Найвио сразу догадался, что компьютер управляется
камушками-микрокомпьютерами, расположенными в ушах Говорящего. Но это
означало, что ему был доступен самый высоко привилегированный приоритетный
режим доступа, и его запросы обслуживались вне очередности. Ни один
человек Луситании, ни даже сама Боскуинха, не располагали такими
полномочиями и авторитетом. И кто бы ни был этот Говорящий, заключил
Найвио, он слишком большая рыба, и епископу вряд ли удастся ее зажарить.
- Хорошо, - сказал Найвио, выдавливая улыбку. Он вспомнил, что нужно
быть веселым. - Я помогу вам, чем смогу - паранойя епископа поразила
далеко не каждого в Милагре, вы, надеюсь, понимаете.
Эндер улыбнулся в ответ, стараясь показать, что принял его лицемерие
за чистую монету.
- Махрос Рибейра умер вследствие врожденного порока. - Он произнес
длинное название на латинском языке. - Вы, вероятно, не слышали о нем, так
как оно встречается крайне редко. Порок передается только через гены. В
большинстве случаев, все начинается с началом полового созревания, затем
происходит постепенная замена эндокринных и экзокринных железистых тканей
раковыми клетками. И так капля за каплей, год за годом охватывается
организм: надпочечные железы, гипофиз, печень, семенники, предстательная
железа, щитовидная железа и т.д. - все заменяется огромными агломератами
жировых клеток.
- Всегда фатальный исход? Необратимо?
- О, да, в действительности, Макрам просуществовал на десять лет
дольше обычного. Его случай примечателен по ряду причин. В других
известных случаях - предположительно их не так уж много - болезнь в первую
очередь разрушает яички жертвы, стерилизуя и в большинстве случаев
превращая в импотента. Имея шестерых здоровых детей, очевидно, что
семенники Рибейры были охвачены в самую последнюю очередь. А раз они
оказались охваченными болезнью, процесс пошел чрезвычайно быстро -
семенники были полностью заменены жировыми клетками, хотя печень и
щитовидка еще функционировали.
- Что же в конце концов убило его?
- Гипофиз и надпочечники вышли из строя, не функционировали. По сути
он был ходячий мертвец. Он упал в одном из баров, в середине какой-то
непристойной песни. Мне так передали.
Как всегда, мозг Эндера автоматически отлавливал противоречия.
- Как же может распространяться наследственная болезнь, если она
стерилизует свою жертву?
- Обычно она передается по своеобразным параллелям. Один ребенок
может умереть от болезни; его братья и сестры могут не иметь явных
проявлений, но все они передают порочную тенденцию своим детям.
Естественно, мы все опасались, что Макрам, имея детей, передал им всем
дефективные гены.
- Вы обследовали их?
- Ни один из них не имеет генетических деформаций. Вы можете быть
уверены, донна Иванова все время стояла у меня за спиной.
- Ни один не имеет? Нет даже тенденции к проявлению?
- Слава Богу, - сказал доктор. - Кто бы вступил с ними в брак, если
бы они имели отравленные гены? Я не могу понять, каким образом
генетический дефект Макрама остался необнаруженным.
- Ваши генетические изучение проведены здесь, сейчас?
- О, нет, вовсе нет. Около тридцати лет назад мы перенесли страшную
чуму. Родители донны Ивановой, Венерадос Густо и Венерадос Гайда, провели
детальное генетическое сканирование каждого мужчины, женщины, ребенка в
колонии. Благодаря этому им удалось обнаружить способ лечения. Их
компьютерные сопоставления позволили выявить и составить подробное
описание этого дефекта - именно поэтому я и обнаружил причину смерти
Макрама. Я никогда не слышал об этой болезни, но в файлах компьютера
хранилась информация о ней.
- А Ос Венерадос разве не обнаружили заболевания?
- По-видимому, нет, иначе они сказали бы Махросу. Но даже сами они не
сказали, Иванова сама могла обнаружить его.
