ската горы, опоясанной высокой Кремлевской стеною, стоял, закинув назад руки,
человек небольшого роста, в сером сюртуке и треугольной низкой шляпе. Внизу, у
самых ног его, текла, изгибаясь, Москва-река; освещенная багровым пламенем
пожара, она, казалось, струилась кровию. Склонив угрюмое чело свое, он смотрел
задумчиво на се сверкающие волны... Ах! в них отразилась в последний раз и
потухла навеки дивная звезда его счастия! Шагах в десяти от него, наблюдая
почтительное молчание, стояли французские маршалы, генералы и несколько
адъютантов. Они с ужасом смотрели на пламенный океан, который, быстро
разливаясь кругом всего Кремля, казалось, спешил поглотить сию священную и
древнюю обитель царей русских.
В то же самое время, внизу, против Тайницких ворот, прислонясь к железным
перилам набережной, стоял видный собою купец в синем поношенном кафтане. Он
посматривал с приметным удовольствием то на Кремль, окруженный со всех сторон
пылающими домами, то на противуположный берег реки, на котором догорало
обширное Замоскворечье.
- А! Это ты, Ваня? - сказал он, сделав несколько шагов навстречу к молодому и
рослому детине, который с виду походил на мастерового. - Ну, что?
- Да слава богу, Андрей Васьянович! За Москвой-рекой все идет как по маслу.
На Зацепе и по всему валу хоть рожь молоти - гладехонько! На Пятницкой и
Ордынке кой-где еще остались дома, да зато на Полянке так дерма и дерет!
- А у Серпуховских ворот?
- В трех местах зажигали, да злодеи-то наши все тушат. Загорелся было
порядком дом Ивана Архиповича Сеземова; да и тот мы с ребятами, по твоему
приказу, отстояли.
- Спасибо вам, детушки! Иван Архипыч старик дряхлый, и жена у него плоха. Да
это ничего: доплелись бы как-нибудь до Калуги; а вот что - у них в дому лежит
больной офицер.
- Наш русской?
- Ну да! Смотри только, не проболтайся. Постой-ка! Никак, опять ветер
подымается... Давай господи! И кажется, с петербургской стороны?.. То-то бы
славно!
- В самом деле, - сказал мастеровой, - посмотри-ка, от Охотного ряда и
Моховой какие головни опять полетели... Авось теперь и до Кремля доберется.
- Ага! - сказал купец, подняв кверху голову, - что?.. душно стало?..
выползли, проклятые!
- Что это, Андрей Васьянович? - спросил мастеровой. - Никак, это французские
генералы? Посмотри-ка, так и залиты в золото - словно жар горят!
- Подожди, брат... позакоптятся.
- Глядь-ка, хозяин! Видишь, этот, что всех золотистее и стоит впереди... Экой
молодчина!.. Уж не сам ли это Бонапартий?.. Да не туда смотришь: вот прямо-то
над нами.
Купец, не отвечая ни слова, продолжал смотреть в другую сторону.
- Ну, Ваня! - сказал он, схватив за руку молодого парня, - так и есть! Вон
стоит на самом краю в сером сертучишке... это он!
- Кто?.. этот недоросток-то? Что ты, хозяин!
- Да, Ваня! разве не видишь, что он один стоит в шляпе?
- В самом деле! Ах, батюшки светы! Вот диковинка-то! Ну, видно, по пословице:
не велика птичка, да ноготок востер! Ах ты, господи боже мой! в рекруты не
годится, а каких дел наделал!
- Посмотри-ка! - сказал купец, - как он стоит там: один-одинехонек... в
дыму... словно коршун выглядывает из-за тучи и висит над нашими головами. Да
не сносить же и тебе своей башки, атаман разбойничий!
- Глядь-ка, хозяин! Что это они зашевелились? Эге! какой сзади повалил дым!..
Знать, огонь-то и до них добирается!
- В самом деле! Видно, их путем стало пропекать.
- Ахти, Андрей Васьянович! - вскричал мастеровой, - никак, они кинулись вниз,
к Тайницким воротам. Не убраться ли нам за добра ума?
- Зачем? Может статься, они попросят нас показать им дорогу. Ведь теперь
выбраться отсюда на чистое место не легко. Ну, что ж ты глаза-то на меня
выпучил?
- Как, хозяин? - вскричал с удивлением мастеровой. - Да что тебе за охота
подслуживаться нашим злодеям?
