одержим вдохновением. Сейчас - нет. Мне надо отдохнуть. Ты тоже испыты-
вал бы сейчас потребность в отдыхе, если б воспринял все то, что я хотел
перелить из моего существа в твое.
Спартак ничего больше не добился от него в тот вечер. Так мы дошли до
первых хижин.
- Друзья, - сказал незнакомец, - не следуйте за мной дальше, приходи-
те завтра. Можете постучаться в любую дверь. И повсюду вы будете приняты
радушно, если знаете местное наречие.
Нам не понадобилось извлекать те немногие серебряные монеты, которыми
мы располагали. Гостеприимство чешского крестьянина достойно античных
времен. Нас приняли со спокойной учтивостью, не замедлившей смениться
дружеской приветливостью, как только мы бегло заговорили на славянском
языке: здешние жители все еще относятся с недоверием к тем, кто обраща-
ется к ним по-немецки.
Вскоре мы узнали, что находимся у подножия горы и замка Исполинов, и
нам показалось, что мы, словно по волшебству, перенеслись к отрогам
большой северной цепи Карпат. Однако нам сообщили, что один из предков
рода Подебрадов назвал так свои владения в память об обете, данном им
некогда в Ризенбурге. Нам рассказали также, каким образом после бедствий
тридцатилетней войны потомки Подебрада отказались от собственного имени
и приняли имя Рудольштадт. Преследования доходили в то время до того,
что людей заставляли онемечивать названия городов, поместий, фамилии се-
мейств и отдельных лиц. Все эти предания до сих пор живы в сердцах чешс-
ких крестьян. Итак, таинственный Трисмегист, которого мы разыскивали, и
есть тот самый Альберт Подебрад, который был заживо погребен двадцать
пять лет тому назад и который, будучи каким-то чудом исторгнут из моги-
лы, надолго скрылся из виду, а потом, десятью или пятнадцатью годами
позже, подвергся преследованиям и был заточен в тюрьму как подделыватель
документов, самозванец, а главное - как франкмасон и розенкрейцер. Да,
это тот знаменитый граф Рудольштадт, чей странный процесс постарались
замять и чье тождество так и не было установлено. Друг, доверьтесь же
вдохновению учителя; вы опасались за нас, когда мы, следуя неполным и
неясным сведениям, отправились на поиски человека, который мог, подобно
многим другим иллюминатам предыдущего периода, оказаться легкомысленным
проходимцем или смешным авантюристом. Но учитель угадал истину. По неко-
торым отдельным чертам, по некоторым тайным рукописям этой необыкновен-
ной личности он почувствовал человека удивительного ума и правдивости,
несравненного хранителя священного огня и священных традиций прежнего
учения иллюминатов, адепта древней тайны, руководителя новой школы. Мы
нашли его, и теперь мы больше знаем об истории масонства, о знаменитых
Невидимых, в чьей деятельности и даже самом существовании мы сомнева-
лись, больше знаем о древних и современных таинствах, чем знали прежде,
пытаясь расшифровать забытые иероглифы или совещаясь с дряхлыми сторон-
никами этого учения, измученными гонениями и утратившими достоинство
из-за пережитых страхов. Наконец-то мы нашли человека и вернемся к вам с
этим священным огнем, который некогда превратил глиняную статую в мысля-
щее существо, в нового бога, соперника свирепых и тупых богов древности.
Наш учитель - Прометей. У Трисмегиста пылало в сердце это пламя, и мы
похитили у него достаточно, чтобы приобщить всех вас к новой жизни.
