она походила на каяк или закрытое каноэ. Корма и нос у нее высокие,
бушприт резной и разукрашенный, как у венецианской гондолы. Вместо днища,
заполненного подъемным газом, у шлюпки двойной корпус, который делает ее
буквально невесомой. Размах крыльев от одного конца до другого двадцать
два фута, и, очевидно, не крылья приводили в движение шлюпку. Хоть они и
были снабжены управляющими вантами, которые отходили от педалей, но
энергии педалей было бы совершенно недостаточно для полета. Я предположил,
что это скорее планер, чем подлинный орнитоптер, и летает он на мощных
восходящих потоках над высокогорным городом.
С моей стороны было самоубийственной глупостью пытаться летать в этой
штуке. Но я взобрался в нее, отвязал причальный канат, поставил ноги на
педали и начал пробовать приборы управления, в то время как порыв ветра
поднял меня над крышей.
Я тогда был в отвратительном настроении, винил себя и недорого ценил
свою жизнь. И хорошо, что я так поступил, потому что, когда крыша исчезала
подо мной из виду, я увидел, как на нее из люка поднимается множество
стражников.
Как лист, подхваченный потоками, я пролетел между высокими башнями.
Мимо проносились горбатые мостики, один из них был совсем рядом. Я вполне
мог бы разбить шлюпку за эти первые минуты, но, к счастью, этого не
случилось.
Управление оказалось очень простым. Рычаги управляли наклоном
элеронов и вертикальным хвостовым плавником-рулем. Крылья можно было в
воздухе поворачивать. Какова бы ни была природа газа, заключенного в полом
корпусе, он обладал значительной подъемной силой и делал шлюпку буквально
невесомой. Никогда у меня не было такого полного ощущения полета. Похоже
на сон, когда у тебя нет веса, когда не нужно прилагать никаких усилий, а
просто плыть, куда захочешь.
Освоившись с приборами, я развернул бушприт и направился в Средний
Город. Если кажется необычной быстрота, с какой я овладел этим аппаратом,
должен признаться, что я пилотировал планеры в Швейцарии и вполне научился
ими управлять.
Несомненно, мое решение покинуть Нижний Город оказалось мудрым. Лукор
слышал, что обнаружение тела стражника задержало поиски ненадолго. Когда
на рассвете проснулся от пьяного сна начальник стражи, мой побег был точно
установлен. Разумеется, у стражника, урожденного жителя Занадара, не было
светлых волос, голубых глаз и загорелой кожи. К тому же я узнал, что даже
после того, как стало известно, что одному из колесных рабов удалось
бежать, никто и не подумал искать в Среднем Городе; все поиски велись на
нижних уровнях; считалось, что я нашел убежище в какой-нибудь лачуге.
Мосты, ведущие в Средний Город, хорошо охраняются, чтобы помешать
проникнуть ворам из трущоб снизу, и поэтому считалось, что я не мог пройти
туда незамеченным. Вначале никто не знал о шлюпке.
Я добрался до террас Среднего Города, но буквально чудом. Сильный
порыв ветра швырнул меня на резных грифонов и горголий разукрашенного
балкона, последовал треск, и корпус шлюпки оказался пробит. Мне не нужен
был свист выходящего газа, чтобы догадаться, что корабль потерял
летучесть, потому что шлюпка начала падать, и я едва успел выскочить на
один из мостиков, как она окончательно потеряла летучесть и упала, как
подстреленная чайка, в пропасть между большими зданиями.
Было уже почти четыре часа утра. Нужно найти убежище, прежде чем
дневной свет обнаружит цвет моей кожи.
Я решил избавиться от одежды стражника. Первый же встречный стражник
может меня заподозрить. Я незнаком с званиями в страже Занадара, не знаю
ни пароля, ни приветствия. Я оставил себе куртку - обычную одежду воинов,
а также плащ, сапоги и перевязь. Но медный шлем и блестящий герб города я
бросил я мусорный ящик. Плащ - простой, без всяких украшений кусок темной
шерстяной ткани, с капюшоном, который и надел, чтобы скрыть волосы и
затенить лицо. Потом отправился исследовать ветреные улицы
Города-в-Облаках.