- Может быть она обнаружила, - сказал Эндер.
Найвио громко рассмеялся.
- Это невозможно. Ни одна женщина в здравом уме не будет намеренно
иметь детей от человека с подобным генетическим пороком. Макрам несомненно
находился в постоянной агонии на протяжении многих лет. Вы ведь не
пожелаете такого собственным детям. Хотя Иванова и эксцентричная особа, но
она не сумасшедшая.
Джейн была довольно забавной особой. Когда Эндер вернулся, она
воссоздала свой образ в пространстве терминала для того, чтобы вдоволь
громко посмеяться.
- Ничего не помогло, - сказал Эндер. - В благочестивой католической
колонии, подобной этой, иметь дело с биологистом, наиболее уважаемым
человеком. Конечно, у него и в мыслях нет усомниться в основных
предпосылках.
- Не извиняйся за него, - сказала Джейн. - Ты ведь не можешь
запретить мне быть забавной.
- По крайней мере, это лучше, чем слащавости, - сказал Эндер. - Он
охотнее верит, что болезнь Макрама отличалась от описанных ранее случаев.
Для него предпочтительнее, что каким-то образом родители Ивановой не
заметили болезни Макрама, таким образом она вышла за него замуж в полном
неведении. А ведь вывод-то гораздо проще: недуг Макрама протекал так же
как и остальные, сначала поразил яички и семенники, а все дети Новинхи
зачаты от другого человека. Неудивительно, почему Макрам был так жесток и
зол. Каждый ребенок напоминал ему, что его жена изменила ему. Она же
давала клятву быть верной и порядочной. А шестеро детей, как щелчки по
носу.
- Очаровательные противоречия религиозной жизни, - изрекла Джейн, -
она умышленно нарушала супружескую верность - но у нее и в мыслях не было
пользоваться контрацептивами.
- Ты можешь просмотреть образцы генетического кода детей и определить
наиболее вероятного отца?
- Ты думаешь, что не догадаешься?
- Я догадался, но хочу быть уверен, что медицинская очевидность не
опровергнет очевидность ответа.
- Конечно же это Лайбо. Вот кобель! Произвел шестерых детей Новинхе и
четырех собственной жене.
- Чего я не понимаю, - произнес Эндер, - так это почему Новинха не
вышла замуж за Лайбо. Какой смысл выходить замуж за человека, которого она
явно презирала, о чьей болезни знала заранее, а затем уходить на сторону и
рожать детей от того, кого любила с самого начала?
- Обман и каприз - это свойства человеческого ума, - пропела Джейн. -
Пиноккио был таким болваном, что все время мечтал и пытался стать
настоящим мальчиком. Он так и не понял, что с деревянной головой на плечах
намного проще.
Майро тщательно следил за дорогой в лесу. Он узнавал деревья там и
здесь, или ему казалось, что узнавал - ни один человек не одарен умением
свиноподобных распознавать и называть каждое дерево, хотя люди никогда и
не поклонялись деревьям, как тотемам предков.
Майро умышленно выбрал окружной длинный путь, чтобы добраться до
бревенчатого дома. С тех пор как Лайбо принял Майро вторым учеником наряду
со своей дочерью Аундой, он не переставал наставлять их, что они не должны
создавать даже намека на тропинку, соединяющую Милагр с домом
свиноподобных. Когда-нибудь, предупреждал он, может возникнуть конфликт
между свиноподобными и людьми, мы не станем проводниками погрома,
отсутствие тропы отведет бурю от них. Сегодня он шел противоположной
стороной залива, по гребню крутого берега.
Он был уверен, что скоро появится одна из свиней и будет медленно
двигаться за ним, наблюдая за его поведением. Несколько лет назад Лайбо
объяснил это так: самки должны жить где-то в этом направлении, поэтому
самцы зорко следят за зенадорами, когда те приближаются слишком близко. По
настояниям Лайбо, Майро никогда не углублялся в эти запрещенные места. А
теперь его любознательность сразу гасла при одном воспоминании о теле
Лайбо, когда они с Аундой нашли его в тот ужасный день. Лайбо был еще жив,
его глаза были открыты и двигались. Он умер в тот момент, когда Майро и
Аунда встали на колени около него и прижали к себе его окровавленные руки.
