Вот так новость! У Ирины руки упали. Оказывается, за нее все уже ре-
шили. Только сейчас до нее дошел смысл оброненной Рыскалем фразы: "И ва-
ши дела устроятся". Вот какое устройство он имел в виду!
Ирина покраснела и уже готова была возмутиться, как вдруг в кухне по-
явилась Мария Григорьевна. Она двигалась медленно и плавно, как сомнам-
була. Не говоря ни слова, она приблизилась к шкафчику и достала оттуда
начатую бутылку вина, оставшуюся с воскресного обеда.
- Маша! - воскликнул генерал.
- Прошу прощения, - сказала она нетвердыми губами. - А вы тут секрет-
ничаете... - она медленно погрозила им пальцем, потом приложила его к
губам и удалилась.
- Это меня Бог наказал, - серьезно проговорил генерал.
Гнев Ирины улетучился, она выскользнула из кухни и закрылась в своей
комнате. Долго не могла заснуть, слушая, как мерно поскрипывает в кухне
генеральская качалка. Потом услышала, как Григорий Степанович, осторожно
ступая, прошел мимо ее двери на свою половину.
Утром Григорий Степанович долго не появлялся к завтраку. Мария Гри-
горьевна тоже не показывалась. Ирина не знала, что ей делать: стучаться?
помогать генеральской дочери? вызывать врача? Григорий Степанович нако-
нец показался, сказал тихо: "Я сам ею займусь. Я знаю, что ей нужно".
Он поднялся к дочери, а через минуту спустился вниз и пошел к магази-
ну. Когда он вернулся, Ирина заметила у него в сумке бутылку. Вечером он
снова пошел в магазин и опять принес дочери выпить. Так продолжалось три
дня. На все вопросительные взгляды Ирины генерал спокойно кивал: "Я
знаю, что я делаю. Я всегда так вывожу ее из запоя". На четвертый день
генерал принес лишь одну бутылку сухого вина и три литра молока. Нес-
колько часов он не выходил из мансарды. Ирина прислушивалась, там было
тихо. На пятый день Мария Григорьевна выздоровела. Она сошла вниз с се-
рым лицом, на котором выделялись обведенные синими кругами глаза, и жал-
ко улыбнулась Ирине. Отец поддерживал ее за локоть. Он тоже выглядел
плохо, подавленно, глаза были как у побитой собаки.
Ирине нестерпимо жаль стало обоих.
После этого случая отношение Марии Григорьевны к Ирине переменилось.
Она стала мягче, потихоньку начала разговаривать, сначала очень коротко,
бросая в пространство предназначенную Ирине фразу, как бы размышляя
вслух и не требуя ответа. Через неделю между ними стали завязываться ко-
роткие беседы: о книгах, об увиденном по телевизору, о детях, причем Ма-
рия Григорьевна всегда сама начинала разговор и сама же его прекращала
внезапно, будто решив, что на сегодня хватит. Ирина не навязывалась, бы-
ла ровна и спокойна. Она чувствовала, что Мария Григорьевна наконец за-
интересовалась ею, разглядела в ней человека или начинает разглядывать,
а раньше не видела ничего, кроме мнимых шашней с отцом.
Григорий Степанович в этот период находился больше в городе: то ли
так совпало, то ли намеренно не хотел мешать наметившемуся сближению до-
чери и Ирины.
Вскоре состоялся разговор. Начался он неожиданным выпадом Марии Гри-
горьевны. Весь день она была кроткой, задумчивой, но вечером вдруг пре-
образилась. Дождавшись, когда Ирина уложит Егорку, она встретила ее в
кухне со странной усмешкой на губах и тут же спросила вызывающе:
- Ну так что, вы собираетесь выходить за отца?
Ирина вспыхнула, с трудом подавив в себе ответ в том же тоне.
- Нет, - сказала она.
- Почему же? Выгодная партия. Я бы на вашем месте подумала.
- Я уже подумала, - ответила Ирина. - Вам чаю налить?
- Спасибо.
С минуту, пока Ирина наливала чай и выставляла на стол конфеты и суш-
ки, Мария Григорьевна молчала, потом придвинула к себе чашку и начала
медленно помешивать чай ложечкой.
- Почему вы не кричите на меня? Почему терпите? Я же вас оскорбила, -
задумчиво проговорила она. - Неужели вы святая? Не верю!
Она швырнула ложечку на стол.
