поискам мужа.
Поразмыслив немного, Ирина выбрала себе в союзники Рыскаля -и не
ошиблась. Ему она покаялась не без труда, но искренно, смывая старый
грех, благодаря которому Демилле попал в списки "незарегистрированных
бегунов". У Рыскаля гора с плеч упала. Положение Ирины Михайловны давно
не давало ему покоя, досаждало, как заноза. При его любви к ясности и
порядку он никак не мог признать нормальными отношения ее с генералом.
Он уважал обоих, давно уже убедился, что Ирина Михайловна - женщина
серьезная, не какая-нибудь вертихвостка, а генерал не похож на старого
ловеласа, но... Что-то мешало ему признать их отношения моральными.
Штамп в ее паспорте? Отчасти. Но не только это. Игорь Сергеевич не мог
допустить естественности любви старого генерала к сравнительно молодой
женщине и уж конечно совсем не допускал ее любви к старику. Так что на-
мечавшийся развод Ирины и брак ее с генералом сильно смущали душу Рыска-
ля, заставляя его делать усилие над собой, чтобы по-прежнему относиться
к обоим с симпатией.
- Что же вы мне раньше не сказали, Ирина Михайловна! - с укором и об-
легчением вымолвил майор, когда Ирина призналась ему во всем.
И он показал ей телеграмму от Демилле из Севастополя, о существовании
которой почему-то не сказал ни Ирине, ни генералу.
Однако отвечать на телеграмму было уже поздно. Демилле из Севастопо-
ля, во всяком случае, из дома Серафимы Яковлевны, убыл. Оставалось ждать
его возвращения на работу, а заодно попытаться восстановить связи.
Анастасию Федоровну и Любашу решили не тревожить. Любаша на сносях, а
мать ничего не знает не только о сыне, но и о перелете дома. Ирина поп-
росила майора даже не звонить туда, но Рыскаль сделал хитрее. Он просто
поручил участковому того микрорайона, где жили Анастасия Федоровна с Лю-
башей, взять под наблюдение их квартиру и, в случае, если там появится
Демилле, известить Управление.
Срок возвращения Демилле из отпуска был девятнадцатого августа. Так
сообщили на работе. По мере приближения этого дня волнение Ирины усили-
валось. Григорий Степанович был чуток, он улавливал какую-то перемену в
ней, но не догадывался, чем она вызвана. Рыскаль не помог ему внести яс-
ность, ибо прекрасно понимал ситуацию. Теперь он был заодно со своею ко-
операторшей, желающей вернуть законного мужа, а Григорий Степанович, как
ни верти, все же посторонний. Сочувствующий, но посторонний. Рыскаль по-
советовал генералу "не давить". Пускай женщина сама разберется.
Игорь Сергеевич с присущей ему тшательностью повел новое следствие по
делу Демилле. Оно было не чета генеральскому. Во-первых, он предупредил
"треугольник" института и мастерской, где работал Евгений Викторович,
чтобы о его появлении в институте немедленно сообщили в Управление. Он
попросил также собрать все возможные сведения о жительстве Демилле в
последние три месяца и о его связях. Сведения оказались скудными. Чер-
тежница Жанна Прохорова сообщила, что Евгений Викторович Демилле в апре-
ле - мае проживал у своей бывшей однокурсницы, где-то на улице Радищева.
Однокурсницу звать Наталья. На улицу Радищева натолкнул и Борис Каретни-
ков, который наряду с Безичем проходил по делу о самоубийстве Кравчука.
Вызванный в Управление Каретников с перепугу выложил все, что было ему
известно: первый разговор в памятную ночь, второй ночной визит Демилле,
когда тот попросил связать его с Безичем, встречу у Преображенской церк-
ви в день Христова воскресения... Каретникова отпустили.
Перебрав всех однокурсниц Евгения Викторовича и выделив из них девять
женщин с именем Наталья, Рыскаль не поленился проверить каждую. Под пя-
тым номером он обнаружил Наталью Горянскую, благодаря чему узнал о крат-
ковременном житье Евгения Викторовича на улице Радищева. Часть вещей Де-
милле, оставленная у Натальи, вернулась в дом. Разумеется, Рыскаль ни
словом не обмолвился о любовнице мужа, сказал, что вещи обнаружены на
даче в Комарово. Кстати, и те последние тоже возвратились домой. Ирина
воспрянула духом: муж постепенно, частями возвращался в родное гнездо.
