бурной ночи я был не готов к новым приключениям, и лучше было бы
полежать на солнышке где-нибудь на верхней палубе, тем более, что
корабль стало покачивать сильнее, и внутри меня пробуждалось
неприятное чувство приближающейся рвоты.
- Кстати, тут есть одна моя подружка, может, пойдем,
поиграем у нее в карты? - Оксана сняла одну туфлю и кончиками
мокрых от жары пальцев дотронулась до моей икры. В карты я играл
плохо, но решил согласиться, думая, что подружка Оксаны тоже
будет ничего.
Вот во что я любил играть, так это в шахматы! Но девчонки не
играют в шахматы. Обычно на пляже или в скверике я находил
каких-нибудь старичков (другие встречаются реже), согнутых в
симметричных позах над блестящими лакированными фигурками, через
несколько минут мне становилось ясно, что я могу каждого из них
обыграть, и я терпеливо усаживался рядом с ними, дожидаясь, когда
меня пустят "на победителя". В душе мне был неприятен и тот, кто
двигал белыми, и его противник, но я предвкушал поражение их
обоих, их растерянный вид, трясущиеся руки, долгое бесполезное
обдумывание в однозначных позициях и глупые коментарии,
оправдывающие их ошибки. "Вот мерзкий, противный мальчишка, ах ты
говнюк!" - наверное, будут они вспоминать свой проигрыш за
ужином, когда настроение уже испорчено с утра. А я бы улыбался,
ел мороженное и гордо молчал в течении всей игры.
Самое ужасное, что часто после двух или трех партии между
собой, когда терпение мое уже подходило к концу, пора было уже
идти домой, а мне все так и не удавалось сыграть с ними ни одной
партии, эти старые пердуны вдруг собирали фигуры в отдельную
коробочку, аккуратно складывали газетки, заботливо подстеленные
на скамеечки, и уходили прочь, а я оставался с носом, так и не
обыграв ни одного из них!
Оксана дернула меня за руку, и мы оказались на палубе под
сильным ветром, кидавшем в лицо теплые капельки моря. Она
посмотрела на солнце, ветер плотно облепил платьем ее фигуру, и я
снова, как тогда ночью, увидел ее красивую грудь. Край глубокого
выреза зацепился за запретную точку, и казалось, еще чуть-чуть -
и на улице окажется все, что только можно. Мы нырнули в коридор.
Она повела меня, как бы случайно, только от узости коридора,
касаясь меня своими качающимися бедрами, к каюте своей
подруги.
Она сидела одна на разобраной постели в изумрудном открытом
купальнике и расчесывала длинные черные волосы. Заметив меня
позади Оксаны, она фыркнула и принялась хохотать радостным
бархатным смехом. Я покраснел от смущения - все-таки разница в
росте сильно действует, а я был почти на голову ниже их обеих, но
подружка Оксаны внешне мне тоже понравилась. Наконец, бросив
расческу и распустив волосы, она ласково улыбнулась, протянула ко
мне руку и сказала:
- Меня зовут мадемуазель Полина, я так вас ждала, идите же
ко мне скорее!
Оксана тоже развеселилась, уселась на другую койку, а Полина
потянула меня за руку к себе. Я сел на разобраную постель и
уставился на маленький столик, где валялись карты, пытаясь
определить вид игры.
- Во что будем играть? - осведомился я, нахмурив брови. Они
снова зареготали.
- В маленького кругленького дурачка, - сказала Полина, -
тебе раздавать.
Я принялся медленно раскладывать карты. Девицы терпеливо
следили за моими неумелыми движениями.
- Только мы играем на крупный интерес, - сказала изумрудная
русалка. Она подмигнула Оксане. - Первый разочек сыграем просто
так, а потом уже всерьез.
- Какой же интерес? - спросил я.
- Интерес будет для первого и последнего выходящего. В
первой партии - поцелуй, во второй партии - час наедине в
запертой каюте, а в третьей - целая ночь.
- А что надо делать наедине? - наивно поинтересовался я.
- Ну и кавалер нам сегодня попался, не то что в прошлый раз!
- и они опять засмеялись как резаные.
- Веселенькое дело, а что я скажу ночью бабушке?
