твоей спиной он вел переговоры с твоим недругом, главой Черного Легиона.
Она недоверчиво смотрела на него.
- Да, этот "друг", как ты его называешь, холодно и бессердечно
предложил продать тебя чак юл, если она дадут запрошенную им цену!
Взгляд Дарлуны устремился ко мне. Точно то же самое я говорил ей в
королевской ложе, когда убеждал ее подняться по лестнице и войти в
летающую машину. Теперь я кивнул и подтвердил слова Лукора.
- Он прав, принцесса. Это правда, я знаю: заблудившись в лабиринте
тайных ходов в стенах королевской крепости, я подслушал, как Тутон
обсуждал вопрос о цене за тебя не с кем иным, как с самим Арколой.
- Но это невозможно, - слабо возразила она. - Что делать Арколе в
Занадаре? Он в моем городе Шондакоре, почти в трехстах корадах к
юго-востоку!
Я описал, как мог пределах технологического минимума моего
танаторского словаря, телевизор из туманного хрусталя на треножнике. Лукор
слышал о таком инструменте, он назвал его палунгордра, что означает
"далеко видящий глаз", но Дарлуна о нем не знала и оставалась
недоверчивой. Но она больше не спорила и не пыталась убедить Лукора
повернуть назад; наоборот, погрузилась в задумчивое молчание, очевидно
размышляя над нашими словами. Мои слова она могла бы отбросить: я думаю,
она больше не считала меня подлым и предательским аматаром, лишенным
честности и чести, но все же я не полностью оправдался в ее глазах. Но
Лукор, как я уже заметил раньше, относился к таким людям, которым
инстинктивно веришь с первой же встречи, и его уверенное заявление,
искреннее утверждение о подлости Тутона она не могла отбросить так легко.
К этому времени было уже далеко за полдень. Навес золотистого пара в
небе Каллисто был все еще по-дневному ярок; виднелись две луны: морозный
лазурный Рамавад и крошечная золотая Амальтея, или Джурувад, как ее
называют каллистяне. И совсем недавно поднялся колоссальный Гордриматор,
перепоясанный лентами гигант неба. (Насколько я помню, нигде в своей
рукописи капитан Дарк не объясняет значения танаторского названия планеты
Юпитер - Гордриматор. Но из его рассказа мы достаточно узнаем об
универсальном языке Танатора, чтобы попытаться разобраться самим. В
различных местах своего рассказа автор называет спутники Юпитера, как,
например, в начале одиннадцатой главы, где он сообщает, что танаторское
название Ганимеда - Имавад, что означает "Красная Луна". Из этого
повторяющегося окончания мы можем заключить, что вад по-танаторски
означает "луна". Но у туземного названия Каллисто - Танатор - другое
окончание. Естественно для обитателей Каллисто считать свой мир планетой,
а не луной, поэтому мы можем заключить, что тор означает "мир". Поскольку
Гордриматор имеет то же окончание, я рискну предположить, что его огромные
размеры произвели на каллистян такое впечатление, что они решили, что он
тоже тор, то есть "мир", иначе они назвали бы его Гордримавад. Поскольку
имя по-танаторски означает "красный" и так как выше переводилось слово
"палунгордра" как "далеко видящий глаз", я думаю, будет правильно
истолковать название Гордриматор как "гордра има тор", то есть "мир
красного глаза". Вполне естественное название, если представить себе, как
наиболее впечатляющая особенность поверхности Юпитера - знаменитое
"красное пятно" - выглядит с его пятого спутника. - Л.К.).
Мы летели уже много часов.
Вынужденное бездействие начало меня утомлять, и, по правде говоря,
сидение моего кокпита было ужасно жесткое, сидеть на нем очень неудобно. Я
не мог вспомнить, когда в последний раз ел и пил, но желудок требовал
внимания.
Мы летели на огромной скорости. Над предгорьями ветер продолжал дуть
очень сильно. На такой скорости мы скоро минуем предгорья и, возможно,
сумеем приземлиться, поискать дичи и устроиться на ночь.