Слушая рассказы наших добрых хозяев, мы еще долго бодрствовали у де-
ревенского очага. Их нимало не заботили официальные сообщения и свиде-
тельства, утверждавшие, что Альберт Рудольштадт был после припадка ката-
лепсии объявлен лишенным своего имени и прав. Любовь к его памяти и не-
нависть к чужеземцам, этим австрийским грабителям, которые, добившись
осуждения законного наследника, пришли делить его земли и замок, бесс-
тыдное расхищение огромного состояния, которому Альберт нашел бы такое
благородное применение, а главное, этот молот, упавший на старинный
графский дом, чтобы разрушители могли спустить по дешевке материалы, из
которых он был сооружен (так иные хищные звери, осквернители по своей
натуре, чувствуют потребность исковеркать и испакостить добычу, если не
могут унести ее целиком), - словом, все это побудило крестьян Богемского
Леса предпочесть исполненную поэзии легенду отвратительным, хотя и ра-
зумным уверениям ненавистных завоевателей. Двадцать пять лет прошло со
дня исчезновения Альберта Подебрада, но никто здесь не желал верить в
его смерть, хотя все немецкие газеты напечатали о ней, одобряя неспра-
ведливый приговор суда, хотя все аристократы венского двора с презри-
тельным сожалением усмехались, слушая историю безумца, искренне веривше-
го в то, что он оживший покойник. И вот уже неделя, как Альберт Ру-
дольштадт находится в здешних горах и каждый вечер молится и поет на
развалинах замка своих предков. Уже неделя, как все пожилые люди, видев-
шие его молодым, узнают его, несмотря на седые волосы, и простираются
перед ним ниц, как перед истинным своим господином и старинным другом.
Есть что-то трогательное в неизменной любви, которой его окружают эти
люди, и ничто в нашем развращенном свете не может дать представление о
чистых нравах и благородных чувствах, встреченных нами здесь. Спартак
преисполнен почтения к ним, а те неприятные минуты, которые нам пришлось
пережить из-за этих крестьян, только подтвердили их верность и в нес-
частье и в любви.
Вот как было дело: когда на рассвете мы хотели выйти из хижины, чтобы
навестить скрипача, нас встретил импровизированный сторожевой отряд, за-
нявший все выходы из жилища.
- Простите нас, - спокойно сказал глава семьи, - но мы пригласили сю-
да родственников и друзей с цепами и косами, чтобы задержать вас здесь
насильно. К вечеру вы будете свободны.
И, видя наше изумление, хозяин добавил серьезным тоном:
- Если вы честные люди, если вы понимаете, что означает дружба и пре-
данность, то не рассердитесь на нас. Если же, напротив, вы мошенники и
шпионы, присланные с тем, чтобы выследить и похитить нашего Подебрада,
мы этого не потерпим и отпустим вас лишь тогда, когда он будет далеко и
вы уже не сможете его настигнуть.
Мы поняли, что ночью недоверие закралось в сердца этих добрых людей,
вначале столь откровенных с нами, и смогли лишь восхититься их заботли-
востью. Но учитель пришел в отчаяние, потеряв след столь дорогого нам
иерофанта, которого мы так долго и так безуспешно искали. Он решил напи-
сать Трисмегисту, пользуясь масонским шифром, открыл ему свое имя и по-
ложение, намекнул на свои намерения и, обращаясь к его великодушию, поп-
росил избавить нас от подозрений крестьян. Через несколько минут после
того, как письмо было отнесено в соседнюю хижину, оттуда вышла женщина,
перед которой крестьяне почтительно опустили свое примитивное оружие.
