С Коллекцией вообще было много хлопот.
Во-первых, ее нужно было держать в секрете от дедушки и отчасти от
мамы. Дедушка был отставным полковником, насмотрелся на железо вовремя
войны в своих танковых частях, теперь ему железо на фиг было не нужно.
Мама, напротив, преподавала хореографию во Дворце культуры Ленсовета,
была весьма далека от железа, но почему-то считала, что девочкам оно ни
к чему.
Во-вторых, железо имело обыкновение ржаветь, исключая никелированные
шарики от старых кроватей. Экспонаты потихоньку покрывались рыжеватой
пыльцой, про которую Санька вычитала в учебнике химии для седьмого клас-
са, что она есть окисел железа. С тех пор она это слово возненавидела.
Окисел! Жутко противно... Всех неприятных лиц мужского пола Санька про
себя называла "окислами", а женщин - "окисями". Заодно она не любила мо-
лочный кисель, считая его окислом молока.
В целях борьбы с окислами Санька проштудировала учебник химии для
седьмого, когда сама училась еще в шестом. В том же учебнике она нашла
слово "коррозия", которое стала применять ко всем явлениям жизни, вызы-
вающим отвращение.
Например, сбор макулатуры и пионерский сбор считались у Саньки явле-
ниями коррозии, в окислах ходили Раймонд Паулс, Юрий Антонов и почти все
персонажи "Утренней почты". В душе она считала окислом даже Гребенщико-
ва, но никогда его так не называла, чтобы не обидеть Крошу, потому что
Кроша тащилась на "Аквариуме" с детского сада.
С обыкновенными химическими окислами, то есть со ржавчиной, Санька
расправлялась просто. Раз в месяц, обычно по субботам, когда мама уходи-
ла на занятия балетного кружка, а дедушка на заседание Совета ветеранов,
Санька забиралась в антресоль с тазиком мыльной воды и масленкой от ма-
миной швейной машины. Там она тщательно промывала каждый экспонат, про-
тирала его сухой тряпочкой и смазывала машинным маслом. Закончив работу,
Санька усаживалась под фотографией того самого металлического фашиста из
"Айрон Мейден" и любовалась своим богатством, отливавшим влажным синева-
тым блеском. В антресоли приятно пахло машинным маслом, проклятые окислы
тихо лежали на дне тазика; чугунный утюжок, цепь от собаки, фреза - все
было тяжеленьким, чистеньким, опасненьким, прямо прелесть.
Иногда к Саньке присоединялась Кроша - и они сидели рядышком, каждая
в своем хайратнике: у Кроши в виде вязаной шерстяной ленточки, а у
Саньки в виде кожаного ремешка, прошитого заклепками.
В благодарность за то, что Кроша заходит в металлический тайник,
Санька летом ездила с нею в Юкки, собирала полевые цветы и украшала
вместе с Крошей портрет Гребенщикова, висевший над секретером Кроши со-
вершенно открыто. Крошины родители слушали Баха и "Кинг Кримсон", знали
слово "постпинкфлойд", в общем, были довольно продвинутыми. Но не нас-
только, чтобы увлекаться металлом, так что и в их доме Санька была вы-
нуждена держать язык за зубами.
В полный рост Санька оттягивалась только в безалкогольном баре "Кос-
мос", где по вечерам собирались местные любители металла и тихо поедали
мороженое, звякая болтами и гайками. На эти вечера Санька надевала цепь
от собаки, служившую предметом зависти. К сожалению, металлические прия-
тели были весьма неряшливы в смысле коррозии, их атрибутика была подоз-
рительно рыжеватой, а об окислах они и слыхом не слыхивали.
Поэтому Санька испытывала одиночество.
Глава 4 СКРЫТНЫЕ ЖИТЕЛИ
Телефонный звонок раздался под утро.
Санька мгновенно проснулась, скатилась с антресолей, но трубку сразу
не сняла - чего-то испугалась. В ранних телефонных звонках есть некая
угроза. Несколько секунд Санька неподвижно смотрела на аппарат, но потом
догадалась: это же мама звонит! Наверное у нее поезд пришел рано, вот
она и звонит. Она уже так звонила из Мышкина, на третий день после
отъезда.
Санька схватила трубку.
- Это я, Альшоль, - раздался знакомый голос. - Прости, что разбудил
тебя. Меня сейчас забирают, мне позволили предупредить тебя, чтобы ты не
волновалась, когда сегодня придешь.
