в этом году женился на молоденькой.
Ей, представьте себе, лет двадцать, и она интересная красавица, прие-
хавшая из Пензы. А он - старик, лет, может быть, шестидесяти. Такой во-
обще облезлый тип. Морда какая-то у него потрепанная житейскими бурями.
Глаза какие-то посредственные, красноватые. В общем, ничего из себя не
представляющая личность, из таких, какие в каждом трамвае по десять штук
едут.
И к тому же он плохо может видеть. Он, дурак, дальтонизмом страдает.
Он не все цвета может различать. Он зеленое принимает за синее, а синее
ему, дураку, мерещится белым В довершение всего он был женат. И вдобавок
ко всему жил со своей старухой в крошечной и неважной комнатенке.
И вот, тем не менее, имея такие дефекты, он неожиданно и всем на
удивление женится на молодой прекрасной особе.
Окружающим он так объяснил это явление, дескать, новая эра, дескать,
нынче даже старики кажутся молодыми и довольно симпатичными.
Окружающие ему говорят:
- Вы поменьше занимайтесь агитацией и пропагандой, а вместо этого
поглядите, чего ей от вас нужно. Это же анекдот, что она за вас выходит
замуж.
Старик говорит:
- Кроме своей наружности и душевных качеств, я ничего материального
не имею. Жалованье маленькое. Гардероб - одна пара брюк и пара рваных
носовых платков А что касается комнаты, этой теперешней драгоценности,
то я живу пока что со своей престарелой супругой на небольшой площади,
какую я намерен делить. И в девяти метрах, с видом на помойку, я буду
как дурак от счастья жить с той особой, какую мне на старости лет судьба
послала.
Окружающие ему говорят:
- А ну вас к лешему! Вас не убедишь.
И вот он разделил площадь. Устроил побелку и окраску. И в крошечной
комнатке из девяти метров начал новую великолепную жизнь, рука об руку с
молодой, цветущей особой.
Теперь происходит такая ситуация.
Его молодая подруга жизни берет эту крошечную комнату и меняет ее на
большую. Поскольку нашелся человек, которому дорого было платить и он
хотел иметь свои законные девять метров, без излишков.
И вот она со своим дураком переезжает на эту площадь, в которой че-
тырнадцать метров.
Там живет она некоторое время, после чего проявляет бешеную энергию и
снова меняет эту комнату на комнату уже в двадцать метров И в эту комна-
ту снова переезжает со своим старым дураком.
А переехав туда, она с ним моментально ссорится и дает объявление в
газету дескать, меняю чудную комнату в двадцать метров на две небольшие
в разных районах.
И вот, конечно, находится пара, которая мечтает пожить совместно, и
за эту комнату они с радостью отдают две свои.
Короче говоря, через два месяца после, так сказать, совершения та-
инства брака наш старый дурак, мало чего понимая, очутился в полном оди-
ночестве в крошечной комнатке за городом, а именно - в Озерках.
А молодая особа поселилась на Васильевском острове, в небольшой, но
славной комнатушке.
А вскоре, имея эту комнату, она вышла замуж за молодого инженера, и
теперь она бесконечно счастлива и довольна.
Старый дурак хотел подать в суд на эту особу за надувательство. И да-
же он разговаривал по этому поводу с одним бывшим юристом. Но этот
юрист, из бывших адвокатов, весело посмеявшись, заявил, что обман этот
доказать крайне трудно, и к тому же молодая особа, может быть, искренне
увлеклась им и, только узнав его поближе, разочаровалась.
На этих сладких мечтах наш старый дурень и успокоился. И теперь он
ежедневно трясется на поезде, выезжая из этих своих Озерков на службу.
В общем, как говорится, не угадал папаша. Старого воробья провели на
мякине. А он расчувствовался, фантазию построил, всякие любовные мечты,
за что и пострадал сверх всякой меры.
Вообще, как видите, и в нашей жизни на любовном фронте случаются неп-
риятности. У молодых это бывает реже. А старость, скромные средства и
красные, подслеповатые глаза не создают в любви благоприятную ситуацию.
Вот вам еще крошечный рассказ о коммерческой любви. А засим мы перей-
дем к более достойным случаям.
