карманы, ходить из угла в угол.
- Какой может быть дождь в марте? - настаивала моя королева.
- Милый, не волнуйся, сейчас все будет готово, еще минуту! -
забеспокоилась бледная девушка.
Поль прошел круга три вокруг стола, замедлил шаг и
остановился у окна. Пошел снег. Мы невольно замолчали и тоже
принялись завороженно следить за падением снежинок. Стало совсем
тихо. Глядя в окно, Поль задумчиво произнес:
- Когда умерла моя жена, я долго не мог понять, что
произошло. Ходил на работу, дома готовил ужин, иногда приходили
какие-то люди, мы сидели вместе часа два, о чем-то разговаривали,
но есть мне не хотелось. Потом я оставался один, стелил постель
как всегда на двоих, выкладывал ночную рубашку жены, две подушки,
потом ложился под одеяло и тушил свет. Постепенно все звуки на
улице прекращались, только шумел ветер или стучал дождь по
подоконнику, или вот так же медленно падал снег, освещенный
уличным фонарем. Я ждал, когда же придет из ванны жена, закрывал
глаза и пытался уснуть, но она все не приходила, я вставал, ходил
по комнатам, но ее нигде не было, я снова ложился и уже не мог
успокоиться. Так продолжалось несколько месяцев. Сон совсем
пропал, никакие снотворные не помогали, мне удавалось задремать
лишь в метро или на работе.
И вот однажды, когда я, как всегда, постелил нам постель и
залез под одеяло, послышались знакомые шаги, жена торопливо одела
рубашку и легла рядом. Я обнял ее и мы скоро уснули. Утром, когда
я проснулся, было еще темно, но она уже ушла, взяв даже из шкафа
кое-какие вещи. Чайник на кухне был еще горячий. Я немного
успокоился и пошел на работу. С тех пор она приходила ко мне
каждую ночь. Я даже поправился на два килограмма. Иногда среди
ночи мы вставали и шли на кухню чего-нибудь перекусить или выпить
чашку чаю. Я не думал, откуда она взялась, перестал ездить на
кладбище и зажил спокойнее. Она только была бледнее, чем обычно.
Мы почти не разговаривали, но я был счастлив, что она рядом со
мной. Ходить по магазинам нам было не нужно, я покупал все по
дороге с работы. Так прошло несколько лет.
Мы молчали, следя за полетом снежинок. Поль задумался, будто
что-то в его рассказе привлекло его внимание, или тоже
замечтался, глядя в окно.
Сколько раз я мечтал вот так же встретить умерших или
где-нибудь в гостях, или на улице, среди случайных прохожих, или
даже в другом городе. Можно даже не говорить ни о чем, просто
раз! - и чья-то до боли знакомая фигура, походка, ты догоняешь
ее, она оборачивается, узнала, и улыбается...
- А где тут, интересно, печка? - очнулся, наконец, Поль. Мы
поднялись стряхнуть оцепенение и чем-нибудь заняться.
- Да, мальчики, сходите-ка за дровами! - томно протянула
бледная девушка, - а то скоро мы тут окоченеем.
Набрав в прихожей сухих поленьев, мы сложили их рядом с
камином. Еще несколько минут, и пламя заполыхало почти до пояса.
Мы пододвинули кресла поближе к огню.
- А где же питье и закуски?
Я снова попытался открыть заколоченную дверь. Вместе с Полем
мы нажали на нее, дверь с треском распахнулась, и мы попали в
кухню, где, к нашему изумлению, мы обнаружили два подноса с
приборами и всякими явствами. Радостные, мы потащили подносы к
дамам. Дальше разговор шел о погоде, еде, каминах и прелестях
дачной жизни. Политики почти не касались. Бледная девушка быстро
объелась и попросила Поля увести ее спать. Надо сказать, что я
тоже уже достаточно насладился ужином и хотел по-скорее
уединиться с моей герцогиней. Подруга Поля меня совершенно не
возбуждала. Мы пожелали друг другу доброй ночи, хотя на улице уже
серело, и отправились наверх через вторую заколоченную вначале
дверь.
