ло говорить:
- Очень скоро Господь возьмет меня к себе. Это состоится... - оно
взглянуло на маленькие золотые часики, - ...буквально через полчаса. Ис-
текли сорок дней с момента моей телесной смерти. Сейчас решится моя
судьба. В назначенный час мне должны прислать гонца. Если явится ангел,
значит, меня зовут в рай, если же прибежит чертик, то, увы... - старуха
развела руками в белых лайковых перчатках. - Впрочем, мне не о чем бес-
покоиться. Я жила праведной жизнью...
- Неужто ни разу не согрешили, Софья Романовна? - вдруг спросила ма-
ма.
- Почему? Бывало... Но я каялась.
Никто не дотронулся до чашек. Всех будто парализовало. Мысль о том,
что сейчас на их глазах душа этой старухи отправится, куда ей предназна-
чено, вызывала мурашки. А старуха мешала чай, задумавшись и унесясь мыс-
лями далеко-далеко...
- Альшоля найд" и скажи ему спасибо, - вдруг сказала она, обращаясь к
Саньке. - Если бы не он, меня бы никто не увидел. А так я покрасовалась
перед уходом... Он славный мальчик. Береги его.
Мама бросила на Саньку странный взгляд - и страх в нем был, и жа-
лость, и внезапное предчувствие чего-то рокового, неизбежного...
И тут раздался звонок в дверь.
- Кто откроет? - спросила старуха, обведя всех взглядом.
- Я! - встала с места Санька.
Она пошла к дверям. За нею гурьбой двинулись остальные: старуха в
подвенечном платье и следом, как свита, - мама, Кроша и Захар.
Санька открыла дверь. На пороге стоял маленький мохнатый чертик с
кривыми черными рожками и изгибающимся вверху хвостом. Над ним, трепыхая
крылышками, плавал в воздухе белоснежный ангелок с золотистыми кудряшка-
ми и пухлыми щечками, чем-то похожий, на Крошу.
Привидение Софья Романовна прижало руки к груди и бесшумно повалилось
в обморок.
Глава 12 ОСВОБОЖДЕНИЕ
Каждое утро из ворот тюрьмы выезжал закрытый фургон с зарешеченными
окошками. Он де"ал разворот на Литейно" проспекте и не спеша двигался к
новостройкам. В фургоне на низких скамьях сидели, понурившись, двенад-
цать наголо остриженных мужчин и два милиционера. Это была спецбригада
"суточников" - лиц, осужденных за мелкое хулиганство, бродяжничество,
порчу государственного имущества, злостное пьянство... Их везли на
стройку, чтобы там они смогли искупить свою вину честным трудом. В этой
разношерстной компании ехал и Альшоль.
За несколько дней он осунулся и чрезвычайно ослаб, Даже видевшие виды
хулиганы, глядя на Альшоля, испытывали жалость и уговаривали начальство
оставить старика в покое: не возить на работу. Но милицейский майор был
непреклонен.
- Старик симулирует, - говорил он. - Когда от задержания бегал, прыт-
кий был!
На стройке бригада убирала строительный мусор. Альшоль впрягался в
носилки: впереди подросток Гоша, любитель телефонных аппаратов, позади -
Альшоль. Алкоголик Вася Бушуев, вооружившись совковой лопатой, носилки
нагружал.
Работавшие на стройке девушки-штукатуры и плиточницы осужденных жале-
ли, каждый день приносили им пива в канистре.
Альшоль в первый день тоже попробовал пива и вспомнил его горьковатый
вкус. Давным-давно, целую вечность назад, отец поднес ему глиняную круж-
ку с пивом. Это было на хуторе Флюгумири на той самой свадьбе, что так
плачевно кончилась. Горечь и запах пива неожиданно воскресили картины
свадьбы, пожара, гибели отца и матери.
Альшоль выплюнул пиво, отошел в сторонку.
- Что, не понравилось, дед? - захохотали мужики.
- В Исландии пиво лучше, - сказал Альшоль.
Его товарищи по несчастью уже привыкли к постоянным упоминаниям Ис-
ландии, относились к этому добродушно. Ну, тронулся старик на Исландии,
бывает. Долгими тюремными вечерами, лежа на тесных двухъярусных нарах,
они даже просили расска"ывать об Исландии. И Альшоль охотно говорил о
тр[cedilla]тлях, привидениях, скрыт"ых жителях, карликах и карлицах, вы-
зывая смех и шуточки мужиков.
