зу. Вы - бывший милиционер, мент... Бывший. От своих отбились, к другим
- не прибились. И никогда уже не прибьетесь. А мы вас подобрали. И даем
вам шанс. Единственный в своем роде... Александр Сергеевич, скажите, вам
нравится, когда вас боятся? - неожиданно спросил он; настолько неожидан-
но, что Саша невольно вздрогнул. - Ну вспомните - может быть, в школе,
может быть, в армии или потом, в милиции... Или в Ульяновской ИТУ. Ваше
имя внушает страх - пусть не сильный, но все-таки страх. Вас сторонятся,
с вами не хотят встречаться взглядом, и прежде чем что-нибудь вам ска-
зать, люди долго думают... Вам это приятно?
Саша пожал плечами.
- Наверное... Я как-то не думал...
- Но все-таки, положа руку на сердце.
Их беседа напоминала разговор опытного врача с несговорчивым пациен-
том: доктор просит рассказать больного о симптомах, которые, может быть,
больной не хочет открыть, стесняется, но врач настаивает - из чисто ме-
дицинских соображений, для его же пользы...
- Ну?
- Ну, наверное, да, - угрюмо ответил Солоник, почему-то вспомнив, как
изменилось к нему отношение в зоне после драки с кодлой блатных.
- И почему? - не отставал собеседник.
- Не знаю...
- А я знаю. Появляется ощущение собственной значимости, чувство неза-
висимости - скорей даже не чувство, а иллюзия. Вокруг вас образуется не-
видимая оболочка, вы сильно возвышаетесь в глазах окружающих... Вы ведь
человек тщеславный, не правда ли?
Саша промолчал. Следующий вопрос удивил его еще больше:
- Скажите, а как вы относитесь к блатным? К лидерам так называемой
организованной преступности? Ко всем этим паханам, авторитетам, ворам в
законе, жуликам и тому подобным, кто живет по этим своим... пресловутым
понятиям?
- Терпеть их не могу. - Конечно же, курсант был несколько удивлен не-
ожиданным поворотом беседы, но виду не подал.
- Почему?
- Потому что для таких человечество делится на блатных и на всех ос-
тальных - "фраеров", "карасей", "бобров", "терпил". Блатной, в его
собственном понимании, - человек, а "фраер", кем бы он ни был, - его за-
конная добыча, которая создана лишь для того, чтобы ее дербанить почем
зря. Это и есть их главный закон, но мне такие законы не нравятся.
- А как вы думаете, почему огромный аппарат милиции, прокуратуры и
прочих органов не может раз и навсегда покончить с преступностью? - Го-
лос москвича сделался вроде бы нейтральным, словно у телевизионного дик-
тора, сообщающего об атмосферных осадках. - В конце концов, кто сильней:
государство или какие-то уголовники? Возможностей у государства куда
больше: следственный аппарат, оперативные работники, суды, пенитенциар-
ная система... Да и, по логике, государство должно само себя охранять.
Почему не охраняет?
- Потому что все менты куплены, - в сердцах ответил Солоник.
- Так... - столичный начальник взглянул на курсанта доброжелательно -
впервые за всю беседу. - Уже ближе. Уже веселей. А еще почему?
- Потому что законы не позволяют. Потому что их слишком легко обойти,
эти законы. Потому что судьи выносят такие приговоры, которые нужны тем,
кто их судьями сделал. Потому что у них там - круговая порука, - лицо
Саши исказила болезненная гримаса - он вспомнил курганскую бабу-следова-
теля и свой первый срок...
- Тоже верно. - Московский начальник поднялся, подошел к окну и,
взглянув на полосу препятствий, продолжал: - Значит, законными средства-
ми с криминалом покончить не удается. Остается второй вариант - незакон-
ный. В сложившихся условиях бороться с мафией можно и должно только ее
же методом - черного террористического беспредела. Государственный бесп-
редел против бандитского... Понимаете? Для того мы вас тут и готовим. А
теперь главное, - приезжий гость резко, словно рапирист при выпаде,
обернулся в сторону курсанта. - Ликвидировать будете тех, на кого мы
укажем. И делать вам придется то, что вам скажут. Никакой рефлексии, ни-
какой самодеятельности. В противном случае... - говоривший сделал не-
большую, но значительную паузу. - Вы ведь понимаете, что мы не какая-то
там милиция. Мы-то вас всегда найдем, из-под земли достанем, со дна
морского, и тогда "Белый Лебедь" для вас раем покажется. За второй побег
вам еще лет пять навесят, а уж мы постараемся, чтобы из зоны вы никогда
не вышли.
