из автомата моей маме. Скажи, что я жив-здоров, но эмигрировал по идей-
ным соображениям. Нашел политическое убежище.
- В трубе? - спрашивает.
- А что? Но про трубу - ни слова.
- Хорошо, - кивнула она.
- Ползи. Завтра принеси чего-нибудь поесть. И бумагу с авторучкой.
- Зачем?
- Писать буду. Для планеты.
И Катя уползла. Мне сразу тоскливо стало. Фонарик зажег, направил луч
в трубу. Труба длинная-длинная. И тихо, как в могиле. Неприятно.
Вдруг слышу - писк. Смотрю - из дальнего конца трубы на лучик шагает
котенок. Храбрый такой. Я ужасно обрадовался. Все же живая душа! Пригрел
я его на груди и растянулся на ящиках. Ничего! Революционеры за правду
тоже страдали.
И только я улегся, как в темноте заблистали золотые пылинки, вихрем
пронеслись по трубе, взметнулись столбом и стали быстро-быстро лепиться
друг к другу.
- Марцеллий! - закричал я.
Глава 9 СЛЕД НАЙДЕН!
Точно, это был он - мой рассыльный. В темноте от него исходило сия-
ние. Я обрадовался ему больше даже, чем котенку. А тот, наоборот, испу-
гался - выгнулся подковой и шерсть вздыбил. Шипит от страха.
- Да тихо ты! - котенку говорю. - Это свои.
Марцеллий к нам шагнул, молча руку пожал. Мне показалось, что он
чем-то недоволен.
- Что ты здесь делаешь? - спрашивает. Как сюда попал?
- Нет, это ты как сюда попал?! - кричу я радостно. - Никто же не зна-
ет, что я здесь! Кроме Катьки Тимошиной.
- Тимошина? Не слыхал, - покачал головой Марцеллий.
- Да ты садись, садись... - я засуетился, подставил ему ящик. - Кол-
басы хочешь?
Марцеллий уселся, погладил котенка. Вижу, все еще хмурый. От колбасы
отказался.
- Ну рассказывай, - говорю. - Как там на воле?
- Да так себе, - отвечает. - Вчера космические террористы взорвали
планету в системе Альфы Центавра. Мы не успели вмешаться.
- Люди погибли? - спрашиваю.
- Там не было людей. Там был общий разум.
- В каком виде?
- В виде запаха, - говорит. - Мылом пахло.
"Ничего себе - разум!" - думаю. Но уточнять не стал. Мне бы с нашим
разумом разобраться.
- А как ты меня нашел? - спрашиваю.
- Ну, это просто... - отвечает нехотя, - По твоей волне. От тебя же
биологическая волна исходит. Забыл? На нее и лечу. От нас никуда не
спрячешься. Пока жив, - добавил Марцеллий.
Последние слова мне не понравились. Что это значит - "пока жив"? Я
умирать не собираюсь.
- Ты мне лучше скажи, Бабася, - задушевно так спрашивает Марцеллий, -
как поживаешь? Мы в Центре волнуемся.
- А что? - я насторожился. - По-разному поживаю.
Не буду же я ему выкладывать, что меня гипнозом лечат! Стыдно за че-
ловечество. Они там небось думают, что все мы на Земле уже подрубились
насчет космической цивилизации. А мы - ни бум-бум!.. Не понимаете, что
значит "подрубились"? Ну, это значит - имеем понятие.
- Ты что, японский язык изучаешь? - вдруг спрашивает он.
Я глаза выпучил.
- С чего взяли?
- Последняя информация от ПИНГВИНа на японском была, - сказал он. -
Реклама какой-то фирмы. "Тошиба", кажется.
- А когда она была? - спрашиваю.
- Сегодня.
- Жив, значит! - я обрадовался. - Слава тебе, господи!
- Кто жив? - не понял Марцеллий.
- Да ПИНГВИН! Его же сперли, - говорю.
- Не понимаю.
- Ну, украли! Пришел какой-то тип, положил в сумку и унес.
- А ты где был?
- А я... был в одном месте. Долго рассказывать.
- Когда это случилось? - спросил Марцеллий.
- Три дня назад.
- Так-так-так... - произнес Марцеллий.
А дальше он рассказал, что в Центре заметили изменение в передаваемой
информации. Сначала все было спокойно, читали энциклопедию, дошли до
буквы "В", а потом началась неразбериха. Пошли сообщения о женевской
встрече, наркомании в капиталистических странах и борьбе сандинистов...
"Дунькина работа! - думаю. - Пока я в больнице был".