В спальне стоял лютый мороз. Печная труба, видимо, проходила
сквозь другую комнату, и тепло сюда практически не поступало. Я
постарался завесить одеялами окна, покрытые ледяным панцирем, и
спальня стала походить скорее на плацкартный вагон. Моя
принцесса, видя все эти приготовления, совсем даже не проникалась
энтузиазмом и, чувствовалось, что у нее нет абсолютно никакого
желания раздеваться. Я разложил кровать, сделал подушки и накидал
сверху несколько одеял и шуб. Мы залезли в эту пещеру в чем были,
я - во фраке, моя дама - в длинном праздничном платье.
Через несколько часов борьбы с холодом и друг с другом мы
все-таки решили спуститься вниз и погреться у огня. Поль
безмятежно спал неподалеку от камина, укрывшись какой-то
скатертью. Его жена уже исчезла. Мы глотнули вина и решили уехать
в Москву. Я мечтал теперь только о горячей ванне.
7. КНИГА РАЗВРАТА.
из рукописей, найденных на месте крушения корабля
"Адмирал Нахимов"
Товарищ Жданов
- Проверка документов, проверка документов, откройте
немедленно!
Мы кое-как оделись, приняли невинный вид и открыли. В каюту
вошел боцман и офицер в белом кителе.
- На корабле - кража и изнасилование. Мы ищем человека с
рыжей бородой, высокого роста, с татуировкий на плече.
В коридоре стояла гудящая толпа пассажиров, женский
скандальный голос произнес:
- Ничего себе изнасилование, да она, небось, сама
набросилась на бедного парня.
Остальные одобрительно загудели. Вперед выступили изумрудная
Полина и Оксана.
- Ищите, ищите! - визгливо затараторили они.
Я посмотрел в зеркало. Голоса людей исчезли как в тумане. Из
зеркала на меня смотрел человек лет тридцати с рыжей бородой,
бледный и испуганный. Неужели и татуировку найдут?
- Это он, хватайте его! - вдруг завопила чья-то мамаша, - я
видела его за соседним столиком!
- Ваши документы! - строго спросил офицер.
Я вытащил из заднего кармана красную потрепанную книжку с
буквами "СССР".
- Жданов Михаил Юрьевич, 1954 года рождения, русский, это
вы?
На фотографии в паспорте виднелся мужик без бороды.
- Не знаю...
- Тогда пройдемте.
Толпа расступилась. В сопровождении двух матросов мы прошли
по коридору вниз, в трюм. По стенам стекали желтые струйки воды,
грохот машины стал еще ближе, волны с плеском бились в тонкий
борт. Было уже около семи вечера, когда меня посадили в узкую
сырую камеру, заперли дверь и ушли выяснять мою личность.
Все это оказалось очень странно. Откуда взялся в заднем
кармане этот чужой паспорт? Ведь до этого я был совсем голый,
может, я случайно впопыхах натянул чужие джинсы? Видимо, хозяину
было выгодно оставить их у девиц. А может, девицы специально
подсунули мне чужую одежду? Непонятно, непонятно.
Наверное, эти девицы - сообщницы преступников. Странно,
такие обычные, как пионервожатые, правда, в карты позвали сами
играть, выдумали какой-то интерес. Кому-то из них я что-то
должен, но кому и что? Надо было обязательно записать. Давно, еще
в школе, мне нравилось заполнять дневник. Сразу все видно вперед
на целую неделю - когда, что, сколько. А тут еще трудно
запомнить, как кого зовут. Сейчас уже не помню, кто Полина, а кто
Лена. Или Лена была из пятого отряда, быстрее всех пробежала 30
метров? Нет, не Лена, а Таня из дома напротив, со второго этажа.
Нет, ведь здесь нет ее родителей, а без родителей она никуда не
выходит.
Но как в чужом паспорте могла оказаться моя фотография? В
коридоре, конечно, было темно, но все-таки - какое совпадение!
Кажется, великий гипнотизер Вольф Мессинг как-то в поезде показал
контролеру бумажку и сказал, что это билет. Все это не так
просто, как кажется, может, я тоже гипнотизер? Ловко тогда я
внушил боцману, что я - Жданов, он мне поверил и ...посадил в эту
вонючую каюту. Гениально! Другим способом мне никогда не удалось
бы привлечь внимание такого количества народу, таких девушек и
достигнуть полного дна "Адмирала Нахимова".
