высокопреосвященству, такому же, как и ваш Ришелье, монсеньору
кардиналу Антонио Спадавелли, состоящему при особе святейшего папы.
- Но я должен передать послание в руки самого папы.
- Надеюсь, вас не снабдили посланием к самому господу богу?
Верьте, я знаю, что делаю, ведя вас к монсеньору Спадавелли.
Комната, в которую ввел офицер приезжего, казалась тесной по
сравнению с пройденными ими богатыми залами и отличалась скромным
убранством.
- Монсеньер, - обратился к сгорбленному старику швейцарец. - К вам
прибыл с письмом к его святейшеству гонец от кардинала Ришелье.
- Ришелье? Вот как? - удивился кардинал. - Давайте. Как вас зовут,
гонец?
- Сирано де Бержерак, ваше высокопреосвященство. Но послание я
обязан передать из рук в руки его святейшеству.
- Вы внушаете мне уважение и доверие, господин Сирано де Бержерак.
Хотел бы, чтобы вы ответили мне тем же. Послание кардинала Ришелье
будет доведено до сведения его святейшества немедленно.
- Я верю вам, ваше высокопреосвященство, - на прекрасной латыни
произнес Сирано, передавая пакет.
Кардинал Спадавелли вскрыл его, пробежал глазами и не мог подавить
своего волнения.
- Прошу простить меня, сын мой, - обратился тоже на латыни
кардинал к Сирано, - но содержание этого письма настолько касается и
меня лично, что я не могу не выразить вам особой благодарности. Однако
я опасаюсь за вашу безопасность. Увы, но в Папской области слишком
много испанских войск, а ваша Франция вступила в войну на стороне
государств, противостоящих Испании и Габсбургам.
- Любому, кто заинтересуется мной из числа испанских солдат или
офицеров, придется посчитаться с моей шпагой! - запальчиво воскликнул
Сирано.
- Нет, сын мой, - перешел на французский язык кардинал. - Для
вашей же безопасности я попрошу вас передать свою шпагу вот этому
славному офицеру, которому я поручу препроводить вас, как задержанного
папской охраной, до дома французского посланника господина Ноаля.
Ждите меня там. Вам понятна ваша задача, господин лейтенант Бернард?
- Совершенно ясна, монсеньор! - отозвался швейцарец. - Я бережно
доставлю в сопровождении моих солдат гонца кардинала Ришелье до
резиденции французского посланника. Ни один испанец не заинтересуется,
что мы делаем.
- Поверьте, ваше высокопреосвященство, - снова перешел на латынь
Сирано, - это совершенно непохоже на меня, но я вверяюсь вам.
- Это не останется безответным, - произнес кардинал, жестом руки
отпуская обоих.
- Давайте вашу шпагу, дорогой де Бержерак. Пусть она будет залогом
нашей дружбы, - предложил лейтенант Бернард.
Сирано без всякой охоты отдал шпагу вместе с перевязью своему
новому знакомому и ученику, который лет на десять был старше его.
Уже через несколько минут оба они ехали рядом на лошадях,
сопровождаемые эскортом ватиканских стражников в двухцветной форме.
- Знаете, де Бержерак, я решил не служить больше в наемниках по
двум причинам.
- Буду рад узнать, - отозвался Сирано.
- Наследство, о котором я говорил, и совет, написанный каким-то
узником и доставленный мае тюремным стражем из нашего кантона. Я вам
прочту его. Называется: "Швейцарцам и граубиндениам".
Не только Альпы вознесли вас в небо,
Раз вольность там людьми обретена.
Зачем нужна чужая им война,
Коль в той стране никто из них и не был?
Тиран заплатит, хоть народ без хлеба.
За кровь вам - золота, а честь бедна.
Копнешься в совести - она черна.
Молю, чтоб торг собой отвергли все бы!
Не лучше ли добившимся свобод
Освободиться дома от господ?
Мальтийский крест не ждет их на чужбине.
Свергайте же паучий тяжкий гнет
Всех, кто труд ваш жадно продает,
В пороках, в роскоши погряз, как в тине.
- Что за узник?
- Не то Канапелли, не то Кампанелла.