А потом ПИНГВИН стал нести и вовсе какую-то околесицу. Передал счет
из ресторана, журнал "Плейбой" за позапрошлый год, какие-то объявления о
продаже и еще что-то. В Центре за голову схватились. Если у них, конеч-
но, голова есть. Не знаю, чем они там думают.
И вот, наконец, сегодня ПИНГВИН передал русский текст: "Прошу выслать
телевизор в наручных часах. Бепс". А еще через некоторое время - рекламу
"Тошибы".
- Так, значит, это не ты телевизор просил? - сказал Марцеллий. - Тог-
да кто?
- Стой! - закричал я.
Марцеллий поднялся на ноги, смотрит.
- Да сиди! Это я не тебе! Я знаю, кто Глюка украл! Юрка Родюшкин, вот
кто! Он сразу про телевизор заговорил, когда о тебе узнали!
- Родюшкин? Номер волны? - спросил Марцеллий.
- Откуда я знаю! Это вы там ищите!
- У нас фамилий нет. Только номера. Чтобы сопоставить номер волны и
фамилию, мне нужно находиться с этим человеком, - сказал Марцеллий.
- Он не человек. Он паразит! - сказал я.
- У паразитов тоже есть номер, - заметил Марцеллий.
- Ну ладно! Я ему покажу, - говорю.
Марцеллий в комбинезоне порылся, достает часики в целлофане. С виду
обычные, циферблат темный. Нажал он кнопочку, на циферблате дикторша
возникла. Людмила Жулай. "А теперь познакомьтесь с программой наших пе-
редач на завтра", - говорит. Марцеллий другую кнопку нажал, дикторша ис-
чезла, на циферблате цифры появились: 00.05. Это время, значит.
- Давай спать, - говорит Марцеллий. - Время позднее.
- А ты что, со мной останешься? - недоверчиво так спрашиваю.
- У меня командировка на сутки, - сказал он.
Я обрадовался. Все же не одному в этой трубе пропадать! Соорудил при-
шельцу топчан из ящиков, одеяло постелил.
- Мне не надо, - сказал Марцеллий. - Ложись сам.
- А ты?
- Мы во сне плаваем. Для здоровья полезней, и постель не мнется. Сей-
час я от гравитации отключусь...
Он полез рукою за отворот комбинезона, чего-то там переключил и вдруг
медленно оторвался от пола и принял горизонтальное положение вдоль тру-
бы. Ровно посередке.
- Ложись, ложись, - говорит. - Чего рот раскрыл?
Я улегся на топчан. Марцеллий надо мною парит, как дирижабль. Котенок
снова от страха ко мне прижался. Неприятно, когда над тобою здоровый,
дядька висит.
Марцеллий понял - поплыл по трубе подальше. Там остановился и затих.
Мы с котенком кое-как заснули. Жестко и холодно. Но ничего. Раз по-
дался в подпольщики - надо терпеть.
Утром Марцеллий уже на ногах, колбасу нам с котенком реже. Сам ничего
не ест.
- Как же ты... Как же вы без пищи? - спрашиваю.
- Меня энергией подкачивают. Вместо пищи, - отвечает.
- Значит, вы там, в Центре, ничего не едите?
- А зачем? Понимаешь, наличие пищи создает неравноправие и порождает
вражду. Одному всегда лучше кусок достанется, чем другому. Зависть начи-
нается, обжорство... У нас такой проблемы нет. Каждый получает столько
энергии, сколько ему нужно. Качество энергии для всех одинаково. Спорить
не о чем. Вот у вас утюги, скажем, между собой не воюют?
- Утюги? Не замечал, - говорю.
- Поэтому что одинаковым электричеством питаются. Двести двадцать
вольт, пятьдесят герц...
А я раньше думал, что утюги по другой причине не дерутся. Потому что
у них головы нет. Видно, ошибался.
- Вы на Земле тоже к нашей системе придете. Только нескоро. И если
мозгов хватит, - сказал Марцеллий.
- Как же... Хватит у нас мозгов... - ворчу.
После таких разговоров колбаса поперек горла стоит. С отвращением жу-
ешь. Вот, оказывается, в чем причина всех несчастий! В колбасе! Потому
что у одних она по девять пятьдесят, а у нас с котенком - по два двад-
цать.
Короче говоря, отправился я Юрку Родюшкина искать, чтобы ему рыло на-
чистить. Марцеллий по хозяйству остался. Я сказал ему, что сдаваться не
стану, буду пока соблюдать конспирацию. А то опять куда-нибудь засадят.
В школу нельзя было, схватят сразу. Мама наверняка уже сообщила, что
я сбежал. Пробрался к школьному двору, сижу за кустами. Надо Катьку выз-
вать. Увидел первоклашку, сунул ему записку. "Передай, - говорю, - Тимо-
шиной из шестого "б". Только чтоб никто не видел!".