Фамилия Жданов, конечно, идиотская. Лучше Выхин. Или Ногин.
Или Китай-городский. Или Рязанский ...Проспект. Все-то мы учились
с ними в одном классе.
- Здраствуйте, Феликс Эдмундович!
- Здрассьте, здрассьте, Федор Михайлович!
- Вы принесли сегодня нам всем бутерброд?
- Как поживает Маргарита Михайловна?
- Вера Евгеньевна, у Вас прекрасный голос!!!
Вот простая русская фамилия - товарищ Крупский.
- Товарищ Крупский? Где-то я о вас уже слышал.
- Как же, как же, мы вместе с Яичницей исключали вас из
комсомола. Помните, вы тогда еще ударили одну особу,
италианочку,
по задней сладкой части, она прямо сама просилась - ну еще разик,
наддай, ну, по-крепче приложись, вот так, вот молодец, а теперь
по левой, а теперь по правой, по левой, по правой. Колышется.
Где ты теперь, наша италианочка? Кто теперь вызывает эти
волнующие колебания?
Я лег на бок и закрыл глаза. Железная стенка каюты дрожала
от близкого соседства с машиной. Здесь было еще жарче, чем на
верхней палубе под солнцем, где теперь, наверное, разлеглись
мои девицы. Оксана легла на живот и расстегнула лифчик. Как
всегда хочется, чтобы девушка приподнялась, а лифчик остался бы
лежать, будто все еще прижатый сладкой массой. В Прибалтике,
говорят, есть нудистские пляжи, а у буржуев вообще на пляже все
ходят без лифчика. Представляю, как из воды выходит такая
француженка, по блестящему телу стекают струйки воды, а потом
последние капли остаются висеть под грудью, и так хочется
провести по ним рукой, чтобы осталась гладкая поверхность. Я
перевернулся на другой бок.
И как вообще можно спокойно идти по такому пляжу, когда все
девушки вокруг - полуголые? Во-первых, сразу подымется зебб, и
плавки будут сильно мешать. Во-вторых, идти в таком положении,
например, за мороженным, очень неудобно. Они все это заметят,
уставятся и будут смотреть, и обязательно споткнешься. Да и как
им самим, неужели приятно, чтобы каждый дурак смотрел им не в
глаза, а на грудь? Как в том анекдоте про Людмилу Зыкину.
Кому-то, конечно, было бы приятно, если бы не пускать на пляж
пенсионерок.
Но пенсионеров-то как раз на таких пляжах - добрая половина.
- Коган Вы читали сегодня номер "Вечерней Одесы"? Нет? Там
очень хорошая статья о нашем Бульбе Любарском с третего этажа из
этой ужасной квартиры и всей его жизни в нашем дворе и как потом
он поехал в Израиль там ему не понравилось так он таки-поехал в
эту Америку на этот Бич сапожником потом банкиром там мучился и
уже хотел вернуться и он все-таки вернулся старый идиот где его
ждали давно и надолго и теперь он не хочет платить за свои
коммунальный свет потому что его сосед не спускает в туалете и не
выключает воду которой нет уже четыре года на нашей большой кухне
а вы знаете что такое в нашей Одесе вода? Нет???
- Муля, я знаю, - спокойно говорит его сосед, осторожно
кусая багряный помидор и поглядывая, прищурясь, на ближайшую
незнакомку.
- Дэвочка, вы хотите пэрсик! - с утверждением и надеждой.
А какие в Одессе на пляже есть могучие бабы, килограмм на
200-300! Лежать и сидеть они не могут, потому что не могут потом
встать, поэтому они стоят, загорая с маленьким листиком на носу,
а иногда все-таки заходят в воду, и это надо видеть - этот спуск
ледокола, рассекающего любую волну.
Но я люблю только стройных и худеньких...
Смотреть издалека на полуголую девушку еще можно, а вот
вблизи, да еще разговаривать - уже совсем тяжело. Язык
заплетается, руки трясутся, глаза бегают, спина потеет. Как,
например, ей скажешь:
- Дама, у вас по левой груди мороженное потекло.
Тут она начнет яростно вытирать белую струйку, а другая еще
скажет:
- Вы не будете так добры, вытрите сами!
