она.
Они обогнули дом и оказались у входа в кухню, где под широким полот-
няным навесом стоял длинный деревянный стол, на котором красовалось блю-
до вареников с вишнями. Теща ставила на стол тарелки, вытащила откуда-то
бутыль собственного домашнего вина.
- Заяц, ты где? - раздался голос Михаила Лукича, и сам он вышел из
задних дверей дома, одетый в одни шорты.
- Здесь я, заяц, - откликнулась Серафима Яковлевна. - Погляди, кто
приехал!
Михаил Лукич основательно расцеловался с зятем.
Родители Ирины с молодости называли друг друга "зайцами", иной раз
этой кличкой награждались дочери и внук, перепадало даже и Демилле, но в
исключительных случаях. Вероятно, в молодости это было более уместно, но
сейчас трудно было представить что-либо более далекое от зайца, чем Се-
рафима Яковлевна. Тем не менее глаза Михаила Лукича неизменно вспыхивали
любовью, когда он обращался к жене с ласковым прозвищем.
- Ну, рассказывай, Женя, рассказывай! - поторапливала Лиля, когда Де-
милле уселся за стол, скинув пиджак, и выпил с тестем вина.
- Дай поесть человеку, - оборвала мать.
- Ну что рассказывать... - степенно начал Демилле (он всегда не нра-
вился себе здесь, ибо против воли постоянно играл какую-то роль; сейчас
- роль солидного мужчины, мужа). - Все, в общем, по-старому... Работаем.
Живем хорошо... - а в голове опять же против воли нарисовалась та жуткая
ночная картина с пылающими газовыми факелами и темной громадой фундамен-
та с зиявшими щелями подвалов. - Ириша работу поменяла. Она вам писала
или нет? - задал он наводящий вопрос.
- Как же матери не написать. Мать - самый родной человек, - изрекла
Серафима Яковлевна, доведя до зубовного скрежета Евгения Викторовича,
прекрасно знавшего об отношениях матери и дочерей.
- Когда ж письмо было, заяц? Да недели две, - сказал Михаил Лукич.
Серафима кивком подтвердила.
"Посмотреть бы это письмо", - подумал между строк Демилле и продолжал
живописать картину счастливой семейной жизни. Михаил Лукич слушал удов-
летворенно - именно так и должна складываться жизнь! -он любил порядок.
Теща кивала снисходительно: она не верила в чужое счастье, признавая
лишь то, что рождалось благодаря ее деятельности. Лиля, примостившаяся
на дальнем краю стола, сначала слушала с жадностыо, даже румянцем покры-
лась от возбуждения, но довольно скоро взгляд ее потух, она отвела гла-
за, румянец исчез со щек. Воспользовавшись паузой во вдохновенном вранье
Евгения Викторовича, она выскользнула из-за стола как бы по делу и скры-
лась.
После завтрака теща провела Демилле по саду и дому, демонстрируя нов-
шества, появившиеся за два года со времени их последнего приезда. Среди
прочих была финская баня с бетонным небольшим бассейном перед нею; впро-
чем, вода в бассейне отсутствовала, а вместо нее навалена была всякая
хозяйственная рухлядь. В углу сада, в больших ящиках, обтянутых прово-
лочной сеткой, жили кролики. Участок был устроен следующим образом: фа-
садная часть перед домом, выходившая на улицу, отдана была под виноград-
ник, расположившийся в двух метрах над землей на деревянных рейках и
покрывавший переднюю часть участка сплошным зеленым навесом; позади дву-
хэтажного каменного беленого дома находился сад с персиковыми, грушевыми
и сливовыми деревьями Тут же по бокам расположились хозяйственные пост-
ройки, крольчатник, новая баня и старый душ с приспособленным наверху и
окрашенным в черный цвет бензобаком гидросамолета. Обитая цинком дверь
вела в погреб.
Серафима Яковлевна провела Демилле во второй этаж, где обычно он жил
с семьей в летние приезды. Здесь ничего не изменилось. Теща, тяжело пе-
реваливаясь и скрипя ступеньками, спустилась вниз и вскоре вернулась со
стопкой крахмального белья. Белье было слабостью Серафимы, она его леле-
яла, прачечных не признавала, стирала и гладила всегда сама, развешивая
после стирки в саду.
