сультировался и, вернувшись через несколько минут, сказал:
- Беседа будет касаться не самого Солоника, а его побега.
- Но о побеге я знаю только из средств массовой информации.
- Хорошо. Я проведу с вами допрос, а потом с вами побеседует один из
руководителей РУОПа.
Так, значит, встречи с Рушайло не миновать, и информация моего знако-
мого оперативника была верной.
Теперь оставалось только гадать: будет ли мне предъявлено какое-либо
обвинение и задержат ли меня в качестве подозреваемого?
Как бы там ни было, я старался держать себя в руках.
Посыпались вопросы; когда я видел Солоника, знал ли кого-нибудь из
его окружения, знакомых, друзей; когда видел в последний раз Наташу и
прочее и прочее. Отвечал я односложно: ничего не видел, ничего не знаю,
ничего конкретного сказать не могу.
Время от времени кто-то звонил следователю, вероятно, наша беседа
прослушивалась и по телефону он получал какие-то новые инструкции о том,
как вести себя со мной.
Мои ответы явно раздражали следователя. Он то бросал ручку, то начи-
нал со мной спорить, то прямо намекал, что советует мне беречь свое здо-
ровье, чтобы не потерять его так, как это случилось с моим коллегой
Алексеем Загородним. Так вот оно что?! - какая наглость!
Наконец он признался, что я уже давно "под колпаком". Я сделал удив-
ленные глаза:
- Не может быть! А зачем?
- Ну как же! Нам интересна ваша судьба.
Беседа продолжалась более двух часов. Я весь выдохся, устал, - и мне
все было уже безразлично. Наконец-то протокол беседы был подписан, и я
встал.
- Куда мне идти теперь? - спросил я у следователя.
- Я провожу вас домой.
- Но вы же сказали, что со мной будет беседовать кто-то из руко-
водства?
- Вы знаете, он уехал на совещание.
Значит, что-то произошло. Руководство не посчитало нужным со мной
разговаривать, потому что меня внизу ждали журналисты и я мог сразу же
дать им информацию, или же, возможно, были и другие причины.
- Меня провожать не нужно, я сам могу дойти, - сказал я.
- Нет, режимное учреждение не Ботанический сад, чтобы по нему спокой-
но прогуливаться, я вас провожу до дверей.
Следователь шел немного прихрамывая. Я молчал. У двери он неожиданно,
как бы оправдываясь, сказал:
- Вот видите - ранение... помоложе был, под пули лез...
Хотелось спросить: "А сейчас что, поумнее стали?" - но сдержался.
Я не знал, как мне с ним прощаться, но все же осторожно протянул ему
руку:
- До свидания.
- До свидания, может быть, еще встретимся, - сказал он.
Подобный финал беседы нисколько меня не обрадовал.
Журналисты ждали меня. Я не скупился на интервью. А на следующий день
я стал знаменитым адвокатом.
Я БЕРУСЬ ЗА РАССЛЕДОВАНИЕ
Допрос в РУОПе был последней каплей. Загадочный побег Солоника не су-
лил ничего хорошего и в дальнейшем. Угроза опасности по-прежнему тенью
следовала за мной. Надо было быть готовым ко всему. А что, если прежде
всего самому разобраться в побеге Александра Солоника? Идея собственного
расследования показалась мне очень даже заманчивой.
Я приехал в "Матросскую тишину" и после ритуала всех формальностей
стал вызывать к себе одного за другим клиентов. Надо было получить от
них хоть какую-либо информацию. Но сведения у них были отрывочные:
кто-то что-то знает, слышал - и никаких конкретных фактов.
Полдня в следственном кабинете страшно меня утомили. Я вышел в кори-
дор и заметил очень знакомое лицо. Это был сотрудник следственного изо-
лятора. Я машинально двинулся за ним. Свернув в другое крыло, он вошел в
свой кабинет и закрыл за собой дверь. Я пытался припомнить, кто же он.
Ну конечно же я его видел в Большом Кисельном переулке. Он сидел в при-
емной в ожидании допроса. Значит, мы с ним вместе были в роли подозрева-
емых! Прекрасно! Можно попробовать что-нибудь узнать от него.
Я постучался.
- Войдите!