Пока однажды привидение не заявилось в камеру.
Это была девочка лет десяти в ситце"ом платье в цветочек, с длинными
волнистыми волосами. Она возникла внезапно - только что не было, и вдруг
сидит в дальнем углу на нарах и расчесывает гребнем волосы.
Альшоль в это время как раз рассказывал о привидениях, которые прихо-
дят к своим губителям. Если загубил чью-то душу - жди привидения, оно
явится к тебе немым укором и лишит и сна и покоя...
В камере никто не спал - все слушали Альшоля. Когда появилось приви-
дение, все уставились на него
в мертвой тишине, и вдруг один из мужиков, сидевших здесь за то, что
разбил витрину, испустил страшный крик и закрыл лицо руками.
- Не надо, не надо! Уйди! Уйди, говорю!.. - закричал он, извиваясь на
нарах, будто его поразило электрическим током.
А девочка продолжала молча и плавно расчесывать волосы.
- Это все ты! - Мужик прыгнул на Альшоля с кулаками. - Это ты привел
ее сюда! Не хочу! Не могу смотреть!..
Его едва оттащили от Альшоля. А когда оглянулись - привидения уже не
было.
После этого случая сокамерники стали относиться к Альшолю с опаской.
Больше не расспрашивали про Исландию. А тот, что разбил витрину, проходя
мимо, тихо, с угрозой сказал:
- Удавлю!
Днем Альшоль таскал носилки и размышлял: что ж это за планета такая?
И стоило ли сюда возвращаться?! Похоже, что за семьсот пятьдесят лет лю-
ди стали еще хуже и злее. Умирать, скорее умирать!.. Единственная отрада
- Санька. Если бы он остался бессмертным на благословенной Фассии, ни-
когда не довелось бы ему испытать любовь. И Альшоль только крепче сжимал
рукоятки носилок, едва поспевая за напарником.
Через неделю Альшоля вызвали в канцелярию тюрьмы.
- Ознакомьтесь и распишитесь, - сказал майор, показывая Альшолю ка-
кую-то бумагу.
Альшоль прочитал бумагу. Это было постановление исполкома о направле-
нии гражданина Альшоля в дом для престарелых, в Воронеж.
- Почему Воронеж? Я же просил Исландию... Впрочем, мне все равно, -
еле слышным голосом сказал Альшоль и расписался.
Он вернулся в камеру и лег на нары. Если не суждено увидеть Саньку -
пускай будет Воронеж. Безразлично, где умирать...
Он почувствовал жар и впал в забытье. Альшолю мерещились цветущие лу-
га Фассии, по которым он гулял вместе со страусом Уэлби и Санькой:
Санька ехала верхом на страусе, а Альшоль шагал рядом, показывая ей до-
лины и горы чудесной планеты, А потом из облака мягко упал на них теплый
дождь Билинда, и они вместе запели песню... Как вдруг в долине все изме-
нилось. Исчезли и цветы, и травы. Теперь Альшоль с Санькой шли по твер-
дой застывшей лаве среди базальтовых скал, которые вдруг стали шеве-
литься, превращаясь в могучих тр[cedilla]тлей. Хоровод привидений окру-
жил Саньку и Альшоля, из нор выползли скрытники, изрыгая ругательства...
Альшоль почувствовал, что умирает. Все исчезло перед глазами, опусти-
лась черная горячая ночь...
А когда он открыл глаза - не было ни тюремной камеры, ни нар, ни то-
варищей по несчастью. Альшоль лежал в больничной палате с зарешеченными
окнами. Рядом на койке валялся подросток Гоша.
- Оклемался? - спросил тот, увидев, что Альшоль открыл глаза. - Ну,
ты навел шороху, дед! - У Гоши под глазом сиял фонарь, рука была забин-
тована.
Альшоль понял, что не умер. Ему стало скучно.
Гоша принялся рассказывать. Оказывается, Альшоль стал ночью бредить,
разбудил соседей, тут-то и выяснилось, что камера битком набита привиде-
ниями. Кроме той девочки с длинными волосами, явились какие-то дядьки и
тетки с голубоватыми страшными лицами, старики, старухи и даже один го-
довалый ребенок. Они ползали по нарам, .пытаясь обнять своих бывших
родственников и знакомых. Мужики в страхе уклонялись, отпихивали их, но
привидения были цепкие и все старались поцеловать в губы, а это -
смерть!
Первым опомнился тот, что разбил витрину.
