внимательно осмотрел тротуары рядом с булочной, но отца не обнаружил.
Тогда Генка от нечего делать воткнул в пластилин рядом с кубиком четыре
спички и обтянул их тонким, прозрачным целлофаном. Сверху он приклеил
под углом синее донышко спичечного коробка, и таким образом у него поя-
вился пивной киоск за кинотеатром, где они с отцом часто останавлива-
лись, когда ходили по воскресеньям в кино. Сам кинотеатр, сделанный из
картона, с прозрачной полиэтиленовой витриной, был готов уже давно. Ген-
ка проверил прочность пивного ларька и даже прорезал в передней стенке
бритвой маленькое квадратное окошечко.
Откуда ни возьмись к пивному ларьку стали стягиваться люди. Они выхо-
дили из-за кинотеатра, из дома напротив, где жила Светочка Донская, по-
являлись и со стороны сквера, прямо из проволочных кустов, обтянутых зе-
леными шерстяными нитками. Все спешили к квадратному окошечку, откуда
уже выпрыгивали один за другим пивные бокалы с нашлепкой кружевной белой
пены.
Генка наклонился к самым крышам, вглядываясь в мужчин. Отца среди них
не было. Очередь к ларьку встала длинной неровной цепочкой, потом в ки-
нотеатре кончился сеанс, и очередь еще увеличилась. Какой-то маленький
человечек в желтом плаще вился вокруг ларька, поочередно подходя к нача-
лу и концу очереди. Его отгоняли, и он отходил, размахивая желтыми тоню-
сенькими рукавами.
В коридоре раздался звонок. Генка встрепенулся и помчался открывать
дверь, однако мать опередила его. Сжав губы, с каменным лицом, она по-
вернула ручку замка, но дверь на себя не потянула, а отступила назад и
застыла на месте. Последовала пауза, после которой дверь нерешительно
приоткрылась, и в щель заглянула женская голова в беличьей шапке.
- Ах! Извините, ради Бога! - проговорила Ген-кина мать. - Я думала,
это отец наш вернулся...
Последние слова мать сказала с каким-то особенным выражением, и лицо
у нее дрогнуло.
- Геночка! - пропела женщина в шляпке умильным голосом, так и не вой-
дя в коридор. - Что же ты? Все уже собрались, а тебя нет.
Генка повернулся и побежал в комнату, где прыгнул с ногами на тахту и
прижался к стене. Отсюда он услышал обрывки тихого разговора, происхо-
дившего в коридоре.
- Подарок... - говорила мать. - Он обещал... нет и нет... Стесняется,
а я, как назло, больная...
- Господи! - воскликнула женщина. - Какие пустяки!.. Не надо ничего!
Ничего не надо!
Генка услыхал какие-то всхлипывания и ласковое воркование пришедшей
женщины. Затем мать с покрасневшими глазами вошла в комнату и сказала.
- Одевайся. Папа придет, принесет твой подарок... Там тебя все ждут.
- Не пойду, - помотал головой Генка.
- Ну, я тебя прошу, слышишь... Я тебя прошу.
По щекам матери побежали вниз две маленькие. как муравьи, слезинки и
беззвучно прыгнули на пол. Генка встал и заправил рубашку в брюки. Эти
брюки были куплены еще в первом классе и, как мать их ни удлиняла, все
равно не доставали до щиколоток. Воротничок белой рубашки был тесен и
стерт, однако рубашка торжественно пахла крахмалом, праздником и пригла-
шением к Светочке Донской, куда Генке очень лестно было быть приглашен-
ным.
Когда Генка получил это приглашение на открытке с розочками, где Све-
точкиной рукой были написаны взрослые, официальные слова, мать очень ис-
пугалась. Утром она долго говорила отцу, что семья там непростая, обес-
печенная, отец Светочки известный артист, являться с пустыми руками
стыдно, а потому надо купить хороший подарок - куклу какую-нибудь или
медведя. Потом она дала отцу пять рублей, глядя на него очень внима-
тельно и настойчиво, а отец спрятал деньги в карман, потрепал Генку по
голове и ушел на работу.
- Григорий! Только ради Бога... - успела сказать ему вслед мать, на
что отец отмахнулся и уже в дверях бросил:
- Да что я, не понимаю? Все будет хоккей!
