в
сущности, никакой следственной комиссии не было, это я так назвал ее,
потому что не знак, как еще можно ее назвать. И вообще никакого следствия
не было, меня просто арестовали, но приходила целая комиссия.