К югу от нас расстилался обширный черно-алый ковер Великого Кумала,
протянувшийся от горизонта до горизонта. Мне пришло в голову, что Лукору
стоит повернуть на восток, потому что его родной город Ганатол в том
направлении. Мы направляемся туда. Я нагнулся вперед, тронул учителя
фехтования за плечо и закричал ему в ухо. Он повернул ко мне свое мрачное
и обеспокоенное лицо.
- Вполне согласен с тобой, мой юный друг, - резко сказал он. - И,
поверь мне, если бы мог, я повернул бы на восток.
- Как это? Что-то случилось?
Он принужденно рассмеялся.
- Я считал, что мне повезло, когда нас подхватил попутный ветер, -
сухо признался он, - но увы, удача отвернулась от нас. Воздушный поток
становится все мощнее. Пока он нес нас в нужном направлении, я не возражал
и не беспокоился из-за усиливавшегося ветра. Но недавно я решил, что пора
поворачивать на восток, - и обнаружил, что не могу.
Я не понимая смотрел на него.
- Ветер слишком силен?
Он кивнул.
- Да. Это настоящий ураган. Но дело не в этом. Крылья орнитоптера
снабжены элеронами именно для таких случаев: изменяя площадь и угол
наклона крыльев, мы могли бы повернуть в самую сильную бурю. Но мы не
можем - посмотри - видишь?
Я посмотрел, куда он указывал, - на наше правое крыло. Элероны
управлялись ножными педалями из пилотского кокпита, который занимал Лукор.
Эти педали соединялись с подвижными поверхностями системой проводов и
шкивов, провода выходили из корпуса через ряд маленьких отверстий как раз
на уровне крыльев.
Я смотрел.
Мы не ушли из Города-в-Облаках невредимыми!
Стальная стрела из самострела стражника попала в наш правый элерон,
заклинив ванты.
Я мрачно сжал челюсти: до меня постепенно доходила важность этого
открытия. Не в силах использовать элерон, мы не можем повернуть. Мы
утратили контроль над летающей машиной, и все усиливающийся ветер уносит
нас далеко от курса... все дальше и дальше в глубь Великого Кумала.
Приближается ночь.
15. РУКА СУДЬБЫ
Нас, беспомощных в объятиях урагана, уносило все дальше и дальше от
курса - в бездорожный лабиринт джунглей, известный как Великий Кумал.
Наступила ночь - волшебно быстрый, неожиданный приход ночи на
Танаторе. Мне кажется, я еще не рассказывал о необыкновенных рассветах и
закатах этой луны джунглей.
День и ночь, похоже, никак не связаны с присутствием и количеством
лун на небе Танатора. Это странное небо движущегося золотистого тумана,
похожего на завитки янтарного и желтого пламени, остается светлым на
протяжении примерно двенадцати часов. Затем темнеет без какой-либо
причины, и темнота продолжается такой же период.
На таком огромном расстоянии солнце, конечно, слишком далеко, чтобы
так воздействовать на освещенность поверхности Каллисто. (Каллисто в
четырехстах восьмидесяти миллионах девятистах тридцати тысячах миль от
солнца; таким образом, Каллисто чуть больше чем в пять раз дальше от него,
чем наша планета, и получает лишь незначительную долю солнечного света
сравнительно с нами. - Л.К.).
Я время от времени замечал, что небо Танатора остается ярко
освещенным, когда на нем лун нет совсем; такое же оно и при всех лунах и
даже при гигантском шаре Юпитера на небе. Отсюда я заключаю, что через
равные периоды Танатор погружается в какую-то неизвестную радиацию,
которая вызывает свечение золотистых паров в верхней части его атмосферы;
по-видимому, там слой какого-то инертного газа, который светится, когда
через него проходит электричество. Может быть, через равные интервалы
Юпитер обрушивает дождь электрических частиц, которые взаимодействуют с
нейтральным газом в атмосфере Каллисто. Или светлые периоды возникают
вследствие совершенно неизвестной силы или феномена. Не могу сказать
определенно: могу только рассказать о том, что наблюдал.