- Я догадалась, что вы специально, - пожала плечами Ирина. - Зачем же
кричать?
- Простите меня, я не буду так больше. Я вас по хорошему теперь спра-
шиваю: вы не собираетесь замуж за папу?
- Я же сказала - нет.
- Ирина Михайловна, он вас любит. Может быть, вы будете счастливы.
Он-то - точно. Я не помню его таким. Теперь я вижу, что вы тут ни при
чем, вы не провоцировали это чувство. Останьтесь с ним и... избавьте его
от меня, -неожиданно закончила она.
- Избавить от вас?
- Все про него говорят: "Какой милый человек ваш отец!". Пожили бы с
ним! Я нехорошо говорю про него, но я очень устала. Бедная мама! Одни
его игры чего стоят! Это все совсем не так безобидно, особенно после то-
го, как он ушел в отставку. Чудаки украшают жизнь, очень может быть, но
только чужую. Чудачества близких стоят крови, - говорила Мария Гри-
горьевна. - Мы мучаем друг друга, вы мучить не будете. Ему стыдно за ме-
ня, он же надоел мне своей мелочной опекой. Мне тридцать пять лет! Он
считает, что виноват в моей... болезни, пагубной привычке - называйте
как хотите! Поэтому все терпит...
- Он? Виноват? - Ирина не понимала.
- Ах, ни в чем он не виноват! Глупая мнительность. Он считает, что
приучил меня к шампанскому. Он пьет только шампанское, в нашем доме оно
рекой лилось... Мне тоже давали с шестнадцати лет, отец полагал, что в
этом нет ничего страшного... Но начала пить я в замужестве. Мой муж не
хотел иметь детей. Сначала говорил, что рано. Я пила все больше. Потом
он стал говорить, что мне нельзя рожать, что я алкоголичка. А я еще
больше пить стала. Мы разошлись... Ирина Михайловна, выходите за него,
отпустите меня. Я с ним никогда не брошу, я знаю. Одна - может быть.
...Они просидели чуть не до утра, пока на дворе начало светать и в
поселке запели петухи. Ирина тоже рассказывала - больше о семье родите-
лей, меньше о муже. Происходило сближение, но кто знал, на каком рассто-
янии нужно остановиться?
Через несколько дней генерал привез из города письмо Ирине, передан-
ное ему Рыскалем. Письмо было от Лили. Ирина прочитала его и всполоши-
лась. Женя был в Севастополе! Лиля все знает! Она-то думала, что он жи-
вет припеваючи, а он разыскивает их, страдает, он взвинчен. Разве мог он
в других обстоятельствах пойти на такой скандал с матерью? Куда он те-
перь поехал? Ирина готова была все простить и даже покаяться. А тут еще
Егорка, вертевшийся вокруг генеральского рюкзака с яблоками, помидорами,
клубникой, обратил внимание на письмо и задал невинный вопрос: "Это от
папы?"
Ирина покачала головой. Григорий Степанович, внимательно следивший за
выражением ее лица, когда она читала письмо, подоспел тут же, усадил:
"Что вас так взволновало, Ирина Михайловна?" Ирина покосилась на Егора,
генерал понял и отвел мальчика в "Швейцарию". Запустив состав и передав
Егорке пульт управления, он вернулся в кухню.
- Кто-нибудь приезжает? - спросил он.
- Почему вы так думаете?
- Я так не думаю. Игорь Сергеевич просил меня задать вам этот вопрос.
Если кто-нибудь приезжает, он должен знать.
- Никто не приезжает, - сказала Ирина со вздохом. - Мой муж был у ма-
тери в Севастополе. Он нас ищет.
- Ага! А вы и разнюнились! Бедняжка! Съездил на юг, покупался, поел
тещиных разносолов. Страдалец! - саркастически начал генерал.
- Григорий Степанович! - укоризненно проговорила Ирина.
- Я шестьдесят пять лет Григорий Степанович... Впрочем, нет. Наврал.
Григорий Степанович я всего-то лет тридцать. Раньше был Гришей...
Генерал старался развеселить Ирину. Она заметила, что он чем-то дово-
лен, будто знает какую-то тайну. Ей это было неприятно. Она попыталась
закончить разговор.
- Вы его совсем не знаете. Он хороший человек, но... слабый.
- Да перестаньте вы его жалеть! - воскликнул генерал. - Мало его сек-
ли.
