остальным с оружием упавших в руках. Я обрадованно переглянулся с Коджей,
и мы не стали тратить времени, присоединившись к неравной схватке.
Стражники сытые, натренированные, они вооружены лучше голодных рабов.
Но это не имело значения. У рабов впереди только ужасная смерть, им
предстояло погибнуть в челюстях чудовищ на арене для развлечения жителей
Занадара, поэтому они сражались отчаянно, безрассудно, так, как не может
сражаться человек, не знающий отчаяния.
И вмешался еще один фактор. Стражники только защищались. А пленники
сражались за то, что драгоценнее самой жизни, - за свободу. Поэтому они
неизбежно должны были победить. Так и случилось. За время, меньшее, чем я
об этом рассказываю, половина солдат была убита, затоптана или тяжело
ранена, а остальные, бросая оружие и шлемы, бежали к веревкам с узлами,
которые все еще свисали со стен и по которым солдаты спустились на арену.
Мало, очень мало сумели до них добраться. по веревкам устремились
победители, вооруженные брошенным оружием солдат. И так как амфитеатр был
заполнен вопящими бегущими зрителями, рабы легко смешивались с панической
толпой, и я уверен, многие нашли путь к убежищам Нижнего Города.
Что касается меня - у меня была другая цель.
Я поднялся по веревке на стену и побежал по каменным ступеням между
рядами сидений. Коджа следовал за мной по пятам. Я бежал к королевской
ложе. Потому что Тутон и Дарлуна оставались в ней, не в состоянии
пробиться сквозь толпу.
Вот у меня и шанс спасти огненноволосую принцессу Шондакора от этой
предательской свиньи, которую она считает другом! А также возможность
сразиться с этим коварным принцем Города-в-Облаках и отомстить за
унижение, испытанное от его рук, когда мы впервые скрестили шпаги.
Тогда я был утомлен, ранен и вооружен совершенно незнакомым оружием.
Он разгромил меня, но что гораздо хуже, он насмеялся надо мной, унизил
меня, заставил выглядеть нелепым в глазах женщины... женщины, чью дружбу и
уважение я стремился заслужить.
Долгие часы утомительного каторжного труда у колеса на "Небесной
чайке", в убожестве рабских бараков Занадара, недели своего вынужденного
пребывания в гостях у учителя фехтования Лукора я мечтал о том, как снова
встану с ним лицом к лицу, со шпагой в руке.
И это время пришло.
13. НА ОСТРИЕ ШПАГИ
Дарлуна вскрикнула от изумления, когда я перепрыгнул через низкое
ограждение королевской ложи. Я улыбнулся и приветствовал ее обнаженной
шпагой.
- Мы снова встретились, принцесса, - заметил я. Она глядела на меня
со смесью удивления и гнева, а может, еще и чуточку облегченной радости
было в ее взоре, потому что мне казалось, она не желает мне зла.
- Джандар - ты? - удивленно спросила она. - Ты убил дельтагара и
вызвал восстание рабов?
Я улыбнулся и кивнул. Все как я и ожидал. Кожа моя покрыта
отбеливающим веществом, взятым у друга Лукора из театра, волосы выкрашены
черной краской, и принцесса не знала, что это я, пока не увидела мое лицо
вблизи. Голубые глаза, неизвестные среди туземных рас Танатора, выдавали
меня. И я чувствовал, почему она удивлена. По предыдущим встречам и из-за
различных недоразумений между нами она считала меня хитрым и предательским
мошенником или отъявленным трусом.
Но вот я перед ней в героическом облике!
Ей это должно показаться неразрешимым противоречием. Но ее спутник в
королевской ложе испытывал другие чувства. Сзади послышался тягучий голос
Тутона, и я, отвернувшись от принцессы, увидел насмешливое лицо принца.
- Итак, варвар вернулся? - усмехнулся он. - Я считал, что тебя
отправили на черную работу, соответствующую твоему низкому положению и
поведению!
За снисходительностью я чувствовал его гнев. И решил попробовать
вывести его из себя, прежде чем мы скрестим оружие.