Генка натягивал пальто, искоса посматривая на свою фанерку, где про-
должали копошиться люди, перебегая от дома к дому между проволочными де-
ревьями и столбами из спичек по гладкой, покрытой лаком дощечке. Потом
женщина в шляпке взяла Генку за руку, и они вышли на улицу.
На улице Генка осторожно отобрал руку у женщины и засунул ее в карман
пальто. Они прошли по скверу, торопясь, потому что из опутанных нитками
кустов слышались какие-то невнятные разговоры, а в глубине мелькали
огоньки сигарет. У пивного ларька, только что сооруженного Генкой, уже
образовалась драка. Дрался тот самый парень в желтом плаще, размахивая
пустой пивной кружкой, из которой вылетали веером мелкие хлопья пены.
Двое мужчин пытались удержать его сзади, скользя ногами по липкому зеле-
ному пластилину. Потом компания вдруг качнулась влево и налетела на одну
из спичек пивного ларька. Спичка с треском переломилась, из ларька выс-
кочила тетка в белом халате и засвистела в милицейский свисток.
- Какой ужас! - сказала Светочкина мама.
И они с Генкой почти бегом миновали кинотеатр, полиэтиленовая витрина
которого светилась голубоватым светом, и вошли в подъезд дома. Генка ус-
пел поднять голову и посмотреть на небо. По нему бежали серые тучи,
пронзенные бледным глазом луны, и Генке показалось, что это он сам смот-
рит с высоты на город, наклоняясь к самым крышам.
Им открыла бабушка в белом переднике. Она помогла Генке снять пальто
и подвела его к двери в комнату. Дверь была приоткрыта. В ярко освещен-
ной гостиной сидели гости - мальчики и девочки, одетые во все празднич-
ное, с умытыми, румяными лицами, положив руки на колени. Светочка с от-
цом играли на пианино в четыре руки. Светочкин бант вздрагивал в такт
польке, а отец, знакомый Генке по кинокартинам, улыбался доброй улыбкой.
Они кончили играть, бабушка кликнула Светочку, и та выскочила в при-
хожую, вопросительно глядя на Генку.
- Поздравляю тебя с днем рождения, - сказал Генка вымученным голосом,
делая непроизвольное движение рукой. И тут он заметил, что Светочка,
улыбнувшись, мельком, как бы нечаянно, взглянула на его руки, в которых
ничего не было. Это длилось какое-то мгновенье, когда пустые руки су-
ществовали отдельно, и Генка с ужасом смотрел на них, будто они соверши-
ли невозможно гадкий поступок. Тут же кто-то мягко подтолкнул его в спи-
ну, кто-то сказал слова, которые пролетели над ним, как птицы, покружи-
лись в прихожей, а потом полетели назад, образуя легкий и деликатный
разговор, который должен был сгладить непредвиденную паузу.
Эти птицы были раскрашенными волнистыми попугайчиками, виденными Ген-
кой лишь однажды в зоопарке. Среди них летала и одна синичка, которая
была Генкиным именем, вернее Генкиным уменьшительным именем. Звали ее
Геночка. Она то и дело садилась Генке на макушку и чистила перышки.
- Геночка немножко стесняется: его папа н е успел купить подарок, но
ведь это пустяки...
- Да-да, дело совсем не в подарке!
- Светочка, что же ты? Приглашай, приглашай Геночку в комнату!
- Дети, а сейчас мы будем играть в испорченный телефон!
У Генки закружилась голова, он поднял глаза и увидел старательно улы-
бающиеся взрослые лица, увидел наяву день рождения, о котором думал се-
годня весь день после школы, сидя за своим городом. Но тут его слух,
обостренный стыдом, различил другие слова, сказанные шепотом Светочкиной
мамой бабушке:
- Несчастный ребенок! Я бы таких отцов расстреливала!
Генка нагнул голову и кинулся к двери. Никто не успел опомниться, как
он нажал на собачку замка, замок щелкнул, будто выстрел пистона, и Ген-
ка, забыв про пальто, бросился вниз по лестнице. За ним с криком побежа-
ли Светочкин отец. и сама Светочка, и все гости. Но Генка недаром сам
строил этот дом. Он знал все входы и выходы. На втором этаже Генка нео-
жиданно повернул вбок, нашарил руками в стенке узкую дырку, которую он
сделал нечаянно ножницами, отогнул края бумаги и вылез на улицу.
