действительно стал одним из виднейших поэтов Ленинграда, пусть и не
признанным официальной печатью. Но получалось неубедительно. И здесь,
как и в видимой миру литературе, происходила переоценка былых кумиров, и
здесь нарождались новые поколения, для которых Кравчук был уже неинтере-
сен, скучен, отдавал эпигонством. Эти новые молодые люди были, к тому
же, общественно активны: они издавали свои рукописные журналы и альмана-
хи, причем вели себя как настоящие издатели, пускай и не платили гоно-
рар. Дело дошло до того, что во время одного сборища на новой квартире в
Купчине Аркадию на глазах Евгения Викторовича вернули подборку стихов из
такого рукописного альманаха, издававшегося тиражом в 12 экземпляров.
Его главный редактор, румяненький и гладкий молодой человек лет двадцати
семи, нигде не работающий, но только что получивший тем не менее двух-
комнатную квартиру, отдавая Аркадию рукопись, заметил, что он не понима-
ет, почему бы Кравчуку не предложить эти стихи в "Неву" или "Звезду".
"Здесь же ничего нет, Аркадий, понимаете?" - "А что должно быть?" - ок-
рысился Аркадий. Тот только пожал плечами, усмехаясь.
Этот случай резко испортил Кравчуку настроение, на следующий же день
он кинулся к Безичу за утешением и новой ссудой. Демилле к меценату не
пошел: боялся новых разговоров про Мадридское совещание. К тому моменту
он успел уже достаточно побродить по городу, порасспрашивать людей в
компаниях, куда водил его Аркадий (расспрашивал осторожно, не выкладывая
своей истории), но, может быть, именно поэтому и отвечали ему осторожно
-вероятно, опасались нового человека, принимали за стукача. Демилле, од-
нажды догадавшись об этом, расспросы прекратил и лишь ловил в разговорах
намеки на интересующие его обстоятельства. Пока безуспешно.
В тот вечер, не пойдя к Безичу, он отправился в котельную им. Хлебни-
кова, как ее называли работавшие там молодые литераторы. Они с Кравчуком
уже бывали там, и Демилле кстати вспомнил, что на сегодня назначена чит-
ка новой повести одного из кочегаров. Кравчук скривился, сказал: "Он
мистик", на том они и расстались, договорившись наутро встретиться в Ко-
марове. Демилле прихватил бутылку сухого и к десяти часам вечера прибыл
в котельную, помещавшуюся на Васильевском.
Народу на чтение собралось немного - человек семь, среди них две де-
вушки скромного вида, одетые подчеркнуто небрежно. В тесной служебке,
откуда вела в котельную железная дверь, стояли диван, письменный стол и
несколько стульев. Хозяин помещения, он же автор повести, усадив гостей
куда придется, открыл вино и разлил в чашки. Демилле определил, что на-
род собрался не очень знакомый друг с другом - разговаривали мало, де-
вушки перешептывались со своими соседями, на лицах у них было отсутству-
ющее выражение. Обстановка была несколько чопорная, что мало подходило
для котельной, и Демилле попытался неосторожно разрядить ее, приподняв
свою чашку с вином и провозгласив тост за встречу. Его не поддержали,
каждый выпил как бы сам по себе, и Евгений Викторович почувствовал не-
ловкость. "Позвольте мне начать, господа", - сказал со смешком хозяин.
Он явно нервничал и пытался скрыть это усмешкой. Вслед за тем он выложил
на стол рукопись, прошитую на полях тесьмой, по виду -нечитанную.
Девушки откинулись на спинку дивана, держа перед собою чашки с вином.
Хозяин прокашлялся и начал.
Повесть называлась "Silentium", ее название по-латыни было начертано
на титульном листе фломастером. Автор читал хорошо, тщательно выговари-
вая слова и несколько ритмизуя прозу. Демилле прикрыл глаза, постарался
вникнуть в текст, но вскоре, к удивлению своему, обнаружил, что по-преж-
нему слышит лишь слова и их сочетания - вроде бы вполне понятные, но тем
не менее не образующие никакого для него смысла. Демилле не на шутку
встревожился. Прошло несколько минут, прочитаны были первые страницы, и
Евгений Викторович, так и не найдя нити, стал думать лишь о том, что и
какими словами он будет говорить автору по окончании. Рукопись была не
толста, страниц на тридцать, так что к обсуждению следовало бы пригото-
виться уже сейчас, но он, безуспешно стараясь связать имена и фразы,
мелькавшие в сочинении, все более приходил в недоумение и растерянность,
тем более позволительные, что на лицах остальных слушателей читалась
лишь спокойная сосредоточенность.
