- В Исправительном суде?
- В Суде присяжных! - небрежно бросил Дельо, удаляясь.
Теперь уже Бертэ остолбенел от изумления.
Пока новоявленный защитник Вотье шел в гардеробную, чтобы
сменить свею бесформенную шапочку на измятый котелок, он
думал о том, что впервые в жизни сумел произвести на кого-то
впечатление. Одно то, что он получил возможность произнести
эти два слова, одновременно страшных и магических - "Суд
присяжных", - сразу возвысило его в глазах окружающих.
Теперь надо любой ценой добиться успеха... Но отчего же за
это дело никто не пожелал взяться?
Он понял это спустя несколько часов после того, как
прочел и перечел материалы, собранные двумя его
предшественниками. Некоторые бумаги были испещрены их
пометками. Дельо начал с того, что стер все замечания своих
коллег. Сам он никогда ничего не помечал, полагаясь на
память и предпочитая иметь дело с сухим языком документа.
За окном уже сгустились зимние сумерки. Рабочий кабинет
в скромной квартирке на пятом этаже старого дома по улице
Сен-Пэр, которую Виктор Дельо занимал уже много лет, был
освещен лишь лампой с зеленым абажуром, стоявшей на
письменном столе. Обычной неспешной походкой старый адвокат
подошел к вешалке в углу прихожей, снял с нее линялый
домашний халат и накинул поверх блузы. Затем он прошел в
крохотную кухню и подогрел кофе, сваренный приходящей
служанкой. Кофейник и щербатую чашку он отнес в кабинет и
устроился в дряхлом кресле, закурив для полноты ощущений
одну из сигар, подаренных старшиной сословия.
Но адвокат не просто блаженствовал - смежив веки, он
размышлял. Из кажущегося оцепенения он выходил только
дважды, чтобы переговорить по телефону.
- Алло! Мэтр Шармо? Это Дельо... К сожалению, не имею
чести знать вас лично - пока не было случая познакомиться,
дорогой коллега, чем я искренне огорчен... Я позволил себе
позвонить вам по поводу дела Вотье, которое мне пришлось
унаследовать, если можно так выразиться... Нет-нет, мэтр де
Сильв им уже больше не занимается... А я согласился... Вот
и хочу вас спросить - чисто по- товарищески и строго между
вами: почему вы решили отказаться от этого дела?
Ответ был длинным, но маловразумительным. Выслушав его и
поблагодарив, Виктор Дельо положил трубку, повторяя:
"Любопытно! Весьма любопытно!", а спустя несколько минут
набрал новый номер:
- Алло! Мэтр де Сильв? Это Дельо...
Он задал тот же вопрос, выслушал ответ, покачал головой,
поблагодарил и положил трубку, бормоча: "Странно! Очень
странно!" В кабинете вновь воцарилась тишина, которую
нарушил лишь приход Даниеллы Жени.
- Добрый вечер, мэтр. Я разыскивала вас повсюду во
Дворце и уже начала беспокоиться...
- Я ушел оттуда раньше обычного.
- Но вы, надеюсь, не захворали?
- О нет, внучка...
Даниелла отнюдь не состояла с ним в родстве - просто он
привык называть так юную студентку, которая заканчивала
юридический факультет и готовилась стать адвокатом. Они
познакомились случайно на террасе кафе на бульваре
Сен-Мишель. Очень скоро старожил Дворца и будущая
адвокатесса прониклись друг к другу симпатией. Даниелла
стала единственной женщиной, не считая служанки Луизы,
которой не возбранялось в любое время дня и ночи заявиться в
берлогу закоренелого старого холостяка. Нелюдимый ворчун
научил ее уйме профессиональных уловок, и она все время
удивлялась тому, что он не сделал карьеры.
Она-то и печатала ему на дряхлой машинке в его кабинете в
тех редких случаях, когда необходимость перевешивала почти
суеверное отвращение, которое он питал ко всякого рода
переписке.
- Послушайте, внучка, - обратился окутанный облаком
сигарного дыма Виктор Дельо к студентке, чье появление в
кабинете вывело его из оцепенения. - Раз вы посетили меня,
буду весьма благодарен, если вы сядете за машинку и
отпечатаете вот это письмо в пяти экземплярах.
- Новое дело в Исправительном суде?