Теперь он стоял посреди своего города, тяжело дыша сырой, осенней
мглой, а над ним раскачивались аккуратные фонарики с плафонами, вырезан-
ными из серебряной шоколадной бумаги. Вправо тянулся низкий картонный
заборчик, ограждавший пластилиновые клумбы, в которых торчали хвойные
иголки. Клумбы напоминали зеленых ежей. Генка пошел вдоль заборчика,
вглядываясь в лица прохожих, прошел кинотеатр и снова оказался у пивного
ларька. Пока он был у Светочки, ларек успели сломать совсем, и целлофа-
новая его обертка с шуршанием змеилась по ветру. То тут, то там Генке
попадались измятые мужчины по одному, по двое и по трое, которые двига-
лись беспорядочно и неумело, будто во сне, а их лица были сделаны из
старых желтых промокашек.
Кусты в сквере, которые Генка изготовлял в свое время особенно тща-
тельно и гордился при этом своей выдумкой, были изломаны и погнуты. Мок-
рые нитки болтались по земле, проволока цеплялась за ноги, на кустах ви-
сели крупные водяные капли. Генка подошел к своему дому и увидел у
подъезда отца, который сидел на одной из канцелярских кнопок, удерживав-
ших бумажный тротуар. Отец шаркал ногами по бумаге, оставляя на ней сле-
ды подошв.
- Генка! - сказал отец медленно, как останавливающаяся пластинка. -
Генка, - повторил он и полез куда-то в пальто, путаясь в карманах. Он
достал из внутреннего кармана размокший мятый кулек и протянул его Ген-
ке. Низ кулька разорвался, и оттуда посыпались на землю конфеты "Мишка
на Севере". Отец нагнулся и принялся собирать конфеты. Откуда-то подско-
чили еще двое людей, потом еще и еще. Все ползали на четвереньках по
Генкиному тротуару и собирали конфеты, как желуди. Тонкий спичечный фо-
нарь упал на бок, потянув за собой нитку проводов, потому что его неос-
торожно задели ботинком, а Генкин дом покосился от сотрясения.
Наконец отец поднялся, держа в пригоршне собранные конфеты. Остальные
мужчины тоже выстроились рядышком, как неровный, расшатанный забор, ко-
торый вот-вот рухнет от ветра. Генка стоял в окружении взрослых людей в
своем спичечном, бумажном, целлофановом городе, основательно испорченном
за вечер, и непонятно было, как это все поправить.
Сейчас Генка был еще слишком мал. чтобы сразу что-то предпринять. По-
этому он вырвался из круга и взбежал по лестнице к своей квартире. Мать
открыла ему с испуганным вопросом на губах, но Генка, не слушая ее, про-
бежал мимо прямо к своей фанерке в углу, над которой плыли серые не-
большие облака. Он наклонился над городом и увидел разом всю картину ве-
черних огней, мглы, сырости, липкой грязи на тротуарах, блеклых лиц и
мерцающих огоньков сигарет. Генка услышал, как свистят в сквере и руга-
ются на мостовых, как лает где-то собака, оставленная в пустой квартире,
и плачет на скамейке пьяный старик, утирая шляпой мокрое лицо. Его город
с поваленными фонариками и перекошенными домами выглядел так непривлека-
тельно и так безнадежно, что Генка в отчаянье укусил себе палец, чтобы
не разреветься.
Однако тут же он со злостью схватил фанерку и установил ее наклонно,
под большим углом к столу. Какие-то мелкие фигурки, отчаянно крича, по-
сыпались с нее, как мусор, и Генка старательно и безжалостно сдувал тех,
кто цеплялся за ограды и фонари. Для убедительности он пристукнул краем
фанерки по столу, чтобы стряхнуть всех без исключения, и решительным,
легким взмахом руки смел мусор со стола на пол.
В городе стало тихо.
Потом Генка поправил дома, воткнул фонари вдоль улиц и соскреб плас-
тилин на месте пивного ларька. Там он приклеил бумажку, на которой ка-
рандашом крупно написал: "Свете подарок в день рождения от Гены".
Когда он шел обратно к Светочке в белой рубашке, держа перед собой
город, точно какой-нибудь торт, на улицах было чисто и спокойно. Серые
облака провалились за горизонт, за самый край фанерки, дома были на
удивленье устойчивы, а луна висела в небе, спелая, как яблоко "шафран".
"Из чего она сделана?" - подумал Генка, а затем он подумал о том, что