Что-то там было про Марфу... "Образ Марфы... - мучительно вспоминал
Демилле, но здесь это не годилось. - Экзистенциальность... нет, тоже не
то!". Марфа, черт ее дери, по ночам была белой мышью, так он понял, а
днем -актрисой, боявшейся мышей, причем, пребывая мышью, она ухитрялась
оставаться актрисой и таким образом сама себя боялась. Дело происходило
в семнадцатом веке, в городе Ростове Великом.
К концу повествования Демилле возненавидел и эту Марфу, и белую мышь,
и почему-то девушек на диване, которые продолжали отрешенно глядеть на
стену котельной, вертя в руках чашки с вином. "Лучше бы пошел к Безичу!"
- подумал Демилле, и в этот момент автор дочитал последнюю и неимоверно
длинную фразу, отхлебнул вина и устало прикрыл глаза.
Воцарилось долгое молчание. Потом усатый парень у стены, на которой
висели правила противопожарной безопасности, неопределенно хмыкнул и
спросил:
- Олег, значит, вы серьезно относитесь к Ремизову?
Все оживились, был дан ключ - "Ремизов", но для Демилле положение не
улучшилось, ибо он Ремизова не читал, лишь слышал о таком писателе. Воз-
ник спор, но тоже весьма странный, ибо Демилле показалось, что каждый
старается произнести свои слова так, чтобы, не дай Бог, каким-то боком
не задеть того непроявленного смысла прочитанной повести, который все
более его мучил. Демилле отпил еще вина, набрался храбрости и сказал:
- Простите, я человек новый... Может быть, я не понял. Что вы хотели
сказать этой вещью?
Еше не договорив, он понял, что задал запрещенный вопрос. Девушки пе-
реглянулись с едва заметным сожалением, остальные изобразили скуку. Ав-
тор сразу стал агрессивен, он в упор посмотрел на Демилле и спросил в
свою очередь:
- Вы Бердяева читали?
- Простите, при чем здесь Бердяев? - вскричал усатый молодой человек.
- Нет, я хочу знать ответ, - настаивал автор.
- Я не читал, - пожал плечами Демилле. - Но я про вашу повесть...
- А собственно, почему вы сюда пришли? - вдруг вскипел автор. - Вас
приглашали?
- Да... я... - растерялся Демилле. - Мы были здесь с Аркадием.
- Ах, вы друг Аркадия! Вот как!
- Аркадий - графоман, - произнесла одна из девушек.
- Подождите, при чем здесь это! - защищался Демилле. - Я услышал по-
весть. Я хочу понять! Вы задумываетесь о тех, для кого пишете?
Опять воцарилась тишина. Демилле понял, что этот вопрос еще более не-
уместен. Он перестал существовать для собравшихся, вечер был скомкан,
гости стали раскланиваться, не обращая на Демилле внимания. Они жали хо-
зяину руку, девушки благодарили. "Это надо прочитать у Михаила", - ска-
зала одна. Демилле чувствовал себя в глупейшем положении.
- Прошу прощения. До свидания, - выдавил он из себя и попытался уйти.
Он уже открывал дверь, как вдруг хозяин сорвался с места и догнал его.
- Подождите! Если вы... так настаиваете... Я вам дам почитать свою
другую повесть. Вот! - у него в руках откуда ни возьмись оказалась дру-
гая рукопись - засаленная до невозможности.
- Олег! - предостерегающе воскликнула девушка, приглашавшая к Михаи-
лу.
- Я ничего не боюсь! Пусть знают! - выкрикнул автор почти истерично.
- Читайте, читайте, внимательнее! Только вернуть не позабудьте!
Демилле вышел на улицу с рукописью и в испорченном настроении. Не ус-
пел он пройти нескольких шагов по направлению к Большому проспекту, как
его нагнали двое молодых людей из числа слушавших повесть. Они были зна-
чительно моложе его. Демилле заметил, что они не участвовали в споре о
повести.
- Вы не расстраивайтесь. Нам тоже повесть не понравилась, -миролюбиво
сказал тот, что повыше. соблазнившись более высокой зарплатой в военном
училище.