Я молча вошел. Сотрудник изолятора поднял на меня удивленный взгляд.
- Здравствуйте. Вы меня не помните?
Он посмотрел на меня внимательнее.
- Кажется, припоминаю... Да, вы адвокат Солоника.
- Совершенно верно. А я видел вас в Большом Кисельном переулке.
- Да, точно... - протянул он. - Садитесь. Я присел.
- Как у вас дела? - поинтересовался я.
- Сейчас уже более-менее ничего, хотя все получили достаточно большие
взыскания.
- А что?
- Как что? Было служебное расследование, всех коснулось. Например,
дежурного по следственному изолятору и старшего по корпусу отправили на
пенсию. Заместителю дежурного объявили строгий выговор. Начальник СИЗО и
его заместитель предупреждены о несоответствии занимаемой должности. Вот
как нас всех наказали! После побега наш девятый режимный корпус переиме-
новали в СИЗО-4 и создали как бы спецтюрьму. Хотя я не понимаю, зачем
было переименовывать?
- А как вообще все получилось? - спросил я.
Он удивленно посмотрел на меня и призадумался: а стоит ли, собствен-
но, посвящать меня в курс дела? С другой стороны, побег Солоника как-то
уже освещался в СМИ.
- Ну как... Где-то в одиннадцать часов вечера из камеры на третьем
этаже, напротив той, где сидел Солоник, раздался стук. Одному из заклю-
ченных стало плохо с сердцем. Старший по корпусу вызвал врача. Пришли
два фельдшера, вызвали заместителя дежурного по следственному изолятору.
Камеру, в которой находилось шесть человек, открывали в присутствии
Меньшикова. Для этого он спустился с четвертого этажа на третий.
Фельдшеры осмотрели больного, сделали ему укол и ушли. Но через двадцать
минут дежурный прапорщик по третьему этажу вызвал их снова. Больной стал
терять сознание. Процессия вернулась, на сей раз в сопровождении двух
зеков с носилками. Перед тем как открыть камеру, прапорщик опять вызвал
Меньшикова, потому что в камеру можно было входить при надежной охране,
но не докричался его. Младший сержант Меньшиков так и не явился. Прапор-
щик потом объяснял, что это его не смутило: может, в туалет пошел чело-
век, может, со слухом плохо... Камеру открыли, больного унесли, а стар-
ший по корпусу пошел искать своего единственного помощника. Обошел чет-
вертый этаж - никого нет. Пятый - то же самое. Поднялся несколькими сту-
пеньками выше и - обомлел. Входная дверь в прогулочный двор - настежь,
навесной замок болтается. Прапорщик сделал еще несколько шагов и едва не
грохнулся в обморок. С крыши вниз спускался альпинистский шнур.
Началась тревога. Охранники стали проверять камеры. Все оказались на
месте. Снова пошли по камерам. Заглянули и к Солонику: на шконке лежал
человек и спал. Но один из проверяющих сдернул одеяло и вместо Солоника
увидел свернутый матрас.
В СИЗО понаехала уйма начальства - опера, следователи... Установили,
что шнур был длиной около двадцати метров и спускался как раз на крышу
одной из бытовок по улице Матросская тишина, где стоял вагончик.
Стали делать обыски. В камере беглеца Солоника нашли коробку от пат-
ронов к пистолету "браунинг" калибра 7,65. А в комнате, где Меньшиков
хранил свои личные вещи, обнаружили несколько карабинов. Стало ясно, что
Меньшиков сделал слепки с ключей, принес пистолет, веревку и таким обра-
зом помог Солонику бежать.
Объявили розыск. А дальше - следствие. Несколько раз допрашивали, уг-
рожали Лефортовом. А виновным по побегу все же был признан Сергей
Меньшиков. Стали распутывать эту версию. Выяснили, что он был принят на
работу в СИЗО в ноябре, то есть спустя две недели после того, как в
"Матросскую тишину" поместили Солоника. Сергей Меньшиков пришел сюда из
коммерческой структуры, хотя имел там неплохой заработок. Короче, сдела-
ли вывод, что его специально наняли, чтобы освободить Солоника.
Но помимо того, что Сергей Меньшиков организовал побег, каким-то
странным образом в тот день должны были дежурить трое дежурных по корпу-
су, но ни один из них на работу не вышел. Впрочем, это уже не наше дело,
- закончил рассказ оперативник. - А как у вас дела?