ЖЕНИТЬБА - НЕ НАПАСТЬ, КАК БЫ ПОСЛЕ НЕ ПРОПАСТЬ
Говорят, будто в прежнее время без приданого браков почти не сущест-
вовало.
Каждый порядочный жених приставал к родителям невесты прямо с ножом к
горлу: дескать, объясните, какое будет приданое у невесты, и сколько де-
нег, и сколько чего, или я жениться не буду.
Ну, родители с перепугу назначали сумму и рассказывали, где какое у
невесты приданое.
А в настоящее время у нас даже это слово "приданое" позабыто. Даже мы
слабо представляем себе, как это у них с этим было.
Конечно, и в наше время случаются типы, которые вместе с женитьбой
норовят чего-нибудь такое заполучить лишнее: какую-нибудь там, может
быть, мебель, комнату или в крайнем случае хотя бы носильное платье,
чтобы себе перешить.
Однако это у нас тоже не так-то легко бывает. И жениху не всегда уда-
ется реализовать подобную бессмысленную фантазию.
Даже, например, такая мелочь - висит хорошенькая брошка на груди у
невесты. Однако это ровным счетом ничего не означает. Женился человек,
и, оказывается, никакой брошки у супруги нету. Оказывается, брошка была
занята у подруги, а подруга, может быть, уже шесть раз была замужем, и
брошка у нее к тому же из нетемнеющего металла.
Или, например, висит шуба на вешалке. А после оказывается, что шубу
комнатный жилец повесил.
Нет, нынче, которые женятся, наперед знают, что много с невесты не
возьмут.
Конечно, многие сейчас смотрят не так на имущество, как на служебное
положение будущей супруги. Но это тоже не всегда является чем-то положи-
тельным.
Вот какой случай произошел однажды.
Один молодой человек познакомился с одной молодой особой. И видит,
что эта молодая, прекрасная особа очень интересная и приятная собой.
Но внешность его не так удивила. А он очень удивился и призадумался,
когда узнал, что эта особа - женщина-бухгалтер.
Профессия эта довольно редкая. Она требует особого напряжения ума, а
потому бухгалтеров у нас мало, и они все прилично оплачиваются.
А молодой человек смотрел на жизнь и на ее проявления крайне трезво.
Он любви не понимал и только одним интересовался: как бы ему получше по-
жить и попитаться.
И вот вдруг видит такой экстраординарный случай - женщина-бухгалтер.
Так сказать, великолепная подмога в жизни. И вот он с ней получше позна-
комился. Сводил ее пару раз в кино, объяснился в любви. И сказал: "Не
желаете ли записаться?". А она говорит: "Ах, пожалуйста! Я очень рада".
И вот он с ней записался. Чертовски полюбил ее. И она его полюбила.
Но вдруг она является однажды со службы и ему говорит:
- Вот, Петя, какое дело. Я ушла с работы. Я, скажу откровенно, давно
мечтала: как выйду замуж, так и перестану мотаться по канцеляриям. В об-
щем, я бросила работу.
Вот супруг чертовски взволновался. Ахает, кричит и просит. И думает:
"Вот так штука! Я же специально изза этого женился".
Но супруга говорит:
- Нет, довольно колбасы, я служить не буду. Я не имею намерения в
душной канцелярии терять высокую квалификацию своей красоты и молодости.
Супруг говорит:
- Но поймите, это буржуазное мещанство! Ты, говорит, - мне особенно
нравилась своей самостоятельностью. Я, говорит, прямо потрясен печальным
фактом!
Но сколько он ни говорил, она настояла на своем - и теперь не служит.
А он чертовски мучается и все мечтает с ней разойтись, но это ему не
удается, поскольку они переехали в общую комнату, за которую отдали две
свои, что было, конечно, легче сделать, чем наоборот.
А в довершение всего она родила ему младенца и тем самым его еще
больше прикрепила. И он ее уже не бросит, поскольку ему будет жалко зря
платить ей алименты.
В общем, он ошибся в своих расчетах и теперь адски страдает.
А случай этот, конечно, частного характера, - он небольшой и мелкий.
И мы, не занимаясь обобщением и не обличая наших уважаемых граждан в из-
лишнем корыстолюбии, переходим к более солидным делам из любовной прак-
тики.