- Не совсем... Я принял важное решение: отказаться от
Исправительного и посвятить себя Суду присяжных... Видите
на столе внушительное досье? В этих бумагах - судьба
первого человека, которого я попытаюсь спасти от
гильотины... На первый взгляд дело кажется безнадежным.
Клиент далеко не обычный. Насколько я помню, подобного
клиента защищать еще никому не приходилось... Вы готовы?
Число - сегодняшнее. Оставьте место для обращения. Диктую:
"Ввиду того, что я взял на себя защиту Жака Вотье, над
которым 20 ноября сего года в Суде присяжных департамента
Сены начнется процесс по обвинению в убийстве Джона Белла,
имевшем место 5 мая сего года на борту теплохода "Де Грасс",
я буду чрезвычайно Вам признателен, если Вы либо назначите
мне встречу, либо согласитесь прийти ко мне - чем быстрее,
тем лучше, поскольку до начала процесса осталось совсем
немного времени. В ожидании ответа, искренне Ваш...". Так,
теперь берите конверты, я диктую адреса. Госпоже Жак Вотье,
отель "Регина", 16 бис, улица Акаций, Париж- это последний
адрес, который значится в материалах дела. Не забудьте
сделать пометку "Подлежит переадресовке"... Второй адрес:
госпоже Симоне Вотье, 15, авеню Генерала Леклерка, Аньер.
Третий: доктору Дерво, 3, улица Парижа, Лимож... Два
последних письма - в один и тот же адрес: Институт святого
Иосифа, Санак, департамент Верхняя Вьенна. Получатели:
господин Ивон Роделек и господин Доминик Тирмон. Вот и
все... Завтра у вас есть лекции?
- Только одна, но я могу ее прогулять.
- Обязательно прогуляйте! Мне надо, чтобы вы подежурили
на телефоне с половины девятого. Меня не будет весь день, и
вернусь я, наверное, не раньше девяти вечера. А вы
отвечайте на звонки и дожидайтесь меня. Если кто-нибудь из
тех, кому я написал, откликнется, назначьте ему встречу на
послезавтра на любое удобное ему время. Да, и на обед не
уходите: я распоряжусь, чтобы Луиза приготовила вам поесть.
- Скажите, мэтр, а если будет что-то срочное, где я смогу
найти вас по телефону?
- Понятия не имею! Подождите, пока я вернусь... Ну,
вот, письма подписаны. Теперь - на улицу Лувра, на почтамт!
- Мэтр, не будет нескромностью спросить, что это за люди,
кому вы написали?
- Будет, будет нескромностью, внучка, но я все-таки
скажу, раз уж вы стали помогать мне в этом деле: эти
пятеро, как мне кажется, могут дать превосходные показания в
пользу обвиняемого. Но это вовсе не значит, что все они
изъявят желание предстать перед судом. Моя задача - найти
аргументы, способные побудить их к этому...
Остаток ночи Виктор Дельо провел в размышлениях. Воздав
должное сигарам старшины сословия, он пришел к выводу, что
пора познакомиться со своим подзащитным...
Утром, оформив разрешение, он уже шел по коридору тюрьмы
Санте. Надзиратель, сопровождавший его, сказал:
- Будет просто чудом, если вам удастся хоть что-нибудь
выудить из этого типа! Он упрям как осел!
- Не слишком изысканно, друг мой.
- Я просто хотел предупредить вас, мэтр...
Зазвенели ключи, и тяжелая зарешеченная дверь отворилась.
Виктор Дельо в сопровождении надзирателя, который тщательно,
на два оборота, запер за ними дверь, вошел в камеру и
поправил очки, чтобы хорошенько разглядеть своего нового
клиента...
Тот сидел прямо на полу в самом темном углу тесной
камеры. Но, даже сидя, он поражал своими гигантскими
размерами... Квадратное лицо с огромной, выдающейся вперед
челюстью, жесткие, как проволока, волосы- все это, казалось,
не имело ничего общего с человеческим обликом. Адвокат
инстинктивно попятился: ему вдруг почудилось, что перед ним
- страшилище, вырвавшееся из чащоб девственного леса. На
него нельзя было смотреть без содрогания... Грудную клетку
словно распирало изнутри могучее сердце; длинные руки
заканчивались волосатыми кулаками убийцы... руки,
поджидающие жертву. Но самое большое впечатление
производило лицо, лишенное всяких признаков жизни:
остановившиеся незрячие глаза, обезьяньи губы, выступающие
скулы, выпуклые надбровья, мертвенно-бледный цвет кожи. О
том, что гигант жив, свидетельствовало лишь его мерное
мощное дыхание. Никогда за свою жизнь Виктору Дельо не
доводилось сталкиваться с подобным субъектом. Запинаясь, он
спросил у надзирателя:
- И он всегда... э-э... в таком положении?
