наведут справки, все совпадет. Ну, желаю удачи...
Спустя полчаса, когда гэбэшник покинул конспиративную квартиру, на
столе перед ликвидатором лежали билеты до Тюмени, деньги - довольно при-
личная сумма, ключи от квартир и чистый паспорт на фамилию гражданина
Максимова, но с его, Сашиной фотографией.
- Сообразно ситуации, - процедил Солоник сквозь зубы, вспоминая гла-
денького, аккуратненького гэбэшника, как тот брезгливо поморщился при
вопросе о способе ликвидации. - Только и можете, что чужими руками жар
загребать. Коз-злы...
Ресторан "Красный мак" пользовался в Тюмени репутацией достаточно не-
завидной. И не потому, что обслуга вела себя по-хамски, а повара - из
рук вон плохи, метрдотель неприступен и официанты немилосердно обсчиты-
вали. Не потому даже, что вечером в ресторан было трудно попасть. Как
раз наоборот: кухня "Красного мака" отличалась даже некоторой изыскан-
ностью, сервировка - как в лучших домах, официанты вежливы до приторнос-
ти, а гардеробщик, едва заметив уважаемого завсегдатая, сразу же выбегал
из-за стойки гардероба, профессионально подставлял руки под небрежно
сброшенное пальто, и походя сообщал, какие проститутки сегодня за столи-
ками и как они соскучились по дорогому гостю.
Тем не менее даже состоятельные по местным понятиям граждане предпо-
читали не ходить в "Красный мак", особенно в выходные дни по вечерам,
потому что в городе всем, от мала до велика, было известно: "Красный
мак" - типично бандитский кабак.
Есть заведения, где собираются преимущественно нефтяники да геологи,
есть рестораны, любимые фарцовщиками, недорогие вечерние кафе, где коро-
тает время безденежное студенчество... Почему бы не быть своеобразного
клуба для бандитов? Как ни крути - тоже профессия, трудная, нервная и
куда более опасная, чем у геологов, нефтяников и фарцовщиков, не говоря
уже о студентах...
В тот погожий вечер "Красный мак" был заполнен меньше чем наполовину
- видимо, часть постоянных посетителей отдыхала в других местах или за-
нималась профессиональной деятельностью. Приятная полутьма, кабацкие ла-
бухи, настраивающие свои инструменты на подиуме, хрустящие накрахмален-
ные скатерти, вышколенные официанты в белоснежных рубашках и бабочках...
Саша сидел у окна лицом к выходу. Он проводил в "Красном маке" уже
второй вечер - вчера сидел тут же. Позиция была выбрана на редкость
удачно: в полутьме никто не мог рассмотреть его лица, зато он сам не
пропускал ни одного входящего и выходящего. Солоник уже внимательно ос-
мотрел зал - какая-то компания подвыпивших мужичков, попавших сюда явно
по ошибке, несколько коротко стриженных мужчин атлетического сложения
ничего не выражающими лицами, пара молоденьких телок, неумеренная косме-
тика и вызывающие мини-юбки которых не оставляли сомнений относительно
их ремесла...
Никого, похожего на Ржавого, не было ни вчера, ни сегодня - равно,
как и людей, которые, согласно словам куратора, должны его прикрыть в
случае форс-мажора.
Подошел официант. Саша, для приличия полистав меню, заказал салат,
бифштекс и минералку.
- Что пить будем? - развязно спросил "халдей".
- Я же сказал - боржоми.
Официант едва заметно улыбнулся - в его понимании слово "пить" имело
однозначный смысл, без всяких разночтении.
Тем временем лабухи настроили инструменты, и негромкий гул зала про-
резал надтреснутый голос вокалиста, многократно усиленный динамиками:
- А теперь для нашего дорогого гостя Вити, недавно вернувшегося в
родные края, прозвучит его любимая песня...
Зафонил микрофон, душещипательно всхлипнула электрогитара, и кабацкий
менестрель, сжимая шейку микрофона, трагически зашептал:
Это было давно, это было весной, Шел этап, окруженный штыками.
На разъезде одном я увидел ее. Полных слез голубыми глазами.
И, увидев этап, к нам она подошла, Подарила платочек шелковый.
И на этом платке было несколько слов. Плакал фраер - то было не ново.
Вскоре вернулся официант, молча поставил заказанное и удалился.