- Куда забирают?! - закричала Санька.
- Я не знаю. Они собираются меня лечить.
- Стой там! Ничего им не говори, никуда не соглашайся ехать! Я сейчас
бегу! - выпалила Санька, бросила трубку и принялась одеваться, как на
пожар.
Проснувшаяся Аграфена с ужасом следила за ней.
- Сиди, Аграфена! Я сейчас! - крикнула Санька и выскочила из дома.
На Большом проспекте дорогу Саньке преградили поливальные машины, ко-
торые шли уступом, брызжа из раструбов плоскими струями воды. Саньку об-
дало облаком мельчайших брызг. Это освежило ее и придало решимости.
Она подбежала к телефонной будке и увидела фургон с красным крестом,
двух рослых санитаров в белых халатах и милиционера в фуражке. Санитары
пытались посадить в фургон Альшоля. Он упирался, болтая в воздухе ногами
и извиваясь под своей зеленой рясой.
Санька, не раздумывая, кинулась к ним.
- Дедушка! - завопила она, обнимая Альшоля и стараясь оторвать его от
санитаров. - Ты нашелся! Пойдем скорее домой!
Санитары отпустили Альшоля и уставились на Саньку с недоумением.
- Это мой дедушка, - принялась она тараторить, чтобы не дать санита-
рам опомниться. - Мама уехала на гастроли, а дедушка десять дней назад
пошел на Сытный рынок и пропав И вот нашелся! У него бывают провалы в
памяти, это результат контузии на войне...
Первым опомнился участковый инспектор.
- Какая контузия! Какой дедушка! - воскликнул он, подойдя к Альшолю и
взяв .за рукав хламиды. - Это "бомж" Альшоль, приехал из Фассии. У меня
все зафиксировано.
- Да, Альшоль! Так его звали в детстве! - вдохновенно врала Санька. -
На самом деле это мой дедушка Игорь Павлович Потапов, ветеран войны и
труда, полковник бронетанковых войск в отставке, кавалер орденов Боевого
Красного Знамени и Красной Звезды!
Альшоль только смущенно хлопал ресницами, ничего не понимая.
- А чего же он будке ночует?
- Я же говорю: он забыл дорогу домой. Провалы... У вас разве не быва-
ет провалов?
- У меня провалов не бывает, - хмуро заявил Мулдугалиев. - А откуда у
него этот халат? - он подергал Альшоля за зеленый рукав.
- Дедушка борется за чистоту окружающей среды, - выпалила Санька, еще
не успев сообразить ответ - слова вылетали сами собой. - Он носит все
зеленое! Зеленые носки, зеленые трусы, зеленые рубашки! Раньше он ездил
в зеленом танке!
Восточные глаза лейтенанта Мулдугалиева остановились. Он не мог пере-
варить обрушившуюся на. него информацию.
- Значит, все равно лечить надо, наконец подвел он итог своим раз-
думьям. - Сажайте! - указал он санитарам на Альшоля.
Те снова подхватили Альшоля под мышки и принялись запихивать в фур-
гон, причем Санька повисла на воображаемом дедушке и, отчаянно крича,
отбиваясь вместе с ним от санитаров. Участковый Мулдугалиев безуспешно
пытался оторвать девочку от Альшоля.
И тут все увидели, что со стороны кинотеатра "Молния" к месту проис-
шествия стремительно приближаются три крепкие мужские фигуры в спортив-
ных брюках и майках. Они бежали молча и целенаправленно, согнув руки в
локтях и блистая очаровательными мускулами.
Их вид не вызывал сомнений, что сейчас санитарам и милиционеру при-
дется туго.
Санитары отпустили Альшоля и повернулись лицом к нападающим, приняв
боевую стойку. Лейтенант попятился, шепча что-то про Аллаха.
Альшоль воспользовался их замешательством и потянул Саньку в сторону.
Они провалились в подворотню. Там было темно, пахло сыростью.
- Стой! - крикнул Мулдугалиев, метнувшись за ними.
- Не трожь старика! - заорал культурист Федор, набрасываясь на сани-
таров.
Те приняли бой. Санька услышала, как с уханьем и бодрящими выкриками
враждующие принялись осыпать друг друга ударами.
Мулдугалиев от боя уклонился. Он тоже оказался в подворотне, пресле-
дуя Саньку и Альшоля.
- Быстрее! - шепнул Альшоль. Он подтолкнул Саньку к обитой ржавым же-
лезом двери, на которой висел огромный замок.
