- Вы никогда не увидите их. Майро не позволит вам.
- Возможно, позволю, - раздался голос у дверей. Все оглянулись и
посмотрели на него. Майро был молод, что-то около двадцати лет. Но его
лицо и манеры держаться отражали тяжелый груз ответственности и страдания,
не по годам свалившийся на него. Эндер увидел, как все попятились,
освобождая ему место. Это не было страхом перед более сильным. Скорее, они
сами знали свое место. Он был невидимым центром притяжения, сила которого
заставляла их вращаться по незримым параболическим орбитам вокруг него.
Майро прошел в комнату и остановился напротив Эндера. Однако, он
смотрел на пленника.
- Отпустите его, - сказал Майро. От его голоса веяло холодом.
Эла мягко прикоснулась к его руке.
- Грего пытался заколоть его, Майро, - сказала она. Но ее голос
неслышно добавил: не волнуйся, все в порядке. Грего в безопасности. А он
не враг нам. Уши Эндера услышали ее бессловесный отчет, казалось, и Майро
услышал его тоже.
Грего, минуту назад казавшийся союзником, в миг превратился во врага.
- Убивают! Убивают! - заорал он.
Майро холодно посмотрел на Эндера. Эла могла доверять Говорящему от
имени Мертвых, но Майро пока не доверял.
- Я бью его, - сказал Эндер. Он понял, что лучший способ добиться
правды - это сказать правду. - Всякий раз, когда он старается вырваться.
Возможно, слишком мало. Так как он до сих пор пытается бороться.
Эндер пристально посмотрел на Майро, и Майро понял его просьбу. Он не
стал настаивать на освобождении Грего.
- Ничего не могу поделать, Григорио.
- Ты позволишь ему издеваться над нами? - спросил Естевайо.
Майро указал на Естевайо и заговорил, обращаясь только к Эндеру:
- Все зовут его Квим. - Прозвище звучало как "король" на старке. -
Сначала его так прозвали из-за его вторичного имени - Рей, а сейчас,
потому что он считает, что действует по указаниям свыше.
- Ублюдок, - крикнул Квим и выскочил из комнаты.
В это время остальные сгрудились, обсудить дальнейшие действия. Майро
решил, что лучше оставить странника в покое и соглашаться с ним, по
крайней мере, временно. Это даст им возможность присмотреться к нему.
Олхейдо сел на пол. Квора заняла прежнюю позицию на кровати. Эла
прислонилась к стене. Майро взял еще один стул и расположился напротив
Эндера.
- Зачем вы пришли в этот дом? - спросил Майро. По его тону Эндер
понял, что он, как и Эла, никому не сообщил о своем обращении к
Говорящему. Таким образом, никто из них не догадывался, что другой тоже
ждал его. И оба они, определенно, не ждали, что он прибудет так скоро.
- Я хочу увидеть твою мать, - ответил Эндер.
Облегчение Майро было очевидным, хотя он старался скрыть его.
- Она на работе, - сказал он. - Она работает допоздна, пытается
вывести сорт картофеля, способный конкурировать со здешней травой.
- Как амарант?
Он ухмыльнулся.
- Уже и об этом знаете? Нет, мы не хотим больше таких конкурентов.
Пища здесь очень скудная, поэтому картофель стал бы хорошей добавкой.
Кроме того, из амаранта нельзя получить хорошего напитка. Шахтеры и
фермеры уже давно грезят мифами о водке, так что он может стать королем
среди опьяняющих напитков и вин.
Улыбка Майро осветила дом подобно лучику солнца, просочившемуся в
мрачную пещеру. Эндер почувствовал, что общая напряженность медленно
ослабевает. Квора начала взад и вперед болтать ногами, как нормальный
ребенок. Лицо Олхейдо расплылось от счастья и приобрело придурковатый вид.
Полузакрытые глаза утратили зловещий блеск. Эла от души рассмеялась. Даже
Грего, наконец, расслабился и перестал бороться за свою свободу.
Внезапная теплота, разлившаяся по коленям Эндера, доказала
окончательную капитуляцию. Годами Эндер вырабатывал привычку подавлять в
себе непроизвольные реакции на действия и выходки противника. Поэтому
потоп Грего не достиг намеченной цели. Он знал, чего добивался Грего своим
наводнением - выкрик, полный негодования, и Эндер с отвращением сбрасывает
его с коленей. Тогда Грего будет свободен - и полный триумф. Эндер не
уступил ему победы.