На рассвете весь небесный купол вспыхивает мягким свечением, которое
за семь-восемь минут проходит полный цикл от бархатисто-коричневого
сумрака и до яркого полуденного света. Это зрелище особенно поражает,
когда видишь его в первый раз: как будто все небо освещается одним
колоссальным взрывом. Освещенность остается постоянной, неизменной, без
всякого источника, пока за час до наступления темноты все повторяется в
обратном порядке. И снова нужно семь-восемь минут, насколько я могу без
часов определить время, чтобы дневной свет сменился бархатисто-коричневой
мглой.
Единственный эффект, который это оказывает на луны, заключается в
том, что ночью они кажутся более яркими, так как не соперничают с
светящимся золотым туманом.
И вот на нас опустилась ночь. Как будто космический волшебник
произнес свое заклинание и затмил солнце. Я простонал горькое проклятие.
Исправить повреждение трудно было бы и днем, но ночью это вообще
невозможно.
- Ты можешь что-нибудь сделать, Лукор, чтобы освободить провод?
Он мрачно покачал головой.
- Я работал педалями, надеясь высвободить стрелу, но бесполезно, -
сказал он.
- Что случилось? - неожиданно спросила Дарлуна. Мы с Лукором
разговаривали напряженным шепотом, чтобы не распространять панику.
Девушка, погруженная в меланхолическую задумчивость, не подозревала о
нашем опасном положении. Но теперь она, должно быть, услышала наш
разговор, потому что вопросительно посмотрела на нашего пилота, старого
учителя фехтования. Он быстро и экономно объяснил затруднение.
- С каждой секундой нас все дальше на большой скорости уносит на юг,
- заключил он. - Мы уже на много корадов в глубине Великого Кумала и
углубляемся все дальше. Если мне не удастся каким-то образом освободить
элерон и повернуть машину, мы окажемся на полюсе.
- Можно что-нибудь сделать? - спросил невозмутимый Коджа своим
жестким невыразительным голосом.
- Ничего, - с мрачной уверенностью ответил Лукор. - Я боюсь
пользоваться педалями: дальнейшие усилия могут вообще сломать их. Стрела
запутала ванты, и они уже могли перетереться от трения о края. Но пока они
не порвались. И элерон кажется не поврежденным стрелой. Похоже, стрела
застряла между элероном и крылом. Но если мы не сможем удалить это
препятствие, мы беспомощны и нас унесет на сотни корадов от курса, потому
что мой город Ганатол теперь далеко за нами к востоку.
Я пожалел о наступлении тьмы, которая так осложнит мою попытку. Но
все равно придется ее предпринять.
Быстро посовещавшись с Лукором, посоветовав ему следить за
равновесием и компенсировать перемещение тяжести, я выбрался из кокпита и
перебросил одну ногу через борт.
- Джандар, что ты собираешься делать? - закричала Дарлуна, когда
машина головокружительно наклонилась направо под моим весом. Я заставил
себя беззаботно засмеяться, хотя на самом деле сердце у меня билось в
горле.
- Спокойно, принцесса, - сказал я. - Ничего не остается, как
освободить элерон. Внимательней, Лукор, я иду...
И перебрался на крыло.
Я не особенно храбрый человек, хотя игра судьбы и случая часто
навязывала мне такую роль. Поэтому со всей откровенностью признаюсь, что я
испугался. Я остро осознавал, что мы несемся в ночи со скоростью сотня
миль в час в хрупком суденышке, сделанном из сжатой бумаги.
Я сознавал и тот ужасный факт, что летим мы на высоте в полторы
тысячи футов над самыми густыми джунглями и что любой неверный шаг бросит
меня вниз, навстречу несомненной и быстрой смерти.
Ветер летел мимо, хватая меня своими невидимыми пальцами. Глаза