Сирано невольно пришпорил коня, и тот, забыв про усталость
взбрыкнул.
- Что это с ним? Или отдохнул? За такие сонеты монаха упрятали бы
в темницу, да он уже в нее находится пожизненно. Вот он и пишет
советы, взывая к вашей совести, а она, поверьте, у нас есть. Меня, во
всяком случае, он разбередил. К тому же ом составляет гороскопы. У
меня растет сын, и я просил раз своего земляка составить на Анри
гороскоп. И, оказывается, сын моя пойдет по военной части, станет
генералом и погибнет со славой в бою.
- Я бы не стал заказывать свои гороскоп, - заметил Сирано, -
уверен, он не осветил бы моего будущего. Я вольнодумец даже в
суеверии.
Вместе с новым приятелем он благополучно доехал до дома
французского посланника в Риме, господина Ноаля, получил обратно свою
шпагу, заверения в дружбе, благодарность за обучение фехтованию и
вошел в дом.
Посланник Ноаль, тонкий дипломат, видом своим напоминал маркиза с
фарфоровой вазы королевского дворца, в парике и кружевах, с утонченным
изяществом манер. Едва узнав, что гость-гонец самого кардинала
Ришелье, он стал рассыпаться перед ним в любезностях, предложив
откушать и отдохнуть с дороги.
И вновь из тяжелых ворот выехала кардинальская карета на огромных
колесах, и снова толпа верующих выстроилась по обочинам дороги, жадно
подбирая звонкие символы кардинальское щедрости.
И, как незадолго до того, карета снова свернула с моста и поехала
вдоль Тибра, достигнув тюремных стен.
Всадник не был послан вперед, потому у ворот получилась заминка,
пока сам суетливый и подобострастный начальник тюрьмы синьор Парна не
выбежал навстречу, не зная, как выразить свое почтение к приближенному
святейшего папы Урбана VIII.
Тюремные ворота открылись, карета въехала во двор, распахнулась ее
дверца, спущена была подножка, и престарелый кардинал сошел на камни
тюремного двора. Опоздавший тюремный священник, невзирая на годы,
бежал навстречу монсеньеру, а тот, опираясь на посох, в сопровождении
полусогнутого в поклоне синьора Парца шел уже знакомой дорогой к
камере пожизненного узника.
Загремели ключи, открылась дверь.
Ошеломленный синьор Парца с врученной ему бумагою папского двора в
руке поспешно удалился, а кардинал вошел в полутемный каземат.
Томмазо радостно поднялся, узнав учителя.
- Ваш гороскоп готов, - сказал он после приветствия.
- Пока не нужен гороскоп. Вот здесь адресованное кардиналу Ришелье
письмо от папы, святейшего из пап. Ты свободен, мой Джованни!
Ошеломленный Кампанелла смотрел на Спадавелли, не веря ушам.
- Ты отвезешь письмо от папы в Париж.
- О боже! - воскликнул вечный узник. - Так вот каков тот Ришелье,
о котором так несправедливо болтают! - Он встал на колени и поцеловал
письмо в руке кардинала. - Благословенны будут имя папы и кардинала
Ришелье, - растроганно произнес он.
- Вставай, Томмазо... Я отвезу тебя к посланнику Франции Ноалю.
Там ждет тебя гонец из Франции.
- Тогда зачем же ехать во Францию мне самому, учитель? Уж если не
Неаполь, не Калабрия родная, то хоть Венеция! Позвольте!
- Молчи, сын мой! Ты ничего не знаешь. Папа даровал тебе свободу,
но Папская область наводнена испанцами, и я не знаю, понравится ли им
твое освобождение. Собирайся.
- Багаж мой прост, одни бумаги. Быть может, удастся на свободе
издать собрание сочинений.
Карета кардинала выехала из тюремных ворот и направилась через
Вечный город к дому французского посланника.
Вчерашний узник не мог сдержаться. Он почти наполовину высунулся
из окна кареты и наслаждался впервые почти за тридцать лет видом
домов, прохожих, синим небом, ярким солнцем! Сердце его, вынесшее в
неволе такие испытания, сейчас готово было разорваться от счастья! Он
свободен, он, подобно всем людям, может жить, дышать, творить для них!