Небо светлело. Я шел по широкой улице, держась в тени и избегая
взглядов случайных прохожих. И тут я увидел драматическое зрелище.
От широкого бульвара, как приток от могучей реки, отходил темный
переулок. Он заканчивался замкнутым двориком. И тут одинокий человек
сражался в кольце неуклюжих противников.
Я всегда был на той стороне, у которой нет преимуществ, и никогда не
избегал хорошей схватки. Совесть не позволяла отвернуться и сделать вид,
что я не видел, как человек смело сражается против превосходящего
противника.
Это был пожилой человек, худой и стройный, среднего роста, с короткой
аккуратно причесанной бородой серо-стального цвета и львиной гривой, все
еще почти черной. У него холодный расчетливый взгляд и тяжелая челюсть, он
прижался спиной к стене, даже не пытаясь звать на помощь, его быстрое
сверкающее лезвие держало на расстоянии свыше десяти мрачных громил,
вооруженных абордажными саблями и дубинами. Лезвие уже добралось до
четверых разбойников, которые мертвыми лежали у его ног, и в тот момент,
когда я появился на сцене, он уклонился от удара самого рослого
противника, легким движением руки пробил его защиту, лезвие коснулось
груди бандита и тут же вернулось в исходное положение. Огромный разбойник
покачнулся, изрыгая кровь, и упал. В этот момент на сцене появился я с
обнаженной рапирой. Я должен был показаться привидением,
материализовавшимся из тьмы, таким быстрым и неожиданным стало мое
появление. Ближайший ко мне нападающий с удивленным вскриком обернулся, и
я проколол ему плечо. Его дубина со стуком упала на булыжники, и на
хриплый крик удивления и боли оглянулись его товарищи и увидели меня.
Неожиданность всегда дает преимущество в схватке, и я успел убить
двоих, прежде чем меня окружило достаточное количество. В отличие от
последней схватки на мечах - унизительного поражения от руки принца
Тутона, когда я был отягощен незнакомым ятунским мечом-хлыстом, тут я
сражался тонкой рапирой, отобранной у стражника, а это оружие мне гораздо
больше по душе. Вскоре я уже бился изо всех сил.
Пожилой человек, на помощь которому я пришел, бросил на меня веселый
оценивающий взгляд и мрачно улыбнулся.
- Не знаю, откуда ты появился друг, но пришел ты вовремя! -
приветствовал он меня.
Я дерзко улыбнулся в ответ.
- Когда-нибудь мои рыцарские чувства приведут меня к гибели, сэр, но
я подумал, что ты не все возьмешь себе и дашь мне немного подраться.
Он рассмеялся.
- Я не эгоист, пожалуйста, дерись!
И тут мы оказались слишком заняты, чтобы обмениваться шутками. Еще
какое-то время мы сражались спина к спине и уложили каждый по два
противника. Когда рука у меня уже начала уставать, враги решили, что с них
хватит, и отступили. Мы не стали их преследовать и повернулись друг к
другу.
- Твоя помощь пришла очень вовремя, сэр, и я благодарю тебя за нее, -
сказал мой товарищ с улыбкой и легким поклоном.
- Вовсе нет. Я всегда считал, что двенадцать против одного - это
несправедливо, к тому же мне захотелось немного попрактиковаться, -
ответил я, зная уже, что на Танаторе воин всегда умаляет свое искусство и
доблесть.
- Я возвращался домой с позднего представления в театре, неразумно
распрощался со своими спутниками и пошел один, а этот район ночью опасен.
Бандиты, несомненно, приняли меня за богатого человека. Если бы им удалось
меня свалить, они были бы разочарованы, найдя, что мой кошелек тоще, чем у
них, - объяснил пожилой джентльмен.
- Но не тоще моего, - улыбнулся я. - Со мной они увидели бы, что
вообще дрались напрасно.
- Мой дом близко. Не разделишь ли со мной теплый очаг и чашку вина,
сэр? - вежливо спросил он.
