вым испытаниям.
Вдруг лифт дернулся и поехал вверх. Он остановился на одиннадцатом
этаже. Мне нужно было выходить. Поколебавшись немного, я спросил:
- Можно, я поеду с вами?
- Вы хотите подтвердить мои слова? - усмехнулся Хранитель.
- Нет. Я хочу узнать, чем это кончится. У каждого из нас своя работа,
- сказал я.
- Пожалуйста, - он нажал кнопку шестнадцатого этажа.
Мы вышли из лифта - Хранитель нес коробку с ПИНГВИНом под мышкой.
На площадке шестнадцатого этажа дежурили два милиционера. Они перег-
лянулись, увидев нас, но ничего не сказали, а молча пошли за нами к две-
рям квартиры Хранителя.
Дверь была распахнута. На площадке курил молодой человек в костюме и
при галстуке. Он поспешно затушил сигарету и вошел вслед за нами в при-
хожую.
Квартира была полна народу: милиционеры, люди в штатском с фотокаме-
рами и без, пионеры. Я догадался, что молодая дама в очках - учительница
Татьяна Ильинична, а высокая девочка рядом с нею - Дуня Смирнова.
В прихожей к Хранителю бросилась девчонка с короткой стрижкой.
- Бепс, ты нашелся!
- Погоди, Катя, - тихо сказал ей Хранитель и вошел в комнату.
На диване сидела мама Хранителя с мокрой тряпкой на лбу. Врач в белом
халате измерял ей давление.
По обеим сторонам дивана стояли могучие санитары в белых халатах,
скрестив на груди волосатые руки.
- Мама, - сказал Хранитель.
Она бросилась к нему волоча за собой приборчик для измерения давле-
ния, обняла, зарыдала... Мокрая тряпочка свалилась с маминого лба на ма-
кушку Хранителя. Врач в растерянности топтался сзади, будто привязанный
к маме резиновой трубочкой фонендоскопа.
- Господи, Бабася, как ты похудел! На тебе лица нет... Тебе нужно не-
медленно лечиться, мы тебя поставим на ноги... Мальчик мой, - шептала
мама.
Могучие санитары сделали шаг вперед.
- Ну скажи мне, что все прошло, все кончилось... Я не могу так. Ты
был таким славным, нормальным мальчиком, и тут эта болезнь... - мама
плакала и целовала Хранителя.
- Все кончилось, мама, - сказал он.
- И слава богу! Я так рада... - Мама уже улыбалась сквозь слезы. -
Наконец-то ты взялся за ум.
К ним подошел человек, который курил на лестнице, и вежливо прогово-
рил:
- Извините, Светлана Викторовна, нам необходимо переговорить с вашим
сыном.
- Нет-нет, только не сейчас, - мама заслонила собою Хранителя. - Вы
же видите, мальчик выздоровел, но он очень устал. Потом, потом!
- Мама, я не понимаю тебя. Что значит "выздоровел"? спросил Храни-
тель.
- Ну ты же больше не будешь... это самое... говорить, что ты хранишь
планету?
- Говорить не буду, - кивнул он. - Я буду ее хранить.
Тут все заволновались, Дуня выкрикнула: "Вот! Вот! Он не исправился!
Что я говорила!". Мама отшатнулась от Хранителя, кинула взгляд на врача.
Врач поднял руку.
- Тихо, товарищи!.. Борис, я тебя правильно понял? Ты по-прежнему ут-
верждаешь, что у тебя есть... миссия? - строго спросил он.
- Есть, - вздохнул Хранитель. - Но вы только не волнуйтесь. .Это я
сделаю сам. Я сам разыщу важное для планеты и сообщу нашим друзьям в
Центре Вселенной.
Врач сделал знак санитарам. Те двинулись к Хранителю.
- Боже мой... Немедленно на обследование, - сказала мама.
- Стойте! - вдруг закричал Хранитель.
Он нагнулся к коробке, стоявшей у его ног, и вытащил оттуда ПИНГВИНа.
Птица осмотрела присутствующих и похлопала крыльями.
- Дайте мне, пожалуйста, бумагу и карандаш, - шепнул мне Хранитель.
Я быстро извлек из портфеля блокнот, вырвал из него лист и протянул
Хранителю вместе авторучкой. Он наклонился над коробкой, повернул ее бо-
ком и, положив на нее листок, размашисто начертал: "Марцеллий! Мама мне
не верит!".
Потом подумал, зачеркнул и написал новую фразу: "Марцеллий! Мама не
верит в меня!".
Листок он положил перед ПИНГВИНом.
ПИНГВИН наклонил говолу, слегка скосив ее вбок, и взглянул на лист
бумаги.
Все замерли, наблюдая за этой сценой.
Прошло несколько секунд, и вдруг за окнами будто стало всходить солн-
це. Золотой свет лился с небес - теплый, мягкий, переливающийся всеми
оттенками желтого и оранжевого. Он проник и в комнату, окружив всех сла-
бым золотистым сиянием, отчего лица у присутствующих сделались добрее и
мягче.
И я понял, что это разум в виде света проник к нам из Центра Вселен-
ной, чтобы предотвратить беду.
Я увидел всех нас такими, какими мы могли бы быть, если бы добрались
до света.
Золотой свет пронизывал нас насквозь. Высвечивая в наших лицах что-то
такое, что обычно никому не видно, что прячется в нас так глубоко, так
глубоко...
Это, я вам скажу, было потрясение!
Так продолжалось с минуту. После чего мягкий и глубокий голос, воз-
никший будто из пустоты, произнес с легким печальным укором:
- В детей нужно верить... Запомните: в детей нужно верить...
Наверное, это было для планеты самым важным.
Свет померк также незаметно, как появился - наши друзья из Центра ос-
тавили нас размышлять.
И все тихо, как-то бочком, стараясь не смотреть друг другу в глаза,
потому что было стыдновато, разошлись из квартиры, оставив Хранителя на-
едине с родителями.
Я потом прочел в газетах, что еще целых два часа на планете был мир и
покой.