- Он уже достаточно пострадал, - сказала она.
- Ах, бросьте! - генерал махнул рукой, схватил яблоко и с хрустом от-
кусил. С аппетитом пережевывая кусок, он продолжал: - Я о нем все прек-
расно знаю. Итак, гражданин Демилле Евгений Викторович официально обра-
щался в соответствующие инстанции с просьбой помочь ему в розысках его
семьи один раз. Один раз! - вскричал генерал. - Было это на второй или
третий день после вашего перелета. Надеюсь, сообщению Игоря Сергеевича
вы поверите? Далее...
Генерал остановился, любуясь произведенным эффектом. Снова надкусил
яблоко, прожевал и продолжал уже спокойнее:
- Далее. В проектном институте, с парторганизацией которого я связал-
ся, считают вашего мужа откровенным балластом. Я ничего не выдумываю.
Надо хоть раз в жизни посмотреть правде в глаза. Когда-то был способным,
но сломался. Бабы, вино, лень. Изнежен и инфантилен... Это еще не все.
Последнее время ведет странный образ жизни, прогуливает, по слухам не
живет с семьей, а проживает где-то за городом. В настояшее время нахо-
дится в отпуске. Секретарь парткома сказал, что у администрации созрело
решение применить к вашему мужу меры общественного воздействия. Жаль,
что он не член партии, они бы его пропесочили! Почему, кстати, он не
член партии? - прокурорски обратился генерал к Ирине.
- Он считает... - Ирина покраснела, ее разбирала злость на генерала
за его неожиданное расследование. - Он считает, что в партию лезет слиш-
ком много проходимцев и карьеристов. Он не хотел быть в их числе.
- Ага, я так и думал! - генерал удовлетворенно рассмеялся. -Интелли-
гентский слюнтяйский бред. Боимся замараться, дерьмо пусть вывозят дру-
гие... Слушайте дальше. Последнее время перед отпуском ваш муж проживал,
по всей вероятности, в поселке Комарово, ибо там найдены его вещи и не-
которые документы...
- Кем найдены? - ужаснулась Ирина.
- Милицией. Об этом тоже сообщил майор Рыскаль. Дело о самоубийстве
некоего Аркадия Кравчука, лица без определенных занятий, недоучившегося
бездельника, самозваного поэта, близкого к диссидентским кругам. Вот ку-
да скатился ваш муж, уважаемая Ирина Михайловна! А на юг к вашей маме он
поехал отнюдь не за вами, а чтобы замести следы. На дачу, где повесился
Кравчук, ваш муж больше не являлся. Его мать и сестра тоже не знают, где
он скрывается.
- Господи... - Ирина не могла прийти в себя.
- Теперь-то вы понимаете, Иринушка Михайловна? - мягко сказал генерал
и положил ладонь ей на запястье. - Вы не нужны ему.
Однако, вопреки всякой логике, усилия генерала возымели как раз об-
ратное действие. Прямолинейный натиск даже в военных операциях не всегда
приводит к успеху, здесь же Григорий Степанович явно просчитался. Ирина
сама могла бы легко дополнить неприглядную картину морального облика Де-
милле, нарисованную генералом, так что ничего нового, исключая сведения
о его местопребывании последние месяцы, генерал ей не сообщил. Но именно
эти факты разбудили воображение Ирины, заставили ее нарисовать мысленную
картину неприкаянности Жени... где-то за городом, в компании с ужасными
людьми... самоубийство! - зная чувствительную натуру мужа, она легко
могла представить, какое впечатление на него все это произведет. Если
раньше она успокаивала себя мыслью, что он тихо-мирно живет у матери,
пережидая дурные времена, а затем почти смирилась с известием, что он
нашел какую-то другую женшину, то теперь стало ясно, что это все не так.
Он мечется. Он ищет их с Егоркой. Никакой женщины нет, это миф. Значит,
ему нужно помочь!
На счастье, отпуск ее подошел к концу. Через несколько дней Ирина
вышла на работу, но все ее попытки перевезти в город Егорку натолкнулись
на сопротивление генерала и Марии Григорьевны. Надо признать, что тут
здравый смысл был на их стороне. Везти ребенка в город, чтобы он томился
один, пока мать на работе, было жестоко. Посему Ирина каждый день возв-
ращалась на дачу, а утром спешила на электричке обратно в город. Ей уда-
валось выкроить лишь полтора-два часа после работы, и она посвятила их