Эла хорошо изучила гримасы Грего. Ее глаза расширились, она со злобой
двинулась к мальчику:
- Грего, ты несносный маленький...
Эндер подмигнул ей и улыбнулся.
- Грего преподнес мне маленький сюрприз. Это единственное, что у него
было, и он решил самолично вручить мне сей подарок. Это много значит. Мне
он так понравился, что теперь я не расстанусь с ним всю жизнь.
Грего зарычал и отчаянно завертелся, стараясь вывернуться из крепких
рук.
- Зачем вам все это! - воскликнула Эла.
- Он старается научить Грего вести себя по-человечески, - сказал
Майро. - Пустая трата времени. Никто даже не пытался очеловечить его.
- Я пыталась, - сказала Эла со вздохом.
С пола раздался голос Олхейдо:
- Эла - единственный человек, старающийся сохранить нас в рамках
цивильности.
- Не рассказывайте ничего этому ублюдку про нашу семью, - прокричал
Квим из соседней комнаты.
Эндер важно кивнул, будто Квим предложил блестящую интеллектуальную
идею.
Майро хихикнул. Эла опустила глаза и села на кровать рядом с Кворой.
- Мы не слишком счастливы дома, - произнес Майро.
- Я понимаю, - сказал Эндер, - ваш отец совсем недавно умер.
Саркастическая гримаса искривила лицо Майро.
- Отец совсем недавно был жив, вы ведь это имели в виду, - вновь
возник Олхейдо.
Эла и Майро были полностью согласны с последним. Но Квим вновь
прокричал:
- Ничего не говорите ему!
- Он обижал вас? - спокойно спросил Эндер. Он не двигался, хотя
сырость от мочи Грего отвратительно холодила ноги.
Эла ответила:
- Если вы имеете в виду побои, нет, он не бил нас.
Но для Майро его вопрос имел более глубокий смысл.
- Это никого не касается, это наше дело.
- Нет, - сказала Эла, - это его дело.
- Почему его дело? - насторожился Майро.
- Потому что он здесь Говорить о Смерти отца.
- Смерти отца! - воскликнул Олхейдо. - Боже правый! Отец умер только
три недели назад!
- Я принял вызов стать Говорящим от имени другого человека, и был уже
в пути, - начал объяснять Эндер, - когда кто-то обратился с просьбой
Говорить от вашего отца. Поэтому я буду Говорить за него.
- Против него, - произнесла Эла.
- За него, - повторил Эндер.
- Я позвала вас сюда открыть правду, - сказала она с горечью, - а
любая правда о моем отце оборачивается против него.
Тишина воцарилась в каждом уголке комнаты, все невольно застыли. Из
проема дверей медленно возник Квим. Он внимательно посмотрел на Элу.
- Ты вызвала его, - тихо сказал он, - ты.
- Рассказать правду! - ответила она. Его обвинение больно хлестнуло
ее, заставило напрячься. Он не произнес на словах, что она предала всю
семью, обманула Церковь, пригласив неверного разоблачить то, что тщательно
скрывалось.
- В Милагре все такие добрые и великодушные, - сказала она. - Наши
учителя не обращают никакого внимания на такие безделицы, как молчание
Кворы или воровство Грего. Им дела нет, что Квора не произнесла ни одного
слова в школе! Каждый утверждает, что мы обычные дети - правнуки Ос
Венерадос, такие же блистательные как они, как же, в нашей семье есть
зенадор и два зенобиолога! Какой почет. С высоты своего благочестия они не
видели, как пьяный в стельку отец избивал мать. Он бил ее до тех пор, пока
она не падала в изнеможении.
- Заткнись! - заорал Квим.
- А ты, Майро, отец кричал на тебя, обзывал грязными именами и
ругательствами, пока ты не убегал из дома. И ты убегал, потому что не мог
вынести...
- По какому праву ты говоришь ему все это? - сказал Квим.
Олхейдо поднялся на ноги, встал посредине комнаты и обвел всех
нечеловеческим взглядом.