Демилле остался один, уселся в кресло, ноги положил на стул. "Все-та-
ки надо отдать ей должное, - размягченно подумал он о теще. - Если бы не
ее фанаберия, цены бы ей не было!"
Эти мысли были прерваны Лилей, поднимавшейся к нему по лесенке.
- Женя, к тебе можно? - спросила она, появляясь с каким-то конвертом
в руках. Демилле поразился перемене, произошедшей с Лилей за час. Взгляд
был потухший, безвольный, щеки словно ввалились; теперь во всем облике
ее проступали болезненность и вялость. Она уселась на стул, с которого
Демилле поспешно убрал ноги, и положила надорванные конверты перед Евге-
нием Викторовичем на столик.
- Вот, прочти, - сказала она.
Демилле взял в руки письма. Их было три. Он сразу узнал почерк Ирины
и первым делом проверил даты по штемпелю. Первое письмо датировано было
концом апреля, второе написано в середине мая, а третье - в самом конце
июня, около двух недель назад. Обратный адрес на всех трех был старый:
ул. Кооперации, д. 11, кв. 287. По ободочку штемпелей Евгению Викторови-
чу удалось прочитать: "Петроградский узел связи". Впрочем, это ничего не
значит - где-то там Ирина теперь работает. Какой же он идиот! Не удосу-
жился узнать хотя бы место ее работы. Знал лишь, что раньше ездила к
Финляндскому вокзалу, а в марте стала ездить на Петроградскую.
С волнением вынул он последнее письмо из конверта и принялся читать.
Лиля выжидающе смотрела на него. Письмо было всем: "Здравствуйте, мама,
папа и Лиля!" Далее шли обычные домашние новости, в основном, про Егорку
- что он читает и мастерит, немного о своей новой службе ("сижу у закры-
того решеткой окна и переписываю продуктовые счета"), совсем коротко о
Евгении Викторовиче ("у Жени все в порядке") - Демилле даже крутанул го-
ловой - в порядке! - письмо было написано в те дни, когда он с покойным
Аркашей ночами слонялся по котельным. Остальные два письма почти не от-
личались от первого. В том, что было написано в мае, говорилось о нем -
"у Жени много работы, приходит домой поздно", а в апрельском, отосланном
через неделю после перелета дома, сказано: "Женя уехал в командировку,
сидим одни". Это хоть чуть-чуть было похоже на правду.
В сущности, во всех трех письмах была та же обтекаемая и утешительная
ложь, которую он только что преподнес родственникам. Но почему тогда Ли-
ля принесла ему эти письма? Он взглянул на нее.
- Женя, что у вас произошло? - спросила она тихо.
- Ну, что ты, Лилъ! - бодро произнес он, называя ее так, как ког-
да-то, в первые годы их брака с Ириной, было принято у них. Поводом была
французская фамилия Евгения Викторовича, тогда они все называли друг
друга с шутливой подчеркнутой галантностью - Эжен, Лили, Ирэн - им это
очень нравилось.
- Я чувствую. Расскажи мне...
- Да все в порядке! Иришка же пишет. Вот... - он указал на письма.
- Не обманывайте меня. Зачем вам меня обманывать? Вы же с нею не
вместе. Я знаю.
- Откуда ты можешь знать?
- Я чувствую, - повторила Лиля.
Евгений Викторович нахмурился. Рассказывать или нет? С одной стороны,
секретов у них от Лили не существовало, несмотря на то, что виделись не
каждый год. Но с другой - как она это воспримет?
- В общем, ты права... Мы разошлись... - нехотя признался он.
- Нет-нет. Это не так, - быстро сказала она. - Разойтись вы не могли.
Неужели несчастье?
- Да. Несчастье, - решился он, в первый раз называя этим словом то,
что случилось. - Несчастье, - повторил уже уверенно.
- Господи... - прошептала она.
- Не волнуйся, все живы-здоровы, - опять указал он на письма. - Фор-
мально все нормально, - вспомнил он услышанную где-то поговорку.
Она терпеливо ждала.
Демилле закурил, поднялся с кресла, подошел к окну. Поверх крыш и са-
дов виден был кусочек бухты со стоящими на рейде военными судами. Раска-
ленный воздух колебался за окном, но в комнате было прохладно. Он рас-
пахнул окно. Его обдало теплом.
- Будет жарко, - сказала Лиля.
- В общем, так... Ты только не переживай и постарайся понять. История
фантастическая... Поверь, что такое бывает...