Саша взглянул на часы - половина восьмого. Кабак закрывается в один-
надцать, значит, придется бесцельно сидеть тут до самого закрытия.
Бесцельно ли? От него сие не зависит. Правильно говорят: хуже всего -
ждать и догонять.
Покончив с ужином, Солоник откинулся на спинку кресла, бросив осто-
рожный взгляд в сторону выхода: новые клиенты не появлялись, и из зала
никто не выходил.
А лабух на подиуме продолжал надрываться под лязг тарелок и слезные
рыдания электрогитары:
И писал ей тогда: "Здравствуй, Валя моя, Здравствуй, Валя моя доро-
гая!
Я разбойник и вор. Срок большой у меня, Ждет меня уж могила сырая!"
Неожиданно Сашу словно что-то кольнуло. Такое ощущение может быть у
человека, осознавшего, что за ним осторожно, скрыто следят.
Отключившись от песни, он осторожно обернулся направо: из полутьмы
зала на него уставились чьи-то глаза, но рассмотреть, кто именно за ним
наблюдает, было невозможно из-за царившей в зале полутьмы.
Неожиданно над самым ухом послышался хрипловатый, словно простуженный
голос:
- Привет, братан...
Саша поднял голову - перед ним стоял высокий атлет лет двадцати пяти:
квадратные кулаки, коротко стриженная шишковатая голова, кожаная куртка,
спортивные штаны с красными лампасами. Короче, типичный "бык" из ка-
кой-нибудь местной бригады.
- Добрый вечер, - поздоровался Солоник, жестом приглашая "быка" при-
сесть.
- А я за тобой уже второй день наблюдаю, - сообщил тот.
- И чего высмотрел?
- Да ничего... Странный ты мужик. Сидишь один, водяру не пьешь, телок
не снимаешь... На командировочного не похож, да и не бывают они тут. На-
верное, тебе что-то надо. Не минералку же сюда пить пришел?
- А если и надо? - Солоник невозмутимо подлил себе боржоми.
- А если надо, то говори, - не отставал "бык". - Ты хоть знаешь, что
это за кабак?
- Знаю. Братва тюменская тут собирается. - Казалось, Сашу было трудно
чем-то смутить.
- А откуда?
- В Кургане рассказывали... Оттуда и приехал.
- А кто ты такой будешь? Бизнесмен? Пацан? - допытывался "бык".
- Для тебя что, все люди на бизнесменов и пацанов делятся?
"Бык" насупился, засопел.
- Вот что: давай-ка ты поляну накрой, да перетрем, чо тебе тут на-
до...
Саша подозвал официанта и, достав из внутреннего кармана пресс круп-
ных купюр, предложил новому знакомому - давай, заказывай.
Когда на столе появились коньяк, мясо и фрукты, "бык" явно приобод-
рился. Недавняя настороженность сменилась покровительственной снисходи-
тельностью, но Саша продолжал вести разговор вокруг да около, пока не
говорил о цели своего визита и, цедя минералку, наблюдал за соседом по
столу.
Тот жадно, по-свински чавкал, скреб ложкой по тарелке с нелепой над-
писью "общепит", с неприятным тянущим звуком лакал армянский коньяк. В
Саше росло непреодолимое отвращение.
Наконец, довольно икнув, "бык" спросил в лоб:
- Так чо тебе в Тюмени надо?
Саша начал издалека. Назвался своим настоящим именем, сообщив все,
как его учили: да, нечего скрывать, он бывший мент. Подставили - бежал
из зала суда, поймали и на пермскую зону.
- И как тебя там не опустили? - искренне удивился "бык".
- Пробовали. Не получилось. Там "смотрящим" Корзубый был, а когда не
вышло на меня наехать, убрали его со "смотрящих". Ты справки наведи, по-
интересуйся, какой там хипеж был, - посоветовал Солоник.
- Наведу, - пообещал собеседник. А Саша продолжал гнуть свою линию.
После того хипежа его перевели в ульяновскую "восьмерку". Бежал, шиф-
ровался, уходил от мусоров - скентовался с курганской братвой. Те приня-
ли его, простив ментовское прошлое. Пацаны серьезные, боевые, но выхода
ни на кого из авторитетов не имеют. Нет таких в Кургане. В общак чей
лавье сливать, чьим именем крыться, если что? Вот его и послали сюда в
качестве полномочного представителя... Если уважаемый собеседник желает,
пусть передаст местной братве, чтобы те ему, Саше Солонику, стрелку ки-
нули - перетереть.