Ах, Лайбо, твое вынутое сердце все еще продолжало качать кровь,
бессмысленно сокращаясь в пустой грудной клетке. Если бы ты мог сказать
нам хоть одно слово, почему они убили тебя.
Берег стал ниже, и Майро пересек ручей, перепрыгивая по поросшим мхом
камням. Через несколько минут он был на месте, на маленькой полянке.
Аунда была уже там. Она учила их взбивать молоко кабр и получать
масло. Несколько недель назад она тщательно отрабатывала этот процесс,
пока не убедилась, что репетиции пошли на пользу, и она делает все
абсолютно верно. Было бы намного легче, если бы мама или Эла помогли ей,
им были лучше известны химические свойства и пропорции молока кабр. Но о
взаимодействии с биологистом не могло быть и речи. Тридцать лет назад Ос
Венерадос открыли абсолютную бесполезность молока кабр по своим
питательным характеристикам. Вследствие этого любые исследования путей
сохранения и переработки его относились только к выгоде свиноподобных.
Майро и Аунда ничем не рисковали, что, по их мнению, нарушало бы закон и
активно вторгалось в жизнь свиноподобных.
Молодые свиноподобные с удовольствием и восхищением приняли взбитое
молоко - они исполняли танец вокруг емкостей с маслом, и распевали
бессмысленную песню на смеси языков - старка, португальского и двух языков
свиноподобных. Это была не песня, а путаница, безнадежная, но веселая.
Майро попытался рассортировать языки. Он узнал язык мужей, некоторые
фрагменты языка отцов, на котором они общаются с тотемными деревьями;
Майро узнавал их только по звучанию, даже Лайбо не мог перевести ни
единого слова. Он звучал как "мс", "бс", "гс", без какой-либо значительной
разницы между согласными.
Свинья, следившая за Майро, тоже появилась на поляне и
поприветствовала всех громким стреляющим звуком. Танец продолжался, но
пение тут же смолкло. Мандачува отделился от группы, окружившей Аунду и
вышел навстречу Майро.
- Приветствую тебя, Я-Смотрю-На-Тебя-Со-Страстью. - Конечно, это было
экстравагантным, но точным, переводом имени Майро на старк. Мандачува
любил взад и вперед транслировать имена с португальского на старк и
наоборот, хотя Майро и Аунда неоднократно объясняли, что их имена в
действительности ни для кого ничего не означают и лишь по случайному
совпадению звучат как слова. Но Мандачува нравилась словесная игра, как,
впрочем, и другим свиноподобным. Поэтому Майро отзывался на
"Я-Смотрю-На-Тебя-Со-Страстью", а Аунда терпеливо откликалась на "Вага",
что на португальском означало "Скиталец" и звучало на старке наиболее
близко к имени Аунда.
Мандачува всегда сбивал с толку, это был тупиковый случай. Он был
самым старшим. Пайпо знал его и писал о нем, как о наиболее авторитетном
среди свиноподобных. Лайбо тоже считал его вожаком. Было ли случайным
совпадение его имени с португальским жаргонным обозначением термина
"босс"? Тем не менее, Майро и Аунда, если и считали его самым влиятельным
и престижным, то в самой меньшей степени. Они не замечали, чтобы
кто-нибудь советовался с ним. Для них он был просто свиньей, которая
всегда имела массу свободного времени для разговоров с зенадорами, и не
была вовлечена в другие важные мероприятия.
Однако, он по-прежнему давал зенадорам огромное количество информации
и знаний. Майро никак не мог решить, растерял ли он свой авторитет, так
как уже передал все свои знания соплеменникам, или его взаимодействие с
людьми снизило его престиж среди свиноподобных. Но это не имело значения.