- Кроме принцессы Дарлуны и одного джентльмена, я в этом городе
благородных людей не встретил, - спокойно ответил я. - А что касается
тебя, то твое намерение продать королевскую гостью ее величайшему врагу,
Черному Легиону, выделяет тебя из всех жителей города.
Глаза его сузились, бледные щеки вспыхнули. По изумленному лицу
Дарлуны я понял, что он, разумеется, все переговоры с Арколой из чак юл
вел в тайне от нее. Он смотрел на меня холодным яростным взглядом, и его
мурлыкающий голос утратил лоск и стал хриплым от угрозы.
- Попридержи язык в присутствии принцессы, парень, и перестань
изрыгать презренную ложь, или... - он положил сильную белую руку на
рукоять шпаги, - возможно, урок цивилизованного поведения, который я тебе
дал, недостаточен, и мне придется еще поучить тебя!
Я рассмеялся.
- Да, я помню, как ты легко победил меня, когда мы встречались в
последний раз, - спокойно ответил я. - Но не слишком гордись этой
схваткой, Тутон. Руки у меня тогда устали: я целую ночь простоял с руками,
скованными над головой, и к тому же ослаб от раны, нанесенной клыками
вастодона, которого я убил, спасая принцессу от верной гибели.
Взгляд мой стал холодным и презрительным, я осмотрел противника с ног
до головы, задержался на чуть заметном животике, выступающем над узорчатым
поясом, на темных кругах, которые пьянство оставило вокруг его налитых
кровью глаз, на щеголеватом, почти женственном покрое платья.
- Сегодня я в лучшем состоянии, - намекнул я. - Может, мне даже
удастся преподать тебе один-два урока... цивилизованного поведения.
Лицо его застыло и стало отвратительным, рука легла на рукоять шпаги.
Но я услышал за собой восклицание Дарлуны.
- Что за наглость! - воскликнула она уничтожающим тоном. Сердце мое
слегка упало: я надеялся восстановить себя в ее мнении. Но я забыл кодекс
поведения, который почти религиозно соблюдается воинами Танатора. Я
нарушил главный принцип этого кодекса: воин Танатора никогда не хвастает
своей доблестью, он молчит, за него говорят его действия.
Заметив ее реакцию, Тутон ухмыльнулся.
- Преподать этому нелепому шуту еще один урок, принцесса? - спросил
он. Дарлуна высокомерно взглянула на меня и кивнула. Он сделал насмешливый
полупоклон и красиво извлек шпагу. Мы не стали обмениваться приветствиями,
а тут же сцепились.
Вокруг нас суматоха, крики солдат, истерические вопли зрителей, рабы,
пытающиеся вырваться на свободу. Но я вскоре забыл обо всем,
сосредоточившись только на улыбающемся лице Тутона. Вселенная сократилась,
сузилась, и только мы втроем - принцесса, небесный пират и я - оказались в
своем замкнутом мире, изолированные от всего окружающего. Мы слышали
только звон своих шпаг, шорох ботинок на каменном полу, тяжелое дыхание. Я
сосредоточился на улыбающемся белом лице, которое плыло перед моей шпагой.
Я хотел стереть эту ухмылку, вызвать пот на этом гладком ироническом лице,
блеск страха в этих насмешливых глазах.
Вначале Тутон фехтовал небрежно, беззаботно. Очевидно, считал, что
перед ним новичок, неспособный отличить один конец шпаги от другого. Я
держался настороже, удовлетворяясь пока тем, что отводил его шпагу, когда
она приближалась ко мне, действовал исключительно в защите.
Но вскоре, увидев, что я парирую все его удары, он начал раздражаться
ходом дуэли и теснить меня градом блестящих ударов, любой из которых мог
проткнуть меня насквозь, если бы я не продолжал отражать их уверенными
движениями запястья. Мы отскочили друг от друга, он недоуменно посмотрел
на меня, я в ответ спокойно улыбнулся и приготовился встретить следующую
атаку.
Он напал из третьей позиции. Я парировал удар, при этом мое острие
пробило его защиту как раз в районе сердца и разрезало куртку.
Дарлуна ахнула, на лице Тутона появилось выражение изумления. Я лишь
улыбнулся и стоял в ожидании следующей атаки.