- Почти всегда.
- Как вы думаете, он знает, что мы здесь?
- Он? Да он узна°т все! Даже не по себе становится:
как ему удается все понимать, ничего не видя, не слыша и не
умея говорить?..
- Этому я не удивляюсь, - возразил адвокат. - Ведь этот
парень образован и весьма умен. Вы знаете, что это чудовище
даже написало книжку?
- Как он сумел?
- Подменяя тремя чувствами, которыми он располагает, -
осязанием, вкусом и обонянием, - все остальные, которых он
лишен с рождения: зрение, слух и речь... Но объяснять это
слишком долго.
- Что до обоняния, мы уже заметили: он распознает
каждого из нас сразу, как войдешь в камеру.
- Аппетит у него хороший?
- Нет. Правда, и кормежка тут не ахти...
- А с ложкой и вилкой он умеет обращаться?
- Не хуже нас с вами! Только чаще всего он к миске и не
притрагивается... Вот что я думаю: чего ему не хватает,
так это посетителей... Здесь, в тюрьме, жизнь у него хуже,
чем у животного в клетке. Ведь он ничем не может заняться!
Ни читать, ни писать, ни даже поговорить с нами, когда мы к
нему заходим...
- Возможно, вы и правы, но нужно еще, чтобы он захотел
принимать гостей, и к тому же - чтобы они владели одним из
доступных ему способов общения... Как вы считаете,
психически он нормален?
- Все врачи, которые приходили его обследовать, - а их
было Бог знает сколько! - в один голос заявляют, что да...
- Как же они, черт возьми, сумели в этом убедиться?
- Они приходили с переводчиками, которые пытались с ним
общаться... Они касались его пальцев - вроде бы слова на
них выписывали...
- И что же, удавалось?
- Все уверяют, что он нарочно не отвечает... Этот тип не
желает, чтобы его защищали!
Внезапно клиент Виктора Дельо вскочил на ноги и,
прислонившись спиной к стене, принял оборонительную стойку.
Он был выше своих незваных гостей на целую голову.
- Вот это машина! - пробормотал адвокат. - Сложен как
атлет... Теперь меня не удивляет, что он расправился с
жертвой одним ударом...
- Осторожно, мэтр, - он нас засек! Смотрите:
принюхивается! Не приближайтесь к нему! Никогда не
угадаешь...
Адвокат, пренебрегая предупреждением, приблизился к
подзащитному и положил свои ладони на его руки, но тот резко
их отдернул, словно испытывая отвращение к этому контакту.
Не признавая себя побежденным, Виктор Дельо дотронулся до
его лица: несчастный съежился, испустив хриплый вопль,
который с успехом мог бы принадлежать и зверю.
- Осторожней, мэтр! - повторил надзиратель.
Но было уже поздно: колосс схватил адвоката за плечи и
встряхнул его, бормоча что-то нечленораздельное. Огромные
ручищи почти сомкнулись на горле... Но тут надзиратель
изловчился стукнуть гиганта дубинкой по голове: тот
отпустил добычу и отступил к стене.
- Я предупреждал вас, мэтр! Это настоящее чудовище!
- Вы в этом уверены? - спросил Виктор Дельо, водружая на
нос упавшие очки.
Справившись с этим, он вновь приблизился к своему клиенту
и долгое время разглядывал его, после чего заявил:
- Похоже, коллеги говорили мне правду... Теперь я
понимаю, почему они постарались поскорее сбыть дело с рук!
Защищать этого парня небезопасно... Но отчего же он так
набрасывается на тех, кто пытается его спасти? Я не успел
сделать ему ничего плохого, а он уже ненавидит меня.
Странно! Как объяснить, что я желаю ему только добра?..
- Те тоже пытались, мэтр. Он знать ничего не хочет.
- Ничего, я найду к нему, подход... А знаете, он совсем
не так уж безобразен... Бывает такое уродство -
возвышенное, что ли... Посмотрите: черты лица грубы, но
энергичны, фигура хоть и громадна, зато пропорционально
сложена... Думаю, он вполне мог бы понравиться женщине...
Не всякой, конечно, а такой, которая любит грубую физическую