- Скажешь, что тебя попросили сменить капитана, - сказала
Оксана, давясь от нового приступа хохота. Полина на этот раз не
смеялась, а вся залилась густой краской, даже коричневый
загорелый живот стал еще темнее.
- Вы просто издеваетесь надо мной, - обиделся я.
- Не бери в голову, давай, начинай!
Довольно быстро я понял, что во всех партиях я останусь
дураком. Они просто разыгрывают, кому я достанусь. Девицы
невинно щебетали о новых купальниках, подкидывали под меня
невесть откуда взявшиеся сильные карты, и я стремительно набирал
в свою колоду всякую дрянь. Зачем надо было браться за эту
дурацкую игру, ведь еще в пионерлагере я часто кукарекал на
тумбочке, ползал под кроватью и кричал маленьким луноходиком.
Целоваться пришлось с Оксаной. Она загадочно взглянула на
меня, откинула свои каштановые волосы, покорно опустила руки и
закрыла глаза.
- Я готова. - Она сжала губы, чтобы опять не рассмеяться.
- Только пусть Полина отвернется.
Полина уставилась в илюминатор, закрыв лицо сбоку левой
рукой, но сквозь пальцы она, конечно, могла все видеть.
Я весь покраснел и стал приближаться к мокрым дрожащим губам
Оксаны. В голове зазвенело, корабль перевернулся и поплыл под
воду, дыхания опять не хватало, Оксана обняла меня за шею своей
горячей рукой, и я опять почувствовал легкий приступ морской
болезни.
- Ну хватит, хватит, а то вы что-то увлеклись! - ревниво
заявила Полина. Я уселся на место. Полина достала из чемодана
кулечек маленьких соленых орешков, высыпала половину и протянула
их мне. Эти орешки очень странные - съел один, уже хочется
следующий, и так до тех пор, пока они все не кончатся, потом
хочется пить, а потом - снова орешки, потом - снова пить, и опять
орешки.
- А вы слышали сегодня ночью какие-то крики? - спросила
Полина.
- Такой крик может быть только если тебе очень хорошо, -
мечтательно протянула Оксана. "Странно," - подумал я.
- Мне соседка за столом сказала, что ночью в какой-то каюте
долго веселились, потом вопили как резаные, а потом выяснилось,
что из другой каюты пропали драгоценности - цепочка, серьги и еще
что-то, - сказала Полина.
- Может быть, там тоже играли в дурака? - ляпнул я без
всякой задней мысли.
Девицы переглянулись и озабоченно уставились на меня.
- Что ты об этом знаешь?
- Ничего, только я тоже слышал вопли какой-то кошки,
кажется, у моего соседа есть черная кошка, он выпускает ее ночью
погулять по палубе. Говорят, в трюме водятся здоровые крысы, но
кошка еще никого не поймала, - сказал я, умолчав о ночном походе
в туалет и о тяжелых шагах по лестнице, спугнувших меня.
Тем временем я снова остался дураком, и мне предстояло
уединиться на этот раз с Полиной. Она прятала глаза.
- Ну, Оксана, ты иди наверх позагорай, а мы тут с моим
кавалером поговорим дальше.
Разочарованная Оксана поднялась, накинула на плечи полотенце
и вышла из каюты. Честно говоря, Оксана была мне как-то ближе,
роднее, но Полина мне тоже нравилась.
- Хочешь еще орешков?
- Нет, теперь я выпил бы лимонаду, - низким басом ответил я.
- Тогда расскажи, что ты заметил ночью после того, как
убежал от нее. "Она, оказывается, все ей уже рассказала, вот
сплетница," - подумал я про Оксану.
- Я совсем даже не убегал от нее, просто бабушка проснулась.
- Глупенький, она тут же заснула опять...Ну ладно, ты,
наконец, напился или нет? - она придвинулась ближе ко мне, так
что ее горячее блестящее бедро прижалось ко мне. Я не знал, что
делать, но на всякий случай решил обнять ее за талию. Ее
изумрудный купальник едва прикрывал ее большие груди, который
почти касались моей руки, а из-под маленьких трусиков выбивались
черные курчавые волосы.
