Для толкового аборигена утренний час также отличается от
вечернего, как метр от фунта. Время ночью считают этими вот
камушками. А днем -- только вот этими. Причем играет роль что за
день наступил -- пасмурный или солнечный. Если час не равен часу,
то уж день и подавно не равен дню...Да и любой такой день
распадается на несравнимые периоды. И от вашего лично состояния
зависит счет времени. Считается, что время сна, вообще, не
существует... О счете лет и тысячелетий нет и речи. Да и зачем их
считать? Если мудрецом изречена истина, то какая разница -- вчера
или в начале веков? Зло остается злом вовеки, а радость всегда
истекает в мгновение ока. Зачем же считать время? Вот так,
господа.
-- Ну... А объективная хронология? Радиоуглеродный, скажем,
метод?
-- Для объективной хронологии нужны ископаемые. ОСТАНКИ. А
биосфера Гринзеи прокручивает весь свой углерод в сотни раз
быстрее, чем на Земле. Плоть разлагается, дерево гниет, металл
ржавеет. Здесь нет культа вечного захоронения. Живое, погибая,
дает новую жизнь. Только так. Это и догма туземной веры и
констатация истинного положения дел на планете, одновременно...
Камень... Иногда строения... Фундаменты и засыпанные русла
каналов. Вот все, с чем приходится иметь дело, если не верить
легендам. А между тем, на базе такой вот археологии и этнографии
вырос и живет огромный рынок гринзейских древностей и
антиквариата... Очень трудно поднимать голос против научных
предрассудков, когда они подкреплены материальными интересами
многих людей...
-- Вы уверены в тех методах датировки, которые использовали
сами ? -- как можно более веско поинтересовался Гвидо.
-- В криминалистике такие методы приняты испокон веку.
Нейтронно-активационный анализ выявил в материале каменных
изделий следы металла инструментов, изготовленных из типично
земных материалов и по земным технологиям. В ряде случаев можно
назвать конкретного изготовителя. Другие изделия могли быть
обработаны в ручную... Тогда датировка почти невозможна, но
подозрения остаются.
-- Вернемся из эмпиреев, поближе к действительности... --
Кай принял менее комфортабельную позу. -- Кто, по--вашему,
адресовал к вам органы правопорядка: спекулянты антиквариатом,
или... оппоненты Посла Окамы? Я, конечно, не прошу вас называть
имя Советника Лэшли...
Лисецки выпрямился, словно его огрели кнутом.
-- Вы должны понять... Тут не "или--или". Тут все
взаимосвязано. Лэшли просто дал понять этой своре спекулянтов,
что выставляет меня им на съедение. Ну а уж те постарались...
Таким большим господам, как Советник, не надо самим пачкать руки
в полицейских делах. Достаточно означить свою позицию... А вы
говорите "или--или"...
-- Вы считаете, что вас покарали за недогадливость?
-- Вряд ли это называют недогадливостью. Советник прямо
предупредил меня... Он объяснил мне, что именно хочет видеть в
докладе.
-- Что же? -- Этнографическая часть доклада должна была, по
его мнению, прямо и недвусмысленно констатировать полную
несовместимость принципов цивилизации аборигенов с включением
Гринзеи в число Обитаемых Миров. И главное -- с генеральным
планом развития экспортной экономики. Это во-первых. А во-вторых,
следовало покончить с "ползучей тенденцией" считать деятельность
нервной системы туземцев разумной, в научном понимании этого
слова.
-- В чем-то таком вы только что почти убедили нас... -- с
еле чувствующимся в его голосе ядом заметил Гвидо.
Потрясенный приват-доцент уставился на капитана так, словно
тот был ожившей каменной горгульей.
-- Я потратил все силы и все то свое время, пока оставался
на свободе, на то, чтобы убедить людей, что все наши замыслы
совместного с аборигенами освоения Планеты, развития экспорта и
производства, расцвет Колонии возможны в том и только в том
случае, если мы перестанем предъявлять к аборигенам требования,
которые уместны в доме для слабоумных или недорослей. Разум,
знаете ли, имеет право быть разным. Очень разным... Только поняв
истинную систему ценностей этого народа -- а она вполне доступна
для понимания -- только поняв их истинные цели, мы уйдем в
сторону от этого, ложного по сути своей, кровавого конфликта, в
который глубже и глубже погружается этот мир... Если бы вы имели
возможность ознакомиться с текстом Доклада...