- Я разве сказал, что мне не понравилось? Я просто не понял, -пожал
плечами Евгений Викторович.
- Там и понимать нечего! - хмыкнул второй.
- Давайте познакомимся. А то как-то неудобно, - сказал высокий. - Ме-
ня зовут Саша.
- Сергей, - представился второй.
- Евгений Викторович, - назвался полностью Демилле, учитывая возраст
молодых людей.
- А вы что пишете, Евгений Викторович? - спросил Саша.
- Я? Ничего. А почему я должен что-либо писать?
- Ну... здесь все что-то пишут. Я - стихи, Сережа - прозу...
- И вы тоже считаете, что незачем принимать в расчет читателя? -язви-
тельно промолвил Демилле. Он все еще не мог отойти, отыгрывался на ни в
чем не виноватых юношах.
- Ну, зачем же так?.. - протянул Сергей, не обидевшись. - Это слишком
упрощенно. Конечно, хочется, чтобы дошло. Только не любой ценой. Есть же
новизна формы...
- Ты это Рыскалю скажи, - усмехнулся Саша.
- Что? - не понял Демилле.
- Нет, это я так...
- Значит, вы считаете, что история про Марфу - новое слово в литера-
туре? - продолжал наступать Демилле.
- История про Марфу - бред. Высосано из пальца.
- Ну, вот и я про то же говорю.
- Бред она не потому, что непонятна! Вы не за то ухватились, -завелся
Сергей. - Сколько раз уже под предлогом непонятности для простого народа
отвергались вещи действительно прекрасные. Нельзя судить по принципу
"понятно - непонятно"!
- А по какому вы предлагаете? - спросил заинтересованно Демилле.
- Много принципов. "Интересно - неинтересно", "убедительно -неубеди-
тельно", "ново - не ново". Марфа - это не ново, не интересно и не убеди-
тельно.
Они вышли на пустой Средний проспект, словно продутый ночным сквозня-
ком, и повернули к Тучкову мосту. Проспект казался эже, чем днем, а дома
выше. Плотной стеной они тянулись по обе стороны, отчего Демилле показа-
лось, что он находится на дне ущелья, прорезанного в каменном монолите
города. Вдруг где-то впереди замаячило белое пятно, потом еще... Точно
рой белых бабочек вылетел на проспект сбоку, с одной из линий.
- Сегодня же "Алые паруса"! - догадался Саша.
- Что? - не понял Демилле.
- Праздник выпускников.
- А-а... - протянул Евгений Викторович, с усилием вспоминая, что и
вправду слышал о таком празднике, даже читал в газетах, но никогда не
соотносил его ни с собою, ни с собственной юностью, ни с любимым некогда
Грином.
Впереди, в группе выпускников, забренчала гитара, и послышались пою-
щие голоса. Пели юноши - то хрипло, то срываясь на фальцет, немелодично,
на взгляд Демилле, и немузыкально. "Как драные коты", - подумал он.
Компания молодежи свернула по Первой линии к Большому, а Демилле со
спутниками вышел к Тучкову мосту.
- Слава Богу, успели! - сказал Саша, взглянув на часы. -Через пять
минут разведут.
- Вы где живете, Евгений Викторович? - спросил Сергей.
- Я? - Демилле вздрогнул. - Нигде. В Комарове.
- Электричек до утра не будет. Пойдемте к нам, мы здесь недалеко, -
предложил Саша, в то время как Сергей посмотрел на товарища чуть ли не
испуганно.
- Инструкцию нарушаешь, - сказал он тихо.
- А! Рыскаль спит без задних ног, - ответил Саша.
- Вы в общежитии? - Демилле пытался понять.
- Да. Практически. Ну, пойдете? Решайте быстрей! - сказал Саша, гля-
дя, как рабочий устанавливает поперек моста заграждение для автомобилей.
- Нет, спасибо. Я лучше погуляю, - ответил Демилле.
- Ну, тогда пока! - молодые люди наскоро пожали Евгению Викторовичу
руку и рысцой устремились через мост.
Демилле свернул на набережную и побрел к Стрелке. Он прошел мимо Пуш-
кинского дома и вышел к Ростральным колоннам. Здесь полно было народу -
белых и розовых платьев, рубах, джинсов, гитар, смеха. Юноши и девушки
толпились на полукруглом спуске к воде, кто-то купался под смех товари-