- А почему ж и нет? - сказал с улыбкою купец. - Я уж им и так другие сутки
служу верой и правдою. Но постой-ка!.. вот они!.. Ну, полезли вон, как
тараканы из угарной избы!..
Человек пять французских офицеров и один польской генерал выбежали из
Тайницких ворот на набережную.
- Видишь, как этот генерал озирается во все стороны? - сказал шепотом купец,
- Что, мусью? видно, брат, нет ни входа, ни выхода?
- Боже мой! - вскричал генерал, - кругом, со всех сторон, везде огонь!.. Нет
ли другого выхода из Кремля?
- Нет, - отвечал один из офицеров. - Здесь все менее опасности, чем с той
стороны.
- Не лучше ли императору остаться в Кремле? - сказал другой офицер.
- Но разве не видите, - перервал генерал, - что огонь со всех сторон в него
врывается?
- А против самого дворца стоят пороховые ящики, - прибавил первый офицер.
- Проклятые русские! - закричал генерал. - Варвары!..
- Они варвары? - возразил один офицер в огромной медвежьей шапке. - Вы
слишком милостивы, генерал! Они не варвары, а дикие звери!.. Мы думали здесь
отдохнуть, повеселиться... и что ж? Эти проклятые калмыки... О! их должно
непременно загнать в Азию, надобно очистить Европу от этих татар!..
Посмотрите! вон стоят их двое... С каким скотским равнодушием смотрят они на
этот ужасный пожар!.. И этих двуногих животных называют людьми!..
- Постойте! - сказал генерал, - если они так спокойны, то, верно, знают, как
выйти из этого огненного лабиринта. Эй, голубчик! - продолжал он довольно
чистым русским языком, подойдя к мастеровому, - не можешь ли ты вывести нас к
Тверской заставе?
- К Тверской заставе?.. - повторил мастеровой, почесывая голову. - А где
Тверская-то застава, батюшка?..
- Как где? Ну там, где дорога в Петербург.
- Дорога в Питер?.. А где это, кормилец?
- Дуралей! Да разве ты не знаешь?
- Не ведаю, батюшка! Я нездешний.
- Извольте, ваша милость, - подхватил купец, - я вас выведу к Тверской
заставе.
- Послушай, братец! Если ты проведешь нас благополучно, то тебе хорошо
заплатят; если же нет...
- Помилуйте, батюшка. Да я здешний старожил и все закоулки знаю.
- Вот, кажется, сам император, - вскричал один из офицеров. - Слава богу, он
решился наконец оставить Кремль.
Человек в сером сюртуке, окруженный толпою генералов, вышел из Тайницких
ворот. На угрюмом, но спокойном лице его незаметно было никакой тревоги. Он
окинул быстрым взглядом все окружности Каменного моста и прошептал сквозь
зубы: варвары! Скифы! Потом обратился к польскому генералу и, устремя на него
свой орлиный взгляд, сказал отрывисто:
- Ну, что?
- Я нашел проводника, - отвечал почтительно генерал, - и если вашему
величеству угодно...
- Ступайте вперед!
Польской генерал подозвал купца и пошел вместе с ним впереди толпы, которая,
окружив со всех сторон Наполеона, пустилась вслед за проводником к Каменному
мосту. Когда они подошли к угловой кремлевской башне, то вся Неглинная,
Моховая и несколько поперечных улиц представились их взорам в виде одного
необозримого пожара. Направо пылающий железный ряд, как огненная стена,
тянулся по берегу Неглинпой; а с левой стороны пламя от догорающих домов
расстилалось во всю ширину узкой набережной.
- Как! - вскричал польской генерал, - неужели мы должны пройти сквозь этот
огонь?
- Да, - отвечал купец.
- Боже мой! это настоящий ад!
Купец усмехнулся.
- Чему же ты смеешься, дурак? - вскричал с досадою генерал.
- Не погневайтесь, ваша милость, - сказал купец, - да неужели этот огонь
страшнее для вас русских ядер?
- Русских ядер!.. Мы не боимся вашего оружия; но быть победителями и сгореть
живым... нет, черт возьми! это вовсе не приятно!.. Куда же ты?
- А вот налево, в этот переулок.
Генерал отступил назад и повторил с ужасом:
- В этот переулок?..
И в самом деле, было чего испугаться: узкой переулок, которым хотел их вести
купец, походил на отверстие раскаленной печи; он изгибался позади домов,
выстроенных на набережной, и, казалось, не имел никакого выхода.