-- Мы имели такую возможность, -- заверил его Кай. Лицо
Лисецки перестало быть просто растерянным. Его высветило изнутри
глубокое подозрение. -- Не знаю, чьи интересы вы здесь
представляете, господа, но мне достоверно известно, что Доклад
исчез -- там на Земле -- вместе с господином Послом... И вы не
задали мне ни одного вопроса по существу. Ни о природе тех улик,
которые фигурируют в деле, ни о показаниях свидетелей, ни...
-- У нас было время навести справки непосредственно в
Прокуратуре Колонии и в органах следствия. И будет возможность
поставить вопрос о серьезнейших нарушениях законности,
совершенных в отношении вас, перед самыми высокими инстанциями
Колонии. Но сейчас мы расследуем убийство Посла Окамы. Убийство.
Насильственную смерть, а не ИСЧЕЗНОВЕНИЕ, как вы выразились. И
текстом Доклада мы располагаем среди прочих вещественных
доказательств. Вас кто-то ввел в заблуждение...
Последовала пауза.
-- Вы хотите сказать, что вы и есть те самые шишки, что
прибыли с Земли разбираться в деле Посла, грохнулись в джунгли, а
потом...
-- Приятно слышать, что вас не лишили в тюрьме хотя бы
удовольствия смотреть Ти-Ви... Вот мое удостоверение, -- Кай
продемонстрировал арестанту карточку.
-- Я не знаю кому верить, господа. Но если Доклад в ваших
руках... Что мешает предать его гласности?
-- Я ожидаю санкцию Земли, -- Кай откашлялся. -- Завтра
предстоит слушание в комитете Парламента. Будут приняты важные
решения. Думаю, мне будет разрешено ознакомить Президента и
Парламент с основными положениями этого документа.
-- Завтра. Завтра -- это никогда не сегодня...
-- Сейчас -- это именно СЕГОДНЯ, -- иронически заметил Гвидо.
-- Полночь уже миновала. А теперь скажите, что движет Советником?
Кто стоит за ним?
-- За Советником Лэшли стоят все те, кто греет руки на этой
проклятой войне, на липовой археологии, на...
-- Такие были всегда. Но не пользовались таким влиянием...
-- несколько философски заметил Кай.
-- У них не было такой поддержки, как Тайный Учитель.
-- Тайный Пророк... -- Кай задумался. -- Вот что. У вас
сейчас будет время и будет возможность подумать.
-- В каталажке? -- уточнил Лисецки. -- Разумеется. Вам дадут
бумагу, перо, терминал. Вспомните и по возможности толково
изложите все, что вам известно о Тайном Пророке. И Советнике
Лэшли. Постарайтесь придерживаться фактов. И дат. Факты и даты --
это главное. Постарайтесь быть доказательны...
-- Легко сказать -- факты и даты, когда речь идет о таком...
У меня нет ни такой памяти, как у Посла, ни такого дневника...
-- Посол Окама вел дневник?
-- Да. И очень подробный. По старинке -- в здоровенной такой
тетради... Антиквариат. Подарок той женщины, что прилетала с ним
на Планету в последний раз. Нет, в предпоследний. Вы, разве, не
нашли его?
-- Нет. Разве что его нашли на Земле в ходе расследования
уже после нашего отбытия в ваш милый край. Но тогда меня
известили бы... -- прикинул Федеральный Следователь.
-- Вы, пожалуй, и действительно с Земли. Я все ждал, когда
вы перейдете к дневнику Посла, а вы про него и не слышали.
Пришлось немного спровоцировать вас... Дневник Посол спрятал
перед тем, как отправился на Землю. Это я знаю. Он передал мне,
что его очень важно сохранить в тайне. Это очень легко -- я
просто на самом деле не знаю, где он, этот дневник. Но, думаю,
вам про него стоит знать.