Он ударил из квинты, я без труда отбил, и снова мое оружие прошло
сквозь его защиту, и на щеке принца появилась кровавая царапина. Он гневно
отскочил, глядя на меня в совершенном изумлении. Я иронически поднял одну
бровь и стоял в ожидании.
Очевидно, мое превосходство, достигаемое почти без усилий, привело
его в полное замешательство. И еще его удивляло, что я не наносил
смертельных или тяжелых ран. Он осторожно приблизился в очередной раз, и
воздух снова зазвенел от ударов стали.
Я радовался, видя его искаженное, налитое кровью лицо и удивление во
взгляде. Особенно приятно было видеть испарину на лбу, смешивавшуюся с
кровью от царапины на левой щеке.
Теперь он действовал осторожно, в защитной манере, как я перед этим.
Я разорвал дистанцию с шестой позиции, он парировал, но не успел занять
нужную оборонительную позу, и я провел царапину по его правой щеке.
Тутон в страхе и тревоге вскрикнул, неуклюже отступил, чуть не упав
при этом. Поворачиваясь к нему, я заметил выражение лица Дарлуны.
Было ли это - восхищением?
Теперь Тутон отбросил всякую осторожность и набросился на меня с
градом ударов. Он теснил меня быстрой глиссадой, ослепительным сверканием
стали, и я отступал, посмеиваясь над его манерой вести схватку. Не знаю, у
кого принц Города-в-Облаках учился фехтованию, но фехтовал он напоказ,
вычурно, выкрикивая замечания, гримасничая, - на аудиторию все это
производит впечатление, вероятно, на, на мой вкус, слегка показно. Я, по
контрасту, сражался спокойно, легко, с минимумом усилий и движений,
отступал перед его прыжками и отводил каждый удар ловким движением руки.
Мы дважды обошли ложу, отбрасывая с пути стулья. Я позволил ему
наступать, понимая, что долго он не выдержит. И оказался прав. Скоро он
уже тяжело дышал, рука у него устала, шпага начала дрожать. Он хотел
разорвать дистанцию и отдохнуть, но тут я начал наседать, прорвал защиту и
еще раз уколол в грудь. Снова нанес только царапину, проведя ее
параллельно первой, разорвав куртку до кожи.
Продолжая теснить его, через несколько мгновений я разрезал куртку на
плече, а потом на втором плече, и все это время, ревя, как выброшенный на
берег кит, с лицом, почерневшим от усилий, он пытался уйти от меня.
Наконец я сделал его совершенно беспомощным и срезал всю переднюю часть
куртки, обнажив его по пояс. К этому времени его правая рука дрожала от
усталости, а в глазах уже давно виднелся страх.
Тутон - хороший фехтовальщик, и учился он у мастера. Я не намного
лучше его. Но за прошлый месяц я ежедневно по многу часов упражнялся со
шпагой, учил новичков, а заканчивал день схватками с одним из лучших
фехтовальщиков планеты. Естественно, рука у меня стала твердой, а владение
шпагой, пройдя многие часы напряженных упражнений, стало лучше, чем у
него.
Обнажив его по пояс, я продолжал покрывать его торс, теперь
блестевший от пота, царапинами. Я уколол его в оба плеча, провел кровавую
линию вдоль ребер с обеих сторон и уже собирался нацарапать "Джандар" на
груди меж сосками, но тут нервы его не выдержали, и он неожиданно струсил.
Крича, как испуганная женщина, он буквально швырнул свою шпагу мне в лицо,
неуклюже выпрыгнул из ложи, покатился по ступенькам и смешался с толпой.
Это почти неслыханный по трусости поступок, и даже я удивился.
Фехтовальщик просто не отдает свое оружие врагу таким образом - не на
Танаторе по крайней мере! Даже если тебя превосходят по всем статьям,
каллистянский кодекс чести требует, чтобы ты сражался и умер, если
понадобится, но не убежал. Но я привел Тутона в ужас, и он просто сбежал.
Я стер предыдущее унижение, великолепно реабилитировал себя и сожалел
только о том, что не убил его.
По правде говоря, моя рука тоже к этому времени устала, потому что