- Это ты их привел, старик! - крикнул он и бросился на Альшоля, ле-
жавшего в беспамятстве. Но тут Гоша, сам не понимая почему, кинулся на
бандита и вцепился ему в руку. Завязалась драка, в которой приняли учас-
тие все "суточники". На шум сбежалась охрана, и дерущихся растащили.
- И вот мы здесь, - закончил свой рассказ Гоша.
- Понятно, - кивнул Альшоль. - Спасибо тебе. Только ты зря старался.
Лучше бы мне умереть.
- Ничего, дед! Еще поживем! - подмигнул Гоша.
А на следующий день в тюремную больницу доставили алкоголика Васю Бу-
шуева: на стройке, напившись пива, он выпал из окна второго этажа и сло-
мал ребро.
Вася был страшно доволен. Попасть в тюремную больницу - это счастье
для заключенного. Он рассказал свежие новости: привидения никого больше
не тревожили в камере, но тот, кто разбил витрину, тот самый, что угро-
жал Альшолю и бросился на него с кулаками, - пытался ночью повеситься.
Его перевели в другое место..
- Дед, а про тебя спрашивали, - вспомнил Вася.
- Кто?
- Мальчишка какой-то. В очках.
- Не знаю... - равнодушно протянул Альшоль.
- А девочка не справлялась? Такая, лет тринадцати, с короткой стриж-
кой...
- Про девочку врать не буду. А мальчишка интересовался, где ты. Ему
сказали - в больнице.
Дни тянулись медленно.
За решетчатым окном лето катилось к концу. Птицы по утрам пели, слов-
но на Фассии. Альшоль перебирал свою жизнь на далекой планете - все
семьсот пятьдесят лет, заполненных чтением, изучением языков Земли и
разных наук, философскими разговорами с друзьями. Для чего все это?
И всплывало Санькино лицо, каким он увидел его тогда на антресолях, в
момент разлуки...
Да, он многому научился. Он умеет воплощать свои фантазии, потому что
его исландские предки были скальдами, то есть поэтами, а долгая жизнь на
Фассии научила повелевать собственной мыслью. Как всполошились здесь,
когда встретились со скрытниками и привидениями!
Но зачем, зачем ему все это?..
Альшоль мучился неразрешимостью вопроса. Обладать таким могучим даром
- и тихо угаснуть где-то в Воронеже среди сумасшедших стариков и ста-
рух?! Где справедливость? Где Бог?!
И только он подумал о Боге, как за окнами тюремной больницы возник
шум, послышались крики часовых: "Стой! Стрелять" буду"".
Гоша первым спрыгнул с кровати и подскочил к окну..
- Во дела! - ошалело выдохнул он.
Вам натянул штаны и тоже, как подошел к окну, так и застыв с раскры-
тым ртом и выпученными глазами.
И Альшоль собрал силы, чтобы подняться, и тоже приблизился к окну.
Из окна был виден тюремный двор с огромными железными воротами, кото-
рые сотрясались от стука, будто снаружи по ним колотили гигантским брев-
ном. По двору бегали часовые с карабинами, лица у них были испуганные. А
за воротами, возвышаясь над ними метра на три, виднелась исполинская фи-
гура неведомого существа - мохнатого, плечистого, с зелеными глазами и
мускулистыми, поросшими шерстью руками, каждая в два человеческих обхва-
та.
- Кто это? - отнимающимися губами прошептал Гоша.
- Это тр[cedilla]тль, - улыбнулся Альшоль. - Но как он оказался в
прямом мире?
Однако сейчас было не до теоретических вопросов. Тр[cedilla]тль, судя
по всему, барабанил в железные ворота ногой, отчего те шатались и проги-
бались. Часовой с испугу пальнул в воздух. На тр[cedilla]тля это не про-
извело никакого впечатления - он лишь сильнее наподдал ворота, они сос-
кочили с петель и упали во двор, едва не придавив часового.
Тр[cedilla]тль вошел внутрь тюремного двора и не спеша приблизился к
зданию больницы. Слегка согнувшись, он принялся шарить глазами по окнам.
И тут Альшоль заметил: на плече у него - Санька. А рядом - полноватый
мужчина в клетчатой рубашке...
- Саня, я здесь! - выкрикнул Альшоль с такой силой, что Гоша с Васей
даже отшатнулись от него.
Тр[cedilla]тль услышал крик и глянул в окно, где находился Альшоль.
Ни секунды не медля, но и не спеша, он сорвал железную решетку и выдавил