"Цыганка! Цыганка-утешительница!" - шептали они. Женщина вошла в хижину
и, закрыв за собой дверь, принялась строго расспрашивать нас, употребляя
знаки и формулы шотландского масонства. Мы были поражены, увидев, что
женщина посвящена в тайны, которые, насколько мне известно, были неведо-
мы никакой другой представительнице ее пола. Ее уверенный тон и испытую-
щий взгляд внушили нам невольное почтение, несмотря на цыганский наряд,
который она носила с непринужденностью, говорившей о привычке. Полосатая
юбка, красно-бурый плащ из грубой материи, наброшенный на плечи, словно
античная тога, черные как смоль волосы, разделенные прямым пробором и
завязанные голубой шерстяной лентой, огненные глаза, белые, как слоновая
кость, зубы, загорелая, но гладкая кожа, маленькие ноги и тонкие руки, и
в довершение всего - красивая гитара, висевшая на перекрещивающем грудь
ремне, - все в ее облике и костюме изобличало тип и обычные занятия цы-
ганки. Так как она была одета весьма опрятно, а манеры ее были исполнены
спокойствия и достоинства, мы подумали, что она повелительница своего
табора. Когда же она сообщила, что является женой Трисмегиста, мы взгля-
нули на нее с еще большим интересом и вниманием. Она уже немолода, но
трудно сказать, кто это - сорокалетняя женщина, поблекшая от усталости,
или поразительно хорошо сохранившаяся женщина пятидесяти лет. Она еще
красива, у нее стройный стан, а движения так благородны, так легки, в
них столько целомудренной прелести, что ее можно принять за молоденькую
девушку. Когда строгое выражение ее лица смягчилось, мы постепенно про-
никлись исходившим от нее очарованием. У нее ангельский взгляд, а звук
ее голоса волнует сердце, словно райская мелодия. Кем бы ни была эта
женщина - законной супругой философа или великодушной авантюристкой, ко-
торая следует за ним, влекомая жгучей страстью, - глядя на нее, слушая
ее голос, невозможно предположить, чтобы порок или низменный инстинкт
мог запятнать это спокойное, искреннее, доброе создание. В первую минуту
мы испугались, как бы наш мудрец не оказался униженным пошлой связью, но
эта мысль быстро рассеялась, и мы поняли, что, если говорить об истинном
благородстве - благородстве сердца и ума, - он встретил на своем пути
поэтическую возлюбленную, родственную душу, идущую вместе с ним сквозь
все жизненные бури.
- Простите меня за страх и недоверие, - сказала она, когда мы ответи-
ли на ее вопросы. - Нас долго преследовали, мы много страдали. Благода-
рение небу, друг мой забыл о том, что такое горе, ничто больше не может
встревожить его или заставить страдать. Но мне бог велел его охранять, и
я обязана тревожиться вместо него и заботиться о нем. Ваши лица, звук
ваших голосов еще больше успокоили меня, нежели символы и слова, которы-
ми мы только что обменялись. Ведь наши таинства были не раз употреблены
во зло, и теперь есть столько же ложных братьев, сколько ложных настав-
ников. Житейское благоразумие могло бы заставить нас не верить никому и
ничему, но боже нас сохрани от такой степени эгоизма и нечестия! Правда,
семья верующих разбросана, и у нас больше нет храма, где мы могли бы
приобщиться к духу и к истине. Адепты утратили смысл таинств, буква уби-
ла дух. Божественное искусство опошлено и забыто людьми, но что все это
значит, если вера еще живет в сердцах некоторых из нас? Что все это зна-
чит, если Живое слово еще хранится в каком-нибудь святилище? Когда-ни-
будь оно выйдет оттуда и снова распространится среди людей, и, быть мо-
жет, храм будет воздвигнут вновь благодаря вере хананеянки и лепте вдо-
вицы.
- Именно за этим Живым словом мы и пришли сюда, - ответил учитель. -
Его признают во всех святилищах, но уже не понимают его смысла. Мы с жа-
ром изучали его, мы бережно несли его в себе и после многих лет трудов и
размышлений как будто постигли истинное его значение. Вот почему мы
пришли просить вашего супруга, чтобы он либо подтвердил нашу веру, либо
устранил наше заблуждение. Убедите его выслушать нас и дать ответ.
- Это зависит не от меня, - ответила Цыганка, - и еще менее от него
самого. Трисмегист не всегда испытывает вдохновение, хотя с некоторых
пор постоянно находится во власти поэтических иллюзий. Обычное выражение
его чувств - это музыка. Его метафизические идеи редко бывают достаточно
ясны, они являются плодом возбуждения и экзальтации. Так, например, се-
годня он не смог бы сказать вам ничего такого, что бы вас удовлетворило.
Его речи всегда понятны мне, но вам, не знающим его, они показались бы
туманными. Должна предупредить вас - в глазах людей, ослепленных холод-
ным рассудком, Трисмегист безумен, и в то время как народ-поэт смиренно
предлагает дары гостеприимства необыкновенному артисту, который волнует
и восхищает его чувства, заурядные люди из жалости бросают подачку бро-
дячему музыканту, продающему в больших городах свое вдохновение. Но я
учила наших детей не брать этих подачек или брать их, но лишь в тех слу-