- С радостью, потому что ночь холодна, а я далеко от дома, - с
благодарностью ответил я.
Мы прошли в соседний двор, где красно-черное дерево сорад поднимало
свою блестящую листву навстречу первым лучам рассвета. Здесь мой товарищ
открыл дверь и жестом пригласил меня войти.
- Добро пожаловать, друг мой, в бедный дом Лукора-фехтовальщика,
владельца академии Лукора и единственного учителя джентльменского
искусства лезвия, - сказал он, предлагая мне удобное сидение у огня. Я
представился как Джандар, но не назвал своего родного города, сказав
только, что я путешественник из отдаленной местности. Мой хозяин оказался
слишком вежлив, чтобы расспрашивать.
Мы находились в голой спартанской комнате, педантично аккуратной и
исключительно чистой. Несколько предметов мебели прекрасной работы, а
предметы искусства, хоть и недорогие, отличного качества. Очевидно, это
квартира холостяка, аристократического происхождения, но бедного. Учитель
фехтования повесил наши плащи в шкаф и вышел из комнаты, пригласив
располагаться у огня поудобнее.
Через несколько мгновений он вернулся, неся на старинном серебряном
подносе два высоких кубка и заледеневший графин с замечательно вкусным
легким сухим вином, а также небольшую тарелку с холодным мясом с
приправами, незнакомые засахаренный фрукты и прекрасное хрустящее печенье
- еда особенно восхитительная в глазах человека, который все последние дни
зачерпывал похлебку из рабского корыта.
Мы выпили за здоровье друг друга и расслабились в приятном тепле
очага. Маленькая уютная комната, окна залиты рассветом, воздух слегка
ароматный от каких-то слабых духов. Мне было очень удобно и приятно.
- Значит ты учитель фехтования, сэр? Мне следовало бы догадаться по
той легкости, с которой ты удерживал дюжину противников.
- Да, мой друг. Должен признать, что мое имя не совсем неизвестно
среди мастеров нашего искусства. Хотя для отпрысков благородных семейств
этого города, увы, даже лучшие приемы фехтования кажутся излишним и
ненужным педантизмом. Но позволь вернуть тебе комплимент: твое собственное
искусство не лишено быстроты и ловкости, хотя видно, что тебе не хватает
практики, если ты простишь мне это замечание: глаз профессионала все
подмечает, и боюсь, я проявил невежливость к тому, кого должен благодарить
как своего храброго спасителя.
Я улыбнулся и заметил, что в прошедшие недели образ жизни не позволял
мне много тренироваться.
- Из твоих слов я заключаю, - продолжал я, - что академия Лукора в
этом городе недавно и что Занадар не твоя родина.
- Совершенно верно, я ганатолиец, - он назвал небольшой город между
Шондакором и Наруком, в восточных предгорьях Белых гор. - В моем родном
городе уже есть две фехтовальные школы, поэтому я переселился в царство
воинственных небесных пиратов, надеясь найти девственное поле для своего
искусства. Увы, учеников меня мало и зарабатываю я так немного, что даже
не могу нанять второго учителя.
Потом вежливо перевел разговор на меня.
- Но ты, сэр, очевидно, тоже не уроженец Занадара. Я никогда не
встречал джентльмена с такими уникальными волосами, глазами и кожей. Если
мой вопрос тебя не оскорбит...
- Я тоже здесь чужой, - признался я. И в припадке откровенности
добавил, что родился в Рио, учился в Йеле и совсем недавно находился во
Вьетнаме.
Земные названия, конечно, были ему незнакомы. Лукор серьезно взвесил
их, потом заметил:
- Действительно, из далекой местности ты пришел. Вероятно, твои
соплеменники редко бывают здесь.
- Очень редко, - согласился я, - в сущности, насколько мне известно,
я первым из своего народа побывал в этих краях.
Беседа продолжалась. Я сонно мигал, расслабившись от превосходного
вина и тепла очага. Может, я даже вздремнул немного: ведь я совсем не спал
