ит на содержании баумановской группировки, вот этот "кум" из очень из-
вестного своей строгостью сизо второй год кормится от подольских, а
этот... да, тот самый, которого ты по телевизору почти каждую неделю ви-
дишь! - практически состоит на жаловании у ореховских.
Картина открывалась довольно мрачная, чтобы не сказать жуткая. Столи-
ца являла собой огромную теневую структуру "крыш", "бригад" и "общаков".
Одни "крыши" в большинстве случаев перекрывали другие, напоминая китайс-
кую пагоду с деталями выгнутой кровли, уложенными одна на другую. "Обща-
ки" - как вольные, так и зоновские - незримо связывались между собой на
манер сообщающихся сосудов, а авторитеты, стоящие во главе "бригад", как
могли, регулировали этот процесс. На самом верху этой пирамиды стояли
воры в законе - элита российского криминалитета. Впрочем, среди нее тоже
начались серьезные трения: законники старой, так называемой нэпманской
или босяцкой формации люто ненавидели "апельсинов", то есть воров-ско-
роспелок, купивших коронацию за деньги или за какую-нибудь услугу. Сла-
вяне, среди которых преобладали нэпманские, стремились потеснить кавказ-
цев. В начале девяностых воров-грузин только в Бутырском следственном
изоляторе было больше, чем, наверное, во всем Тбилиси.
Бизнесмены через невозвратные кредиты и липовые финансовые документы
вовсю доили банкиров, банкиры через торговлю кредитами и субкредитами -
друг друга, пирамиды типа "МММ" - рядовых налогоплательщиков. А всех их
лихо дербанили бандиты - пожалуй, кроме Сергея Мавроди, "крышу" которо-
му, как известно, ставила "контора"...
Да, кроме традиционных "бригад" на Москве появилась еще одна сила:
КГБ, сменивший вывеску на ФСК, в условиях новой экономической политики
выступал не только оппонентом, но и конкурентом криминалитета. До чет-
верти московских банков - а всего их было около полутора тысяч! - имели
"контору" в качестве прикрытия.
Была еще одна сила, самая, пожалуй, непредсказуемая - чеченцы. "Чичи-
ки", или "чехи", как их еще называли, славились наглостью и беспределом.
Авторитетов для них практически не существовало (не считая, естественно,
старейшин родовых тейпов).
Все это неуловимо напоминало Чикаго начала тридцатых. Огромный бога-
тый город и пещерные законы "дикого" капитализма, обтекаемость законов и
тотальная продажность всех, кто только может продаться. При всем при
этом полная импотенция власти. Огромная концентрация денег, большая
часть которых крутилась в частично и откровенно криминальных структурах,
делала ситуацию предельно взрывоопасной...
- Александр Сергеевич - может быть, вам кажется, что ситуация слишком
запутанная? - спросил куратор, закончив ознакомительный курс.
Солоник неопределенно повел плечами, наморщил лоб...
- Не знаю... Очень много информации, я еще ее не переварил.
Гэбэшник покровительственно улыбнулся.
- Ничего страшного. Тут все друг друга ненавидят. В случае смерти од-
ного авторитета на его место и территорию будут претендовать сразу нес-
колько. А это значит, что такую смерть всегда легко списать на конкурен-
тов... Как это было в Тюмени, в связке Ржавый - Гаврила. Вы улавливаете
мою мысль?
Конечно же, Саша прекрасно понимал куратора. И даже много больше: в
городе, на котором завязаны такие большие деньги, не может быть не завя-
зана большая кровь...
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Яркий солнечный луч пробивался сквозь замерзшее окно типовой двухком-
натной квартиры в Черемушках. Осветив причудливый узор обоев, лучик
сдвинулся чуть вниз, остановившись на огромной двуспальной кровати,
застланной стеганым одеялом. Под ним угадывался силуэт человеческого те-
ла. Подушек было две, а еще одно одеяло лежало рядом, из чего можно было
догадаться, что женщина, проведшая на этой кровати ночь, уже поднялась.