На переменке Катька из школы выбежала, озирается. Я ее из кустов по-
манил. Спрятались мы подальше, я ей все рассказал.
- Ладно! - говорит. - Я Родюшкина живым или мертвым притащу.
- Лучше живым, - говорю. - Мертвый он нам не нужен.
Подождал я следующей переменки, смотрю - Катька с Родюшкиным выходят.
Она ему что-то рассказывает, глазки строит. А он уши развесил. Идет за
ней, как на ниточке.
Я затаился, словно тигр в засаде. Проходят они мимо, слышу - Катя ему
поет:
- ...Они на "липучках", такого небесного цвета. Очень приятные шу-
зы...
Знает Катька, чем его можно достать! И тут я как брошусь на него сза-
ди! Обхватил обеими руками и потащил в кусты. Катька мне помогает. Ро-
дюшкин пикнуть не успел.
А мы его прямиком - во двор соседнего дома и там в подъезд затащили.
Приперли к стенке.
- Где ПИНГВИН? - спрашиваю.
Юрка только глазами хлопает.
- Отвечай! - Катька прикрикнула.
- Не знаю... Честное слово, это не я...
Я его тряхнул, а Катька такие глаза сделала, что даже я испугался.
- Не выйдешь отсюда, - говорит, - пока не расколешься!
Ну, в общем, раскололи мы его. Все выложил, как миленький! Но от это-
го нам легче не стало. Наоборот.
Юрка сказал, что он проговорился про ПИНГВИНа Панасонику. Ну, тому
фарцовщику, помните? Панасоник вначале не верил, а потом решил рискнуть.
Мало ли, вдруг правда? Узнал от Родюшкина мой адрес и явился к маме под
видом биолога.
Дальше ПИНГВИН жил у Панасоника, тот ему подсовывал, что под руку по-
падется. То счет из ресторана, то американский журнал. А сам в это время
связывался с иностранцами. Он хотел обменять ПИНГВИНа на видеомагнито-
фон. ПИНГВИН-то Панасонику ни к чему.
Юрка Родюшкин Панасоника убеждал, что лучше не менять ПИНГВИНа, а
попросить в центре чего-нибудь для фарцовки. Панасоник не верил, что
пришлют. Тогда Юрка написал записку про телевизор в часах и сунул Глюку.
Тот записку передал, и Юрка с Панасоником стали ждать результата.
Они же не знали, что Марцеллий на мою волну прилетит!
Короче, не дожидались они ничего, и вечером Панасоник отнес ПИНГВИНа
к одному японцу. Представителю фирмы "Тошиба". Тот ему плейер за Глюка
дал. Видик пожалел.
- В общем, у японца он теперь, - сказал Юрка.
Не успел я опомниться, как Тимошина так влепила ему по физиономии ла-
дошкой, что даже у меня в ушах зазвенело!
- За что?.. - заныл Юрка. - Как зовут японца? - спросил я.
- Господин Мацуката, кажется...
- Кажется или точно? - я его опять встряхнул.
- Точно.
Я отпустил Родюшкина.
- Можешь идти. Если скажешь кому-нибудь, что видел меня... В общем,
если пикнешь - испепелю!
- А ты умеешь? - испугался Родюшкин.
- Чего?
- Пепелить...
- А то нет! - Катька отвечает. - Мы уже двоих испепелили!
Юрка задрожал, как щенячий хвост, и сбежал из подъезда. Вот бы его
испепелить!
Глава 10 В ТРУБЕ
Я возвратился в трубу, к Марцеллию. Но сперва позвонил маме на рабо-
ту. Она ведь там с ума сходит, наверное. Первый раз я дома не ночевал.
Не считая поездок в пионерский лагерь.
- Мама, это я, - говорю.
- Бабасечка! Господи! Ты где? Что с тобой? - а сама уже плачет.
- Я неподалеку, - говорю.
- Сейчас приду. Скажи только, где ты?
- Не надо, мама. Я выполняю миссию, - сказал я сурово.
- Какую?! Боже мой!
- Я храню планету, - отвечаю еще суровей.
- Ну храни ее, пожалуйста, дома. Ведь ты можешь дома жить? Никто не
запрещает, я узнавала, все хранители дома живут, - запричитала мама.
Опять она обманывает... Зачем собственного сына обманывать, вот ска-
жите? Нигде она этого не могла узнать, придумала на ходу, лишь бы я вер-
нулся. Подрывает доверие.
- Нет, я вернусь, когда найду ПИНГВИНа, - отвечаю.
- Мы тебе купим другого! Дунин папа привезет!
- Мне другой не нужен. Не волнуйся: у меня все в порядке. Живу хоро-