Рыскаль радовался, как ребенок, каждой новой удаче этого маленького
расследования, утоляя в себе многолетнюю жажду сыска и вырастая в
собственных глазах до профессионального детектива: втайне он всегда был
уверен, что для успеха в следовательской работе вполне достаточно логики
и здравого смысла, так что зря Коломийцев и компания считают себя выше
рангом. Этот тезис внезапно подтвердила Ирина, выявив недостаюшее звено
в наметившейся цепочке скитаний Демилле. Именно, было пока неизвестно,
где Евгений Викторович провел первые дни после события. Рыскаль уже за-
шел в тупик, как вдруг Ирина привела к нему Костю Неволяева. Не в Прав-
ление - упаси Бог! - посторонним вход туда ограничивался - а на уличное
свидание, происшедшее неподалеку от дома, у плавучего ресторана "Парус",
что рядом со стадионом имени Ленина.
Познакомившись с Костей и выслушав его рассказ, Рыскаль удивился
сметке Ирины и профессионально ей позавидовал. Завидовать было нечему,
да и удивляться тоже. Ирина просто поставила себя на место мужа - слава
Богу, жили тринадцать лет! -и попыталась определить, куда бы кинулся он
после того, как ему было отказано в помощи властями. Ну, конечно - в
Егоркин детсад! И она пошла туда же, а там разыскала Костю Неволяева -
тоже не без труда, ибо детсад в полном составе находился на даче в
Лисьем Носу, и ей пришлось поехать туда - но это пустяки в сравнении с
результатом. Белое пятно было стерто. Теперь следствие располагало пол-
ной картиной скитаний Демилле от середины апреля до конца июля. Но -
увы! -знание истории, конечно, помогает понять современность, однако ма-
ло пригодно, чтобы предсказать будущее. Куда направился Евгений Викторо-
вич из Севастополя? На этот вопрос можно было ответить лишь с возвраще-
нием Демилле на работу.
Но вот наступило девятнадцатое августа, а Евгений Викторович из от-
пуска не вышел. Не появился он в институте и на следующий день, не заг-
лядывал и на квартиру матери, о чем доложил местный участковый. Прошло
еще три дня, и стало ясно, что случилось что-то непредвиденное. Ирина
измучилась. Каждый день после работы она спешила в Правление, где Рыс-
каль встречал ее неизменным: "Ничего нового". Она казнила себя, вообра-
жение рисовало ей всевозможные несчастные случаи: на море, на железной
дороге, в городе. Были опрошены отделения милиции, больницы, станции
"Скорой помощи" на всем пути следования из Севастополя в Ленинград, но
безрезультатно. Человек как сквозь землю провалился.
Ирина почувствовала: произошла беда. Она ругала себя последними сло-
вами: ишь, гордячка, воспитательница, припугнуть хотела! Ведь она ни ра-
зу по-настоящему не допускала мысли о том, что Женя может не вернуться.
Ей казалось, что он всегда рядом, в пределах досягаемости - стоит протя-
нуть руку, и он появится.
Как назло, подвернулся фильм по телевидению, виденный уже не раз, но
будто впервые услышала в нем стихи: "С любимыми не расставайтесь, с лю-
бимыми не расставайтесь, с любимыми не расставайтесь..." Как заклинание.
Плакала тайком на даче, обнимая спящего Егорку. Впервые за тринадцать
лет поняла: одна.
Единственное не давало потеряться самой - Егор, предстоящее первое
сентября - первое в его жизни... За неделю до начала занятий она перее-
хала с дачи в город. Генерал вернулся вместе с ней. Он тоже потух, вино-
вато взглядывал на Ирину, считая причиною перемены в ее настроении неу-
давшееся свое признание. Мария Григорьевна опять замкнулась в себе.
Возвратились в город отчужденными друг от друга.
В день приезда органами внутренних дел был объявлен всесоюзный розыск
на гражданина Демилле Евгения Викторовича.
Глава 30
ПОСЛАНИЕ СОАВТОРУ
Милорд!