-- С вами, ей-Богу, было интересно поговорить,
приват-доцент, -- сухо сказал Гвидо. -- Вы не припомните,
напоследок, еще две--три такие же важные вещи, относительно
Посла? Было бы очень любезно с вашей стороны, знаете-ли...
-- Да, это было бы просто здорово. Но у меня -- все. Мне
пора обратно, в мою каталажку. Работать, -- с ядом ответил
Лисецки.
-- Пора, -- согласился Кай, набирая номер на блоке связи. --
Но в другую.
2.
Следователь Клецки побарабанил пальцами по стальному днищу
пустого абонентского ящика и констатировал очевидное:
-- Кто-то забрал товар. Надеюсь, с подачи нашего лучшего
друга. Остается предположить, что у него есть сообщник. Еще один
-- не вычисленный нами. Сам он из клоаки выйти не мог.
-- Наши люди не вылезают оттуда с трех часов пополудни, -- с
досадой заметил унылый лейтенант в штатском, стоявший за его
спиной. Все бы ничего -- как-никак работают в защитных масках --
однако, местная живность одолела. Там у нас кого только нет...
-- Им предстоит там еще и не самая приятная ночь. -- Клецки
поморщился. -- Ей богу, мне их всех жаль. И моего "крестника" в
том числе. Хотя, я думаю, он уже свыкся с тем "амбрэ", которым
ему сейчас приходится дышать...
3.
Дышать Шишелу приходилось не совсем тем, что имел ввиду
Стивен.
-- Ну так что, дался я вам? -- риторически обратился Шаленый
к светящимся вдалеке окнам Полицейского Департамента. --
Посуетитесь, посуетитесь, голуби, -- он поправил служивший ему
подушкой портфель с Докладом Каррозерса. -- В толк не возьму,
однако, кто у нас с вами, друг друга с трупчиком-то давешним
объегорил... Тут из двух одно: то ли дуб хреновый, то ли хрен
дубовый -- то ли покойничек поддельный, то ли мил-друг Якопетти
липовый... Ну да голову над тем ломать смысла нет: Оно и муляж
под друга этого сварганить под такое дело как бумаги эти (он еще
раз проверил целостность портфеля) для такой конторы, как
Управление -- раз плюнуть, а с другой стороны и двойника ему
найти не долго -- если широким бреднем пошарить... Он, и впрямь,
не на себя похож был что-то, Джакомо-то... На вид -- все
чин-чинарем, а вот лопотал ерунду какую-то и бред. "Аваллон"-то
этот прощупать, однако, не мешает... Тем более, что он и на
"Проционе"-то хитрость какую-то плел -- дружок мой лысый... А
Барсук, сказать кстати, про покупателя хреновень какую-то нес,
помнится: мол не все там у него в порядке... Вот мы его, голубя,
вперед себя и пустим... Пусть понюхает, чем там в "Аваллоне"-то
этом пахнет...
Что касается теперешнего местопребывания самого Шишела, то
пахло в нем неплохо. А как, собственно, должно было пахнуть в
розарии, расположенном на крыше сорокаэтажного корпуса
"Димитриади-Хилтон"? Точнее, в небольшом павильоне, выходящем в
этот розарий. Это составляло приятный контраст с долгими часами
петляния по лабиринту канализации Периметра. За спиной тихо
кемарившего после парной и четырех литров "Радебергера" Шишела
раздались легкие шаги. Звука поднявшегося лифта он не расслышал,
за что ругнул себя в пол-голоса плохим словом.
-- Опять самокритикой занялся? -- спросил его женский голос,
украшенный легкой хрипотцой. -- Мог бы и выбирать выражения при
даме.
-- Извини, Коррозия... -- с несвойственным ему смущением
отозвался Шишел, переходя в положение "сидя".
Пуговица шелковой пижамы, не без труда сходившаяся на пупе,
с треском покинула свое местообитания и пулей канула где-то в
мягком полумраке.
-- Ты, однако, не подкрадывайся вот этак вот. Я, знаешь,