Сзади прыжками приближался Мулдугалиев.
Тетипуспро сталуйжапо! - проговорил Альшоль, обращаясь к двери, а за-
тем впрыгнул в нее, тащя Саньку за собой.
Окованная железом дверь оказалась податливой, как кисель. Санька про-
летела сквозь нее, ощутив легкое дуновение, будто пересекла поток тепло-
го воздуха. Дверь сомкнулась за ними, как ряска на поверхности пруда, а
с той стороны уже бился в ржавое железо лейтенант Мулдугалиев.
- Стой! Открой, говорю! - кричал он, грохоча кулаками и ботинками в
жесть. Но дверь снова обрела твердость и неприступность.
Санька со старичком оказались в темном коридоре, в конце которого
слабо мерцало пятно света. Осторожно ступая, они пошли на свет. Крики
инспектора за спиной стихли, Саньку и Альшоля окружила тишина, в которой
слышались лишь звуки падающих с потолка капель.
Наконец они достигли круглой комнаты, где стоял стол с горевшей на
нем свечой. Санька не сразу разглядела, что у стены, прямо на полу, си-
дит немолодая женщина в ярком сарафане, похожая на цыганку.
- Рыйдоб черве! - сказал Альшоль.
- Вепри! - ответила женщина. - Чассей дембу шатьку!
- Босиспа, - поклонился ей Альшоль.
Она поднялась с пола и вразвалку ушла куда-то по другому коридору.
Оттуда послышалось звяканье посуды.
Санька наклонилась к уху Альшоля.
- Где мы? - спросила она.
- Тс-с! Мы у скрытников. Потом объясню.
- А на каком языке ты говоришь?
- На оборотном, - сказал Альшоль. - На нем говорят скрытники и обо-
ротни.
- Я же ничего не понимаю!
- А ты слушай внимательно. Очень простой язык. Каждое слово разбива-
ется на слоги, потом слоги произносятся в обратном порядке. Тебя как зо-
вут? Сань-ка? А по-оборотному будет Касань.
- А тебя - Шольаль?
- Ну да! "Корова" будет по-ихнему "вароко", "птица" - "цапти". И так
далее...
- А"хлеб"? - спросила Санька.
- Так и будет: "хлеб".
Женщина вернулась с двумя алюминиевыми мисками, в которых было что-то
желтое, похожее на тыквенную кашу. Она швырнула миски на стол, следом
полетели ложки.
- Бычто вам сявитьдапо! - сказала она.
Альшоль и Санька присели на табуретки и принялись есть кашу.
Каша была довольно вкусная, однако Альшоль после первой же ложки
сморщился и сказал:
- Якака достьга!
- Ясвинь ты янадаргоблане! - широко улыбнулась женщина.
Санька вздрогнула, переводя в уме эту фразу. Скрытница назвала Альшо-
ля "неблагодарной свиньей". Почему они ругаются?
Альшоль между тем доел с аппетитом кашу и даже тарелочку вылизал.
- Екожутлопой! - сказал он. Санька перевела уже почти автоматически:
"жуткое пойло".
- Проваливайте к чертям собачьим, - сказала женщина по-оборотному,
убирая тарелки. Саньке показалось, что она очень довольна.
- Без тебя знаем, что нам делать, старая карга! - ответил Альшоль на
ее языке.
И они пошли по новому коридору туда, где виднелась дверца.
За дверцей оказалась крутая лестница, затем еще коридор и короткая
вертикальная железная лесенка, которая упиралась в круглую крышку люка.
Альшоль поднялся по лесенке первым, подлез под крышку и с усилием при-
поднял ее плечом. Крышка сдвинулась в сторону, освобождая проход.
Альшоль и Санька вылезли из люка и оказались посреди улицы, прямо на
проезжей части Большой Пушкарской.
Санька огляделась по сторонам и застыла в ужасе, пораженная удиви-
тельной и страшной картиной: вокруг вздымался этажами утренний город,
это были знакомые дома на Пушкарской и улице Ленина, но все они имели
фантастический вид. Вместо окон зияли темные провалы, в которых бесшумно
скользили летучие мыши, стены домов были покрыты мхом и плесенью, ветхие
крыши коробились ржавой жестью, обнажая подгнившие клетки стропил. Коро-
че говоря, город был похож на заброшенный много лет назад средневековый
замок. И, конечно, в нем не было ни души - ни на улицах, ни в окнах до-