- Послушай! - продолжал генерал, взглянув недоверчиво на купца, - если это
подлое предательство, то, клянусь честию! твоя голова слетит прежде, чем
кто-нибудь из нас погибнет.
- И, батюшка! Да что мне за радость сгореть вместе с вами? - отвечал
хладнокровно купец. - А если б мне и пришла такая дурь в голову, так неужели
вы меня смертью запугаете? Ведь умирать-то все равно.
- Но для чего же ты не ведешь по этой широкой улице?
- По Знаменке, батюшка?.. Нельзя! Там теперь, около Арбатской площади, и
птица не пролетит.
- Однако ж, мне кажется, все лучше...
- По мне, пожалуй! Только не извольте пенять на меня, если мы на чистое место
не выдем; да и назад-то уж нельзя будет вернуться.
- Что ж вы остановились? - сказал Наполеон, подойдя к генералу.
- Государь!.. я опасаюсь... дрожу за вас...
- Вы дрожите, генерал?.. не верю!
- Нам должно идти вот этим переулком.
- Так что ж? другой дороги нет?
- Проводник говорит, что нет.
- А если так... господа! вы, кажется, никогда огня не боялись - за мной!
Толпа французов кинулась вслед за Наполеоном. В полминуты нестерпимый жар
обхватил каждого; все платья задымились. Сильный ветер раздувал пламя,
пожирающее с ужасным визгом дома, посреди которых они шли: то крутил его в
воздухе, то сгибал раскаленным сводом над их головами. Вокруг с оглушающим
треском ломались кровли, падали железные листы и полуобгоревшие доски; на
каждом шагу пылающие бревны и кучи кирпичей преграждали им дорогу: они шли по
огненной земле, под огненным небом, среди огненных стен. "Вперед, господа! -
вскричал Наполеон, - вперед! Одна быстрота может спасти нас!" Они добежали уже
до средины переулка, который круто поворачивал налево; вдруг польской генерал
остановился: переулок упирался в пылающий дом - выхода не было. "Злодей,
изменник!" - вскричал он, схватив за руку своего проводника. Купец рванулся,
повалил наземь генерала и кинулся в один догорающий дом. "За проводником! -
закричали несколько голосов. - Этот дом должен быть сквозной". Но в ту самую
минуту передняя стена с ужасным громом рухнулась, и среди двух столбов
пламени, которые быстро поднялись к небесам, открылась широкая каменная
лестница. На одной из верхних ее ступеней, окруженный огнем и дымом, как злой
дух, стерегущий преддверье ада, стоял купец. Он кинул торжествующий взгляд на
отчаянную толпу французов и с громким хохотом исчез снова среди пылающих
развалин. "Мы погибли!" - вскричал польской генерал. Наполеон побледнел... Но
десница всевышнего хранила еще главу сию для новых бедствий; еще не настала
минута возмездия! В то время, когда не оставалось уже никакой надежды к
спасению, в дверях дома, который заграждал им выход, показалось человек пять
французских гренадеров. "Солдаты! - вскричал один из маршалов, - спасайте
императора!" Гренадеры побросали награбленные ими вещи и провели Наполеона
сквозь огонь на обширный двор, покрытый остатками догоревших служб. Тут
встретили его еще несколько егерей итальянской гвардии, и при помощи их вся
толпа, переходя с одного пепелища на другое, добралась наконец до Арбата. Для
Наполеона отыскали какую-то лошаденку; он сел на нее, и в сем-то торжественном
шествии, наблюдая глубокое молчание, этот завоеватель России доехал наконец
* Выражение очевидца, генерала Сегюра, - Прим. автора.
до Драгомиловского моста. Здесь в первый раз прояснились лица его свиты; вся
опасность миновалась: они уже были почти за городом.
- Мне кажется, - сказал один из адъютантов Наполеона, - что мы вчера этой же
самой дорогою въезжали в Москву.
- Да! - отвечал один пожилой кавалерийской полковник, - вон на той стороне
реки и деревянный дом, в котором третьего дня ночевал император.
- И хорошо бы сделал, если бы в нем остался. Ces sacres barbares! (Эти
проклятые варвары! (фр.)) Как они нас угостили в своем Кремле! Ну можно ли
было ожидать такой встречи? Помните, за день до нашего вступления в эту