На огромном двуспальном сексодроме спал Саша Солоник. Вчера поздно
вечером он снял молодую длинноногую блондинку, то ли манекенщицу, то ли
фотомодель; так она, во всяком случае, представилась сама. Ночь была
бурной, и теперь хозяину кровати, да и всей квартиры, естественно,
больше всего на свете хотелось спать. А потому он перевернулся на другой
бок и попытался спрятать лицо в подушках от слепящего утреннего света.
Громко-громко прозвенел будильник. Хозяин с явным неудовольствием
приподнялся на локте и взглянул на циферблат - половина девятого. У него
сегодня намечалось очень много дел. Сладко зевнув, Саша вынырнул из-под
одеяла, быстро заправил постель и пошел в ванную - оттуда доносились
звуки льющейся воды.
- Наташа, ты еще долго? - Солоник нетерпеливо постучал костяшками
пальцев в дверь.
- Сейчас, сейчас...
Скоро дверь открылась, и оттуда выпорхнула молоденькая девица, на хо-
ду вытирая влажное лицо широким махровым полотенцем. Растрепанные волосы
при отсутствии вчерашней косметики в соединении с испуганным взглядом и
темными кругами под глазами - все это делало ее куда менее привлека-
тельной, нежели вчера вечером.
Пропустив в ванную Сашу, она спросила:
- Можно я кофе сварю?
- Вари, - равнодушно произнес тот, закрывая за собой дверь.
Шумела вода из крана, на кухне позвякивали чашки, а струйки душа
дробно, весело стучали по лицу, груди, плечам и спине. Ласково стегали
кожу, гладили, навевая воспоминания о теплом майском дождике. А на дворе
был январь, и вода пахла отнюдь не майским дождичком, а хлоркой.
Покончив с утренним туалетом, Саша прошел на кухню. Наташа уже ждала
его с кофе.
Солонику всегда было неприятно смотреть по утрам на телок, с которыми
он проводил ночь, особенно, если знал наверняка: вариант одноразовый.
Подснял, трахнул, не понравилась - пинка под зад: давай, милая, свобод-
на. Но не все телки, глупые животные, это понимали; некоторые набивались
на следующую встречу, иные рыдали. А кое-кого приходилось даже выталки-
вать из квартиры силой...
Наташа вела себя так, будто бы хозяин был ей что-нибудь должен, и от
этого Саше сделалось вдвойне неприятно. К тому же она курила, и Солоник,
поддерживавший спортивную форму, недовольно морщился.
- Олег, - произнесла блондинка (Солоник никогда не представлялся нас-
тоящим именем), - а ты меня домой отвезешь?
- Я тебе на такси дам, - отрывисто бросил Саша, стараясь скрыть рас-
тущую неприязнь. Допил кофе и двинулся в спальню одеваться.
- Ты же вчера обещал.
- Извини, нет времени.
- А мы еще встретимся? Можно, я твой телефончик запишу? - не отстава-
ла блондинка.
- Исключено, - хозяин был категоричен. - Я же тебе вчера сказал:
квартира не моя, друг уехал и мне ключи оставил.
- А свой телефон?
- Своего у меня нет.
- Ну, тогда я тебе свой оставлю...
- Оставляй, если так хочется, - донеслось из соседней комнаты.
Наташа, получив обещанные деньги на такси, была выпровожена, а Соло-
ник, закрыв за ней дверь, уселся у телевизора в глубоком кожаном кресле,
вытянув ноги, пытаясь воскресить подробности вчерашнего вечера.
Да какие там подробности... Катил из центра города на новой тачке,
алого цвета спортивной "Альфа-Ромео". Заметил одиноко мерзнущую на оста-
новке девицу, остановился, пригласил в машину...
Сперва подумал - обыкновенная уличная проститутка, вроде тех, что по
вечерам в изобилии водятся на Тверской у Центрального телеграфа, но по-
том по манере разговора определил, что она - обыкновенная провинциальная
студентка, еще неотшлифованная столицей. Видимо, первокурсница. Естест-
венно, приехавшая из какого-нибудь Коврова, Талдома или Юхнова, неумело
косила под "крутую" - потому и назвалась манекенщицей-фотомоделью.
Дорогая тачка, галантность манер ее хозяина и перспектива провести
вечер в кабаке сделали свое дело: девица впорхнула в машину. Правда, мо-
лодой человек наотрез отказался везти ее в кабак, пригласив домой. "Ма-
некенщица-фотомодель" поморщилась, но приглашение приняла...