Представляя Вашему благосклонному вниманию очередные главы нашей ис-
тории, я считаю себя обязанным сопроводить их кратким комментарием.
Вам может показаться, что я нарушил литературную этику, поместив опи-
сание "Швейцарии" как места развлечения и отдыха генерала Николаи. Слиш-
ком уж это похоже на "конек" дяди Тоби, описанный Вами в "Жизни и мнени-
ях Тристрама Шенди, джентльмена". Бастионы и контрфорсы, сооружаемые
капралом Тримом в усадьбе дяди Тоби, полностью соответствуют гене-
ральской "Швейцарии" - и не только по способу выполнения, но и тем, что
подчеркивают неординарный, чудаковатый характер персонажей. Налицо явное
заимствование.
Каюсь, я сделал это бессознательно и заметил оплошность, когда элект-
рический паровозик уже бежал по миниатюрной стране, а Егорка, держа в
руках пульт управления, следил за ним с затаенным дыханием.
Конечно, я сразу же представил себе упреки литературоведов на страни-
цах печати: автор не постеснялся обокрасть своего соавтора, невзирая на
то, что тот - классик! Ах, как нехорошо... Да и читатели могут заметить,
хотя чаще всего читатели этого не замечают.
Что мне было делать? Путь первый: сесть в электричку, добраться до
дачного поселка, где стоит дача генерала, а там, пользуясь знакомством с
моей соседкой Ириной Михайловной, уговорить Григория Степановича ликви-
дировать "Швейцарию", снести ее с лица земли. Но на каком основании?
Только лишь потому, что когда-то в старой Англии некий джентльмен упраж-
нялся в фортификационном искусстве в своей усадьбе? А скорее, даже не
было никакого джентльмена, а все это придумано автором (простите, ми-
лорд!).
Согласитесь, основания для ликвидации любимой забавы не просто шат-
кие. Они бредовые. Генерал мог сдать меня в психлечебницу.
Путь второй: пользуясь ночной темнотою, пробраться на участок генера-
ла и разрушить "Швейцарию" самому. Уничтожить, так сказать, плоды своей
фантазии посредством лопаты. Но у нас недаром есть поговорка, милорд:
"Что написано пером, не вырубишь топором" - да и в милицию можно по-
пасть, а кто тогда будет сочинять роман дальше?
Путь третий: вымарать "Швейцарию" из романа, то есть сделать вид, что
ничего на даче такого нет, там просто висит гамак. Но это уже будет яв-
ный обман читателя, а этим я заниматься ни при каких обстоятельствах не
намерен!
Таким образом положение представляется безвыходным, и мне придется
терпеть упреки в плагиате. Меня успокаивает лишь то, что таких осознан-
ных и неосознанных заимствований и ассоциаций в нашем романе - бездна,
что входит в наш метод, не так ли, мистер Стерн? Честнее отдавать себе в
этом отчет, а не создавать у читателя впечатление, будто ты первым взял-
ся за перо и до тебя не существовало никаких сочинителей. Кроме всего
прочего, Вы, милорд, - мой официальный соавтор, так что пускай в этом
видят наше духовное родство, на худой конец, - Ваше творческое влияние.
Но есть вопрос гораздо более серьезный, чем литературная этика. Я
имею в виду кооператив "Воздухоплаватель".
Как Вы заметите, прочитав присланные главы, я углубился в семейные
дела Демилле и Ирины, будто забыв, что у меня есть еще дом на Безымянной
улице. Вам и читателям может показаться, что тут налицо композиционный
просчет. Если бы это было так! Все гораздо хуже.
Если Вы помните, мы расстались с кооперативом в тот счастливый мо-
мент, когда общая беда наконец отворила души и двери квартир, заставила
кооператоров сплотиться, почувствовать единение и давно забытый дух кол-
лективизма. Общее собрание, субботник, первомайская демонстрация, тор-
жественный концерт и банкет создали предпосылки для превращения разроз-
ненных жильцов в коллектив единомышленников. Тому же способствовала и
газета "Воздухоплаватель" и даже то, что комендант дома поселился в быв-
шем помещении Правления. Кооператив на глазах превращался в семью, и мне
как автору было это приятно. Уже мерещились главы, посвященные совмест-
ным турпоходам, и даже рисовался в воображении коллективный отпуск, про-