Сказал - и внимательно взглянул на Солоника, ожидая его реакции.
- Я понял, - тихо сказал тот, припоминая давнюю беседу со столичным
гражданином начальником, напомнившим ему кота.
- Это хорошо. Мы уже знаем, что вы понятливы. Мы вообще много о вас
знаем - наверное, больше, чем вы сами о себе. Да, вот еще что, - тон вы-
сокопоставленного собеседника сделался нарочито-небрежным. - Ваша работа
будет оплачена. Хорошо оплачена. Думаю, что мы останемся друг другом до-
вольны. А пока - тренируйтесь, - добавил он на прощание. - Для того,
чтобы стать тем, кого мы хотим из вас сделать, времени у вас в избытке.
Уже закрыв за собой дверь, Саша почему-то еще раз вспомнил висевший
за спиной гражданина начальника календарь с котиками, и число сегодняш-
ней беседы, выделенное передвижным пластмассовым окошечком, кстати или
некстати засело в памяти: двадцатое июля...
После ухода Солоника в Координаторе окончательно созрело чувство -
этот человек, как никто другой, подходит на уже придуманную и написанную
роль.
С одной стороны, считать так давала скрытая канва недавней беседы: по
всему было видно, что этот человек честолюбив, тщеславен, донельзя обоз-
лен на жизнь, к тому же он прекрасно понимает, что замазан перед зако-
ном, и у него нет и не может быть иного выхода, кроме того, который ему
укажут.
А с другой... За время службы в органах экс-генерал повидал немало
людей и, естественно, научился в них разбираться. Работа на Лубянке у
него была отнюдь не бумажная, а с людьми. Уже в начале беседы Координа-
тор отлично понял: перед ним - цельная, сильная и волевая натура. Этот
человек прекрасно знал, чего хочет от жизни, и для достижения желаемого
он пойдет на все. Он слишком заземленный, слишком предсказуемый, к тому
же - ярко выраженный прагматик. Такие долго, скрупулезно взвешивают плю-
сы и минусы, и действуют в зависимости от полученной арифметической сум-
мы. Равнозначные "плюсы" и "минусы", по законам арифметики, взаимоунич-
тожаются, но в жизни, супротив этих законов, что-то остается.
Координатор щелкнул кнопкой портативного магнитофона, разумеется,
включенного во время беседы на запись, перемотал пленку, нашел нужный
фрагмент беседы:
"Александр Сергеевич, скажите, вам нравится, когда вас боятся?"
"Ну, наверное, да..."
Бывший генерал жестко улыбнулся.
- Ничего не скажешь: рыцарь без страха и упрека, - произнес он вслух.
- Ликвидатор. Карающая десница. Бич Божий. Человек-легенда. "Крошка Ца-
хес". - Недавнее литературное сравнение постоянно вертелось на языке. -
Ничего, мы тебя научим Родину любить... А не научим - так сам полюбишь.
Как ни странно, но Саша забыл об этой беседе уже к вечеру. Конечно,
не совсем забыл, но старался не думать о ней. Будут его использовать в
качестве внештатного убийцы КГБ против блатных или для чего-то другого -
какая разница?! Разумеется, этот гражданин начальничек в чем-то прав -
особенно в том, что касается острого несоответствия между желаемым и ре-
альным. А если его будущая деятельность даст возможность приблизить вто-
рое к первому? Пока есть преступники, должен быть и палач, и кто сказал,
что палачом быть хуже, чем вором?
Как бы то ни было, но уже в тире Солоник практически не думал о не-
давней беседе. Искусство стрельбы - слишком серьезное дело, чтобы зах-
ламлять голову.
Огромные наушники закрывали почти полголовы курсанта и напоминали
шлемы инопланетян из фантастических фильмов. Мишень - ломкий черный си-
луэт на молочном фоне, - появлялась лишь на пять секунд, и за это время
следовало поразить ее максимальное количество раз.
Выстрел! - и пистолет пляшет в руке неопытного новичка. Еще один!
Еще!