И он, в который уже раз, рассказал историю улетевшего дома, причем
заметил про себя, что в его рассказе появились уже постоянные детали,
казавшиеся ему наиболее удачными - те же факелы в ночи, и мигалки мили-
цейских машин, и труба, в которой он стоял скрюченный, и аккуратно сло-
женные вещи в чемодане, принесенном Ириной в дом Анастасии Федоровны.
Лиля слушала, не шелохнувшись, ее лицо снова покрывалось румянцем.
Когда Демилле закончил, рассказав напоследок о том, что видел, кажется,
Ирину белой ночью на противоположном берегу, и о разговоре ее с Любашей,
он заметил, что Лиля мелко дрожит.
- Не слабо, верно? - попытался улыбнуться он. - Клянусь, все так...
Что с тобой, Лиля?!
Она несколько раз судорожно хватила ртом воздух, всхлипнув при этом,
глаза ее остекленели, и вдруг Лилю стало колотить. Она билась всем те-
лом, точно рыба, выброшенная на берег. Демилле подбежал к ней, схватил
за плечи... будто взялся за провод под напряжением. Лиля выгибалась, ее
трясло, дергающейся рукою она пыталась вытащить что-то из кармана перед-
ника. Демилле помог ей. Там оказалась пачечка таблеток. Он понял, что
она хочет выпить лекарство, кубарем скатился по лесенке за водой и мигом
принес стакан. Он помог Лиле развернуть пачечку и запить две таблетки
водой. Дрожь не проходила. Демилле поднял Лилю на руки - она была лег-
кая, сухая - и перенес на кровать. Укрыв ее одеялом, он уселся рядом,
ожидая. Дрожь становилась крупнее, реже... превратилась в конвульсии,
стала затихать...
- Господи... - наконец прошептала она. - Только бы мать не узнала!
- Это конечно... Хотя, я думаю, Серафима Яковлевна -единственный че-
ловек, который мог бы вернуть дом на прежнее место, - невесело пошутил
Демилле.
- Женя, что же теперь будет? Почему ты ей не написал?
- Куда? - удивился Демилле. - Адреса же я не знаю.
- Пиши по старому адресу. Письма доходят. Я же писала Ирише, она по-
лучила...
Вот так номер! Евгений Викторович остолбенел. Эта простая мысль не
приходила ему в голову. Действительно, как он не обратил внимания! Во
втором письме жены черным по белому было написано: "Получила от вас вес-
точку. Рада, что все у вас хорошо" - это в мае месяце, когда дом уже
несколько недель находился на новом месте! Он взволновался, вскочил, за-
шагал по комнате. Потеряно три месяца! Столько волнений, неудобств, ски-
таний - и все из-за того, что он не догадался написать письмо, объяс-
ниться, покаяться...
- Честное слово, никак не мог предположить... - пробормотал он.
Как только Лиля ушла, он сел за письмо. В комнате стало жарко от отк-
рытого окна, и Евгений Викторович разделся до трусов. Посидев с шарико-
вой ручкой над чистой страницей и написав: "Ириша!" - он спустился вниз
и выпил домашнего кваса. Посидел еще пять минут и снова спустился к Лиле
за конвертом. По пути ему встретилась тетка Лида - седая обрюзгшая ста-
руха, в вечных войлочных пинетках. Она его не узнала, прошла мимо,
что-то бормоча. Демилле взял авиаконверт и вернулся наверх.
Письмо не писалось. Требовались какие-то объяснения - но какие, он не
знал. Он не мог найти в памяти момент, начиная с которого все пошло на-
перекосяк. Он начинал, комкал бумагу, начинал снова... Наконец решил на-
писать коротко: "Я в Севастополе, приезжай". Тогда достаточно телеграм-
мы. Если доходят письма, то телеграммы - и подавно. Правда, Ирина могла
действительно уехать в отпуск. Ну что ж, проверим!
Демилле оделся и пошел на почту. Там он составил короткую телеграмму:
"Ириша я Севастополе Лиля волнуется твоем приезде ответь до востребова-
ния Женя" и отправил ее "молнией" с оплаченным ответом. После этого по-
шел на рынок и накупил овощей, которые и принес теще. По пути радовался
хитрости: как ловко он ввернул в телеграмму "Лиля волнуется"! Он прек-
расно знал, что Ирина не сможет не ответить - не ему, так сестре. И от-