Вчера вечером Саше было все равно, кем она назовется, хоть продавщи-
цей. Привез, угостил шампанским (для таких случаев шипучий напиток всег-
да стоял в холодильнике), загнал в ванную...
Трахалась Наташа грубовато, жадно и безвкусно, что свидетельствовало
о ненасытности, а когда кончала, принималась истошно орать от счастья,
будто бы ее резали бритвой по горлу. Солоник легонько зажимал раскрытый
рот подушкой, но бесполезно. Наверное, если бы он трахал ее до самого
рассвета, разбуженные соседи принялись бы стучать в стенку...
Он прошел на кухню, взял клочок бумаги с номером телефона и, даже не
взглянув на него, порвал и выбросил в мусорное ведро.
Саша жил в Москве уже четыре месяца. С куратором встречался раз в не-
делю на конспиративной квартире на Ленинском проспекте. Занятия шли пол-
ным ходом: изучение криминальной структуры Москвы, личных дел тех, на
кого может последовать отмашка, взаимоотношений конкурирующих "бригад",
банков, компаний и фирм, которые они контролировали...
Ему давали возможность обжиться, осмотреться, пообтереться в столице,
набрать форму, а главное - почувствовать себя столичным жителем. Два ра-
за в неделю Саша ходил в спорткомплекс: атлетизм, плавание, учебные ру-
копашные схватки с опытным инструктором. Каждое нечетное число месяца
бегал кроссы по три километра. Даже вчера, несмотря на двадцатиградусный
мороз, он не нарушил заведенного распорядка.
Раз в неделю занимался стрельбой в загородном тире. Стрелял в основ-
ном из пистолетов: "ТТ", "ПМ", "зауэр", "таурус", "глок". Последний -
отличный семнадцатизарядный ствол, состоящий на вооружении полиции и
спецназов некоторых западных стран, особенно ему понравился. Настолько,
что Солоник даже попытался стрелять с обеих рук.
Инструктор - несомненно, с гэбэшным прошлым - следил за новым посети-
телем тира во все глаза: видимо, до него тут так никто не стрелял. И да-
же не преминул заметить: мол, такая манера называется "стрельбой по-ма-
кедонски". В хите середины семидесятых, фильме "В августе сорок четвер-
того", был положительный герой, капитан, любивший стрелять именно так.
"Александр Македонский", - сострил тогда инструктор, знавший постоян-
ного посетителя по имени, и это словосочетание, воскрешавшее школьный
учебник истории и полководца, никогда не знавшего поражений, очень пон-
равилось Солонику, навсегда отложившись в памяти...
Время, остававшееся от спортзала и тира, посвящалось развлечениям -
мимолетным и непритязательным. Телки - вроде этой одноразовой Наташи -
стояли в программе на первом месте. Их было много, очень много. Саша,
обученный в учебном центре пунктуальности, даже завел специальный днев-
ник, в который заносил подробности: порядковый номер, дату, особенности
поведения и оценку по десятибалльной системе. Он, как в том анекдоте, -
трахал все, что движется, не обходя вниманием даже таких телок, которых
бы в курганские времена и не удостоил взгляда. Когда через месяц коли-
чество телок перевалило за сорок, пришлось бросить записи - все-таки за-
ниматься сексом куда приятней, чем его описывать.
Бывшего узника "строгача", бывшего курсанта специального учебного
центра можно было понять - изголодавшийся, он наверстывал упущенное.
Правда, иногда, откинувшись после четвертой или пятой палки на тонкую
простыню, Саша, глядя на очередную красавицу, как и тогда, в вагоне по-
езда Свердловск-Москва, ловил себя на мысли: а если бы ему заказали "ис-
полнить" ее, эту сытую самку? Что бы он делал - стрелял, душил, колол
или просто убил бы одним выверенным ударом в кадык или висок?
В такие мгновения взгляд его делался каким-то оловянным, нечеловечес-
ким, глаза блестели, как слюда в лунном свете, и те из самок, которые
замечали этот странный блеск, невольно отодвигались от Саши...
Поднявшись с кресла, хозяин резким движением раздвинул тяжелые гарди-