- Поцелуй меня, милый мальчик!
Дальше я помню плохо. Вначале мы целовались, Полина гладила
меня по спине, потом погасила свет, завесила темным иллюминатор,
толкнула меня на спину и легла сверху, впившись губами в мой рот.
Нейлон купальника царапал мне шею, потом вдруг на мгновение она
остановилась, расстегнула застежку, и я почувствовал ласковое
прикосновение ее нежной кожи. Руки Полины все искали и метались
по моему телу, я не мог оторваться от ее губ, потом я вдруг
ощутил, что ее курчавые волосы щекочут мне живот, мурашки
побежали по моей коже, а Полина уже пыталась стянуть с меня
плавки, я запутался и никак не мог их стащить, Полина морщилась и
улыбалась, и тут в дверь постучали...
6. Дачники
"Хватит читать этот бред, пора бы что-нибудь покушать," -
подумал я, захлопывая Книгу Разврата. Хотя можно, конечно, есть и
читать одновременно, заедая, например, прозу легким изюмом,
солеными орешками или леденцами "Монпасье". Леденцы "Монпасье" -
это целое детство, разноцветное, прозрачное и блестящее. Бывали
плоские круглые жестяные коробочки, бывали просто маленькие
рассыпающиеся в кармане пакетики по 50 грамм и, наконец, высокие
жестяные банки, полные изумрудной, лимонной и апельсинной
прелести. Еще бывали сосательные конфеты "Взлетные".
"Театральные" мне совсем не нравились из-за мятного привкуса, а
"Взлетных" я мог съесть сразу штук двадцать без остановки.
На втором месте, пожалуй, стояли "Апельсинные и лимонные
дольки" в чудесной цилиндрической картонной коробочке с синьорами
Апельсинчиком и Лимончиком из "Чипполино", а также мармелад
"Балтика" и "Желейный". Скажу честно, в то время я презирал
шоколад всей душой, считая его чисто девчачьим кушаньем, а вот
мармелад "Балтика" ассоциировался у меня с Революцией,
крейсерами "Аврора" и "Варяг" и героическими революционными
матросами.
Все же теперь мое задание становится мне более понятным.
Действительно, Ваганьковское кладбище, Университетская церковь,
летописный амбар, Книга Учета имеют нечто общее. Немного истории,
разговоры с дальними родственниками, рукописи в библиотеках - и
можно будет, пожалуй, что-нибудь добавить к этой книге
человеческого разврата, каждому ведь хочется оставить о себе
хорошую память. Все теперь говорят о жизни после смерти, а уж тем
более про загробную жизнь, каждому хочется в преддверии ухода
поделиться своими воспоминаниями, просто поговорить, рассказать
замечательный случай из собственной жизни, пускай не подвиг, не
легенду, пусть просто небольшой эпизод, окрашенный цветом
времени. Вот вам и лишний повод повидаться со своими предками,
пусть и на меня посмотрят, если захотят, про наследство, конечно,
думать глупо, просто интересно, как же все-таки я такой
получился, откуда взялся, вдруг с Луны свалился, а Вы-то знаете
своего прадедушку? Хорошо бы найти на родословном дереве какую-
нибудь выдающуюся личность, и прямо про нее и начать записки.
Туманное прошлое! Вряд ли оно было хуже, чем сегодня, а
может быть, оно было даже более романтичным, чем наше скучное
время.
- Ну что, мой друг, ты готов? - вихрем влетела в комнату моя
ваганьковская подруга, - а то уже так поздно, и мы можем ничего
не успеть.
- Дорогая, опять ты меня торопишь, ну хоть сегодня мы можем
не спешить и все сделать спокойно и с удовольствием?
- Какой ты медлительный, вечно везде опаздываешь и ничего не
успеваешь! Вон, смотри, - и она подошла к окну, - Новиковы уже
оделись и едут на дачу, а мы все теряем время, такой чудесный
день, солнце, тепло, поедем скорей, ведь нас уже давно все ждут.
Я тоже выглянул в окно. Был замечательный вечерний час,
когда красное солнце озаряет небо, комнаты и двор нашего дома.
Голые деревья набрасывают на воздух паутину веток, старые листья