- Почему вы до сих пор хотите скрыть правду? - тихо спросил он.
- А тебе-то какое дело, - набросился на него Квим, - тебе он ничего
не сделал. Ты отворачивался, опускал глаза и отгораживался от всего
наушниками, слушал кантаты Баха или еще что-нибудь...
- Опускал глаза? - переспросил Олхейдо. - Я никогда не отвожу и не
опускаю глаза.
В смятении он подбежал к терминалу, расположенному в дальнем углу
комнаты. Мгновенно включил его, вынул контакт интерфейса и присоединил его
к клемме правого глаза. Это было простое компьютерное соединение, но оно
напомнило Эндеру об отвратительной глазной памяти гиганта, вырванной
изнутри и медленно сочащейся, по мере того, как Эндер всверливался в мозг,
прощупывал его и, изъяв весь смысл, вновь отдавал его смерти. На мгновение
он окоченел от ужаса, прежде чем понял, что его память не настоящая, это
компьютерный образ, часть компьютерной игры, в которую они играли в Школе
Баталий. Все было три тысячи лет назад, но для него это составляло менее
двадцати пяти лет, не такой уж большой срок, чтобы память потеряла силу.
Именно эти воспоминания и мечты о гибели гиганта изъяли баггеры из его
мозга и воплотили их в сигнал, смысл которого понятен был только ему. Этот
сигнал привел его к кокону королевы пчел.
Голос Джейн вернул его к происходящему в настоящий момент. Она
шепнула камушкам в ушах.
- Если тебе нужно, то во время взаимосвязи с глазом я сниму дамп
всего, что он увидел, вплоть до сегодняшней сцены.
Затем появилось изображение в пространстве около терминала. Оно не
было голографическим, это был барельеф, наблюдаемый с одной точки видения.
Сцена изображала ту же комнату, наблюдаемую с того места, где несколько
минут назад сидел Олхейдо - очевидно, оно было его постоянным местом. В
середине комнаты стоял высокий мужчина, стройный и сильный. Он в ярости
размахивал руками и бранил Майро, спокойно стоящего рядом. Майро стоял,
опустив голову, в его позе не было злобы, он терпеливо ждал. Сцена не
сопровождалась звуком, образ был лишь слепком зрительной памяти.
- Разве вы забыли? - прошептал Олхейдо. - Вы забыли как это было?
В изображаемой сцене Майро, наконец, не выдержал и вышел из комнаты.
Макрам последовал за ним до двери, изрыгая проклятия. Затем он вернулся и
замер, как зверь, утомленный погоней. Грего подбежал к отцу и вцепился ему
в ногу, крича что-то в направлении двери, по выражению его лица можно было
догадаться, что он повторяет брань отца и обзывает Майро. Макрам отшвырнул
ребенка и направился в заднюю комнату. Его намерения были очевидны.
- Звука нет, - продолжал Олхейдо. - Но вы можете слышать, правда?
Эндер почувствовал, как вздрогнуло тело Грего, сидевшего у него на
коленях.
- Да, вот удар, стук - она упала на пол, разве вы не чувствуете? Вы
помните, что было с ней после таких концертов?
- Замолчи, Олхейдо, - сказал Майро.
Воссозданная на компьютере сцена завершилась.
- Я не предполагала, что ты сохранишь все это, - произнесла Эла.
Квим плакал, не скрывая слез.
- Я убил его, - сказал он. - Я убил его! Я убил его, я!
- Что ты мелешь? - раздраженно крикнул Майро. - У него была болезнь,
нравственное разложение, гниль. Это врожденное!
- Я молился, чтобы он умер! - ревел Квим. Горе и гнев перемешались в
его лице. Слезы и слюна липкой слизью облепили губы.
- Я молился Богородице, Святой Деве, я молился Иисусу, я умолял
дедушку и бабушку. Я говорил, что согласен пойти в ад, только бы он умер.
И они услышали меня. Он умер. Теперь я сгорю в аду, но я не жалею об этом!
Господи, прости меня, но я рад его смерти! - Всхлипывая и спотыкаясь, он
побрел в дальнюю комнату. Дверь с шумом захлопнулась за ним.
- Отлично, на счету Ос Венерадос появилось еще одно