И, видимо, мимо...
- Стоп-стоп-стоп... - к Саше подошел инструктор, коротко стриженный
плечистый коротышка, и курсант, как и положено по инструкции, опустил
оружие. - Очень плохо: суетливо, судорожно. И не надо так сильно сжимать
рукоять. Ты что ее - раздавить хочешь? Больше уверенности, больше спо-
койствия, больше плавности. И почему вновь не регулируешь дыхание, как я
тебя учу? Так, еще раз... Дай пистолет.
Солоник протянул ему "Макаров" - по правилам хорошего тона, рукоятью
вперед.
- А теперь дай руку. Ну, не бойся, распрями пальцы. Так, возьми ору-
жие, ощути его вес, ощупай... Тебе должно быть приятно держать его в ру-
ках. Ты должен испытывать от этого физическое удовольствие - ну, как
красивую телку за сиську держишь. Не бойся, не взорвется. Так, хорошо.
Теперь взгляни вперед - туда, где должна появиться мишень. Вот так, пра-
вильно. Представь ее. А теперь быстро, но без суеты поднимай руку...
Быстро - это еще не значит судорожно. Опусти ствол. Еще раз, еще. Так,
лучше. Еще разок. А теперь потренируй дыхание - оно должно быть спокой-
ным, очень ровным. Когда ты поднимаешь ствол, то уже в этот момент дол-
жен быть уверен на все сто процентов, что попадешь в цель. Ты и оружие
должны составлять одно целое. Ствол надо воспринимать, как естественное
продолжение руки. Понял?
Саша кивнул утвердительно.
- А теперь еще разок...
В тот вечер он стрелял до изнеможения, до мозоля на указательном
пальце - у "конторы" явно не было лимита на патроны. Начал с "Макарова",
затем перешел на "ТТ", потом - на старую, но проверенную винтовку "СВД".
Несмотря на оптический прицел, стрелять из нее оказалось делом нелегким.
Стрелять приходилось из разных положений: с упора, с колена, стоя, лежа,
даже в броске...
То ли успехи Солоника действительно обнадеживали, то ли инструктор
был докой в своем деле, но уже после занятий тот, аккуратно сложив ору-
жие в сейф, принялся пояснять:
- Оружие надо любить нежно и трепетно, как женщину. Правда, в отличие
от бабы, оно тебя никогда не обманет, никогда не продаст - если, конеч-
но, будешь за ним ухаживать и правильно выберешь. А выбирать надо с
умом, в зависимости от предстоящей акции. Из чего тебе больше всего нра-
вится стрелять?
- Из "Макарова", - ответил Саша, с интересом глядя на инструктора.
- Ну и дурак. Нет еще у тебя вкуса к настоящим стволам. "ПМ" хорош
для ближнего боя. Старый "ТТ" - если, конечно, не венгерский, польский
или китайский, а наш - куда лучше. По сути - знаменитый "браунинг" номер
два, образца 1903 года. Сделан под ходовой патрон 7,62. В бутылочной
гильзе мощный заряд пороха обеспечивает такую скорость удлиненной пули,
что ее не держит ни один бронежилет. Чешская "шкода" неплоха, немецкий
"зауэр", "магнум" тоже ничего... А лучше всего, конечно, - "маузер". Не-
мецкая модель едва ли не начала века - любимое оружие чекистов и комис-
саров. Кстати говоря, по скорости полета пули, дальности и точности рав-
ных "маузеру" нет. Правда, громоздкий, в карман не спрячешь. Для таких,
как ты, лучше всего старый добрый "наган". Убойная сила, стартовая ско-
рость пули - больше не надо. Зато гильзы не придется собирать - в бара-
бане остаются, ни одна ментовская гильзотека для тебя не страшна. Вот
так-то, оружейник Просперо... Давай, иди в казарму и до завтра. Тренируй
дыхание, без этого настоящим стрелком не станешь. А ведь это - твой
хлеб...
Может быть, инструктору и не стоило произносить последнюю фразу - она
вновь напомнила курсанту о дневном разговоре с московским начальничком,
и от этого напоминания на лбу Солоника пролегла глубокая морщина...
За мутными, пыльными стеклами окон казармы шумел ветер, трепал вер-
хушки чахлых деревьев, гонял по голому унылому плацу бурые скрюченные