- У нас так же, как и у вас. Допросы, слежки, все по-старому.
Мы попрощались. Я вышел на улицу. Теперь я представлял картину побега
Солоника.
ГОЛОС СОЛОНИКА И ТРУП В ВАРИБОБИ
Прошло почти полтора года. После моего допроса в РУОПе жизнь моя ста-
ла нормализоваться. Меня больше не беспокоили из-за побега Солоника. Од-
нако нельзя сказать, чтобы интерес к Солоникуупал. На страницах средств
массовой информации порой появлялись статьи, по НТВ показали фильм "Кур-
ганский терминатор", в криминальной хронике, освещая какие-нибудь
убийства, часто сравнивали их с почерком Александра Солоника. Страна о
нем не забывала.
Где-то в конце января 1997 года по моему мобильному телефону раздался
неожиданный звонок. Я снял трубку и услышал голос, похожий на голос
Александра Солоника. Он говорил скороговоркой, вероятно из-за недостатка
времени. Сообщение было кратким:
- Меня "ведут"... со мной может случиться неприятность... прошу вас,
если я погибну, опубликуйте мои аудиокассеты как книгу... Вам позвонят,
скажут, где и как их найти.
Он не дал ничего сказать - в трубке раздались гудки.
Странный был звонок, я как-то не отнесся к нему всерьез, хотя голос и
был похож на его. Однако 3 февраля позвонил знакомый журналист и так же
быстро сообщил сенсацию: только что по радио передали, что в окрестнос-
тях Афин нашли тело Александра Солоника.
Я был потрясен. Включил радио. Передавали, что в восемнадцати кило-
метрах от Афин, в районе Варибоби, нашли труп Солоника. Причем никаких
документов при нем не было. Сначала труп считался неопознанным, и только
потом установили, что это Солоник. А убийство было совершено второго
февраля.
Что же получается? Как же так? В далекой Греции находят труп неиз-
вестного и менее чем за полдня выясняют, что это труп беглого россиянина
Александра Солоника, о котором греки и знать не знали? Вывод напрашива-
ется один: о трупе сообщил человек, который имеет отношение к убийству
Александра Солоника.
Спустя несколько дней в Москву из Кургана прибыли родители Александра
Солоника. Они связались с моей юридической консультацией и, встретившись
со мной, слезно просили, чтобы я помог им выехать в Грецию. Но у стари-
ков не было заграничного паспорта, и мы решили, что сначала в Грецию по-
еду я, а затем, если понадобится, поедут и они.
Я оформил официальную командировку через Президиум Московской городс-
кой коллегии адвокатов, заказал через туристическое агентство билет и
начал собираться в дорогу. Вдруг мне позвонила Наташа. В последний раз я
беседовал с ней, наверное, недели за две до его побега. Она очень проси-
ла меня узнать, Солоник это или нет.
- Но как я узнаю? - сказал я. - Он же, наверное, сделал себе пласти-
ческую операцию?
- Он изменил только нижнюю часть своего лица. По-моему, у него корот-
кая стрижка.
- А что, вы давно его не видели?
- Да, мы давно расстались. Вы должны помнить, что у него есть два
шрама. Один - от ранения, полученного на Петровско-Разумовском рынке,
другой - после удаления почки, и еще есть шрам от аппендицита. А в лицо,
я думаю, вы его все же узнаете.
Не выполнить такую просьбу я не мог. Но буквально за день до вылета в
Грецию у меня раздался еще один неожиданный звонок. Кто-то из моих кли-
ентов просил о срочной встрече в баре "Какаду" на Ленинском проспекте.
Когда я приехал, ко мне вышли три незнакомца, судя по их внешности, люди
из криминальных кругов. Начали они издалека, мол, нам известно, что вы
были адвокатом Солоника, что он теперь погиб, и наконец выдали главное:
- Есть серьезные люди, которые интересуются, он это или не он...
Теперь всех интересовало, действительно ли погиб Солоник: и друзей и
недругов.
СОЛОНИК ЛИ БЫЛ В МОРГЕ?
Итак, я летел в Афины. Часа через три наш самолет приземлился в