- Только я хочу вести базар с авторитетными людьми, - закончил курга-
нец.
- А о ком ты слышал? - атлет изучающе взглянул на Сашу.
- Знаю, что тут такой Ваня Титенков есть. Ржавый его погоняло. Если
можешь ему сказать - скажи. Слышал я еще и о таком Гавриле, Геной, ка-
жется, зовут, но о делах его ничего не знаю.
- Ладно. - Тюменец грузно поднялся из-за стола, и Солоник сразу же
обратил внимание, что был он как стеклышко трезвым. - Давай так: завтра
вечером тут, в "Маке", за этим же столиком...
Ответ Ржавого разочаровал: у меня и так все ништяк, ни с кем из Кур-
гана я базаров вести не буду - к тому же, с бывшим мусором.
Все это, как и было оговорено, сообщил Саше тот самый "бык", с кото-
рым он имел беседу накануне.
- Он мне велел еще такие слова передать: что это за хрен с бугра тут
нарисовался? - бандит выглядел развязным и подчеркнуто высокомерным, не
в пример вчерашнему. - Курганские в Тюмени не нужны, тут своих пацанов
выше крыши. Если они там хотят делами заниматься, пусть занимаются, а мы
тут ни при чем. А к Гавриле вообще не суйся - у нас с ним свои дела, а
какие - не твоего ума дело. Так что, ментяра, не путайся под ногами, ко-
ли жизнь дорога. Тебя сюда не звали, так что езжай из нашего города по
вечерней прохладе. А мы проследим обязательно. А коли так уж на стрелку
набиваешься - давай, устроит тебе Ржавый стрелку со своими пацанами.
Только после нее ты уже никуда не поедешь.
Саша выслушал эти слова совершенно спокойно, даже бровью не повел: на
нет и суда нет. Повел плечами и, рассчитавшись с официантом, вышел, не
попрощавшись.
Взял такси, попросил повозить его по городу, затем вышел, проехал
несколько остановок на троллейбусе, а следующая тачка отвезла его на
квартиру, что по проспекту Ленина.
Закрыл дверь на все замки, извлек из-под кровати небольшой атта-
ше-кейс, щелкнул никелированными замочками... Там лежал блокнот с зашиф-
рованными координатами Титенкова и Гаврилова и два пистолета "ТТ" с за-
годя подготовленными самодельными глушителями, оба ствола польского про-
изводства. Оружие малоценное, как учил его когда-то инструктор, однора-
зовое.
Впрочем, это не означает, что неэффективное, и в Тюмени в этом скоро
убедятся...
Вечерело. На центральных улицах города зажглись первые фонари, в ок-
нах домов замелькал неверный голубоватый свет: тюменцы, вернувшись с ра-
боты домой, сидели у телевизоров.
Молочная "девятка", грубо подрезав дряхлый "Москвич", резко свернула
направо, в сторону старого кирпичного дома. Стоявший на углу сержант-га-
ишник даже бровью не повел: наверняка он отлично знал и машину, и вла-
дельца, нарушившего правила, человека влиятельного и авторитетного, свя-
зываться с ним не хотелось.
Рядом с водителем сидел невысокий кряжистый мужчина с крупными черта-
ми лица, массивным подбородком. Колючий взгляд маленьких глазок из-под
рельефных надбровных дуг, густо татуированные пальцы, а главное - подс-
пудная внутренняя агрессия, исходившая от него, невольно внушали безот-
четный страх любому.
Это и был владелец "Жигуля" - тюменский авторитет Иван Иванович Ти-
тенков, более известный тут, в газонефтяном крае, как Ржавый.
Сидевший за рулем водитель, несомненно выполнявший и функции телохра-
нителя, был под стать боссу: квадратные плечи, рельефные бицепсы, выпи-
равшие из-под ветровки, коротко стриженная голова...
- Приехали, Ржавый. - Водитель-телохранитель заглушил мотор.
- Вижу, - ответил хозяин, но из машины почему-то не выходил - видимо,
пребывал в задумчивости и не хотел нарушать ход мысли.
- Выходить будешь?
- Совсем у козлов шифер с крыши сыплется, - прошептал Титенков, озву-
чивая свои мысли.
- У кого? - поинтересовался водила.