При виде кардинальского экипажа верующие выстраивались по обе
стороны улицы, и кардинал Антонио Спадавелли, верный своим традициям,
выбрасывал в толпу пригорошни монет.
Кампанелла поморщился, заметив, как борются истовые католики из-за
кардинальской милостыни.
- А все-таки, учитель, - сказал он, - подлинное счастье людей
будет не в деньгах, а в отмене их.
- Твой предшественник Томас Мор остроумно назвал свою вымышленную
страну Утопией, что в переводе, как ты знаешь, означает Нигдейя. Он
сам как бы предвещал, что нигде на земле не осуществиться ни его, ни
твоим мечтам.
- Как знать, учитель, христианство при тиранах казалось тоже
невозможным.
- Не будем спорить, сын мой, насладимся счастьем твоего
освобождения.
- Благодарение богу, светлейшему папе Урбану Восьмому и кардиналу
Ришелье. И вам, учитель. Без вас не сделать мне и шага за пределами
тюремных стен.
- Ну почему!..
- Хотя бы потому, что я отвык ходить под синим небом.
Карета остановилась. Кардинал и Кампанелла вышли из нее. Их
встречал, помогая обоим выйти, французский посланник господин Ноаль в
парике, камзоле и панталонах с кружевами, в туфлях на высоких
каблуках, с красивыми бантами.
- О, ваше высокопреосвященство господин кардинал, как мне
благодарить за высшую честь, которая оказана мне вашим посещением!
- Цель моего посещения, синьор, передать вам из рук в руки
бесценного философа, прошедшего все бездны ада, Томмазо Кампанеллу.
- Прошу войти в мой дом, он будет освящен пребыванием в нем таких
людей.
- У вас ли гонец кардинала?
- Он здесь, монсеньор, поел, спать лечь не захотел, но за столом
уснул.
- Представьте нам его.
При виде Кампанеллы и кардинала Сирано бросился на колени.
- Встань, сын мой, - сказал кардинал.
- Нет, ваше высокопреосвященство, я на коленях перед тем, кто
воплощает для меня и тьму темниц, и Солнца свет.
Кампанелла ласково положил ему руку на плечо.
- Я не хотел бы принять эти поэтические слова на свой счет, юноша.
Для меня вы не только посланник, но и избранник высокого и далекого
друга, которого я так ошибочно корил, монсеньера Ришелье.
- Вот, отец мой, его записка. Я должен проводить вас к нему во
Францию.
Кампанелла, отлично владея и французским языком, дважды перечитал
эту "закладную записку".
Потом передал ее кардиналу Спадавелли, который тоже с интересом
познакомился с ней.
- Вот видишь, Томмазо, сам Ришелье ждет тебя, назначив
сопровождающим этого славного гвардейца.
- Я, право, не пойму, учитель. Ведь я недавно снова провинился,
встав на защиту Галилея...
- Итак, молодой человек, вручаю вам, как пожелал того сам Ришелье,
заботу о Томмазо Кампанелле. Я вынужден покинуть вас.
- Надеюсь, все устроится, монсеньор, - сказал Ноаль. - Мой дом,
как дом посланника, неприкосновенен.
- Мой юный друг, - обратился Кампанелла к Снрано, - я хотел бы вас
поздравить с доверием, оказанным вам Ришелье, его забота о моей судьбе
несказанно меня волнует.
Сирано де Бержерак не сказал, что записка Ришелье была
"закладной", продиктованной им, и право воспользоваться ею было
отвоевано в бою со ста противниками. Он лишь почтительно смотрел на
Кампанеллу, который был для него живой легендой.
ДВА ГРОБА
Синьор Бенито Парца, начальник тюрьмы, едва из ее ворот выехал
карета кардинала с "вечным узником", засеменил через улицу к стоявшему
неподалеку казенному дому с колоннами, где разместился командир
испанского гарнизона в Вечном городе Педро Гарева, недавно смещенный
испанским королем с поста губернатора Новой Испании, впавший в
немилость из-за неспособности выкачивать из колония прежних потоков