Вот, извольте, интересный рассказ, из которого вы увидите, на что лю-
бовь и ревность могут толкнуть не старую еще женщину.
РАССКАЗ О ПИСЬМЕ И О НЕГРАМОТНОЙ ЖЕНЩИНЕ
Жили себе в Ленинграде муж и жена.
Муж был ответственный советский работник. Он был нестарый человек,
крепкий, развитой и вообще, знаете ли, энергичный, преданный делу социа-
лизма и так далее.
И хотя он был человек простой, из деревни, и никакого такого в свое
время высшего образования не получил, но за годы пребывания в городе он
поднаторел во всем и много чего знал и мог в любой аудитории речи произ-
носить. И даже вполне мог вступать в споры сучеными разных специальнос-
тей - от физиологов до электриков включительно.
А жена его, Пелагея, между тем была женщина неграмотная. И хотя она
приехала из деревни вместе с ним, но ничему такому не научилась, оста-
лась неграмотной и даже свою фамилию она не могла подписывать.
А муж Пелагеи, видя такую ситуацию, ужасно огорчался, страдал и не
понимал, как ему выйти из беды. Тем более он сам был чересчур занят и не
имел свободного времени на переподготовку своей супруги.
И он ей говорил:
- Ты бы, Пелагеюшка, как-нибудь научилась читать или хотя бы фамилию
подписывать. Наша страна, говорит, постепенно выходит из вековой темноты
и некультурности. Мы кругом ликвидируем серость и неграмотность. А тут
вдруг супруга директора хлебозавода не может ни читать, ни писать, ни
понимать, чего написано! И я от этого терплю невозможные страдания.
А Пелагея на это, конечно, так говорит. Она рукой махнет и так отве-
чает:
- Ах, отвечает, Иван Николаевич, об чем вы хлопочете! Мне этим не к
чему заниматься. В свое время я за это не взялась, а теперь мои годы
постепенно проходят, и моя молодость исчезает, и мои руки специально не
гнутся, чтобы, например, карандаш держать. На что мне учиться и буквы
выводить? Пущай лучше молодые пионеры занимаются, а я и так до старости
лет доживу.
А муж Пелагеи, конечно, вздыхает с огорчением и говорит:
- Эх, эх, Пелагея Максимовна!..
Но однажды все-таки Иван Николаевич принес домой учебник.
- Вот, - говорит, - Поля, новейший букварь-самоучитель, составленный
по последним данным науки. Я, говорит, сам тебе буду показывать. И
просьба - мне не противоречить.
А Пелагея усмехнулась тихо, взяла букварь в руки, повертела его и в
комод спрятала: пущай, дескать, лежит, может, потомкам пригодится.
Но вот однажды днем присела Пелагея за работу.
Пиджак Ивану Николаевичу надо было починить, рукав протерся.
И села Пелагея за стол. Взяла иголку. Сунула руку под пиджак - шуршит
что-то.
"Не деньги ли?" - подумала Пелагея.
Посмотрела - письмо. Чистый такой, аккуратный конверт, тоненькие бу-
ковки на нем, и бумага вроде как духами или одеколоном попахивает.
Екнуло у Пелагеи сердце.
"Неужели же, - думает, - Иван Николаевич меня зря обманывает? Неужели
же он сердечную переписку ведет с порядочными дамами и надо мной же,
неграмотной дурой, насмехается?"
Поглядела Пелагея на конверт, вынула письмо, развернула, - не разоб-
рать по неграмотности.
Первый раз в жизни пожалела Пелагея, что читать она не может.
"Хоть, - думает, - и чужое письмо, а должна я знать, чего в нем пи-
шут. Может, от этого вся моя жизнь переменится, и мне лучше в деревню
ехать, на мужицкие работы".
И у самой в груди закипело от обиды и досады.
И сердце перевернулось от огорчения.
"Все-таки, - думает, - я Ивана Николаевича чересчур люблю, если через
это письмо я настолько страдаю, мучаюсь и ревную. Как, думает, обидно,
что я этого письма прочесть не могу! Я бы сразу узнала, в чем тут дело".
И вот она заплакала. И стала вспоминать разные мелочи про Ивана Нико-
