приветливо кивнул, и она, растерявшись, ответила:
- Здравствуйте... Господи, темно-то как здесь!
- Ничего, - улыбнулся постовой, - зато не дует!
Ирина вышла из щели и направилась к Большому проспекту Петроградской
стороны с забытым чувством новосела, по-хозяйски оценивая витрины, вгля-
дываясь в прохожих. Вдруг поймала себя на мысли, что ей здесь нравитс
я... странное чувство обновления, почти молодость... и старик этот смеш-
ной и славный... Ирина вкушала свободу.
Подмерзшие за ночь лужицы на тротуарах весело потрескивали хрупкой
корочкой льда. Ирина нарочно наступала на лед каблучком, испытывая забы-
тую беспричинную радость, как в детстве - хруп, хруп, -извилистые белые
трещинки вспыхивали в прозрачном стекле льда.
Она вышла на Большой, огляделась: по тротуарам текли праздные воск-
ресные толпы. Большинство магазинов не работало по случаю воскресенья,
но люди, истосковавшиеся по солнцу, высыпали на улицу просто так, без
дела.
- На Зеленина яички дают, - услышала Ирина разговор двух озабоченных
бабок с хозяйственными сумками.
- Очередь большая?
- Никого нет. Я взяла два десятка к Пасхе. Потом ведь не будет.
- Ох, и верно! Пасха-то на носу! Побегу!
Ирину Пасха мало интересовала, тем не менее она двинулась вслед за
старушкой, рассудив, что та приведет ее к гастроному.
Она шла не спеша, чтобы не обгонять семенящую перед нею бабку, а сама
разглядывала прохожих, жадно всматриваясь в лица, как вдруг поймала себя
на мысли: ищет мужа! У Ирины даже дыхание перехватило - этого только не-
доставало! Но тут же осознала трезво: лишь только она вышла на улицу,
как где-то глубоко затеплилась надежда - вдруг встретит Женю? вдруг он
где-то рядом бродит, голодный?..
И лишь она подумала это, как ее внимание привлекла фигура мужчины в
коричневом плаще. Человек стоял у аптечной витрины -лица не было видно,
- он вглядывался внутрь аптеки, как бы пытаясь разглядеть, есть там кто
или нет. "Он!" - подумала Ирина, и тело ее совершило одновременно два
независимых движения: верхняя часть отшатнулась и будто остановилась, в
то время как ноги устремились по направлению к мужчине.
Он обернулся, посмотрел тусклым взглядом и медленно пошел по проспек-
ту, засунув руки в карманы плаща. Нет, не муж! И непохож вовсе.
День сразу померк, прохожие уже не казались ей нарядными и празднич-
ными, да и солнце затянулось чем-то дымчатым, грязноватым. Настроение у
Ирины упало, она представила мужа где-то в городе, далеко... Ничего, так
ему и надо! Она попыталась настроить себя воинственно, вспомнила его
последние похождения - одна Жанна чего стоит! (Жанна была чертежницей в
проектном институте, где работал Демилле.)
Но даже воспоминание о Жанне не смогло истребить в душе Ирины жалости
и тревоги. Тогда она подумала, что Демилле, наверное, сейчас у Жанны -
конечно! куда ж ему деваться! нежится, как миленький, в постели! ему
что! - и эта мысль выдула из головы сострадание. Ирина подтянулась, сно-
ва отыскала глазами маячившую впереди старушку и устремилась за нею.
В магазине Ирина купила яиц, колбасы, сыра, молока и с нагруженной
сумкой пошла домой другим путем - по проспекту Щорса. Путь этот оказался
короче. Через пять минут она уже была на улице, перпендикулярной к Безы-
мянной, то есть, собственно, на той улице, где стоял ныне дом, ибо Безы-
мянной более не существовало.
Как я уже говорил, прилетевший дом заткнул ее, выйдя своими торцами
на две тихие улочки, прежде пересекавшие и ограничивавшие Безымянную.
Ирина вышла из дому на первую из них - она называлась Подобедова, - а
вернулась по второй, Залипаловой. Залипалова была пошире. Наш дом встал
аккуратно, торец его был вровень с фасадами старых домов, так что не
слишком бросался в глаза, несмотря на современную стандартную архитекту-
ру. Смущало лишь то, что не существовало единой линии тротуара, ибо дом
наш опустился на проезжую часть. Закругления поребриков, ранее ограничи-
вавшие въезд на Безымянную, теперь нелепо втыкались в основание коопера-
тивного дома в двух шагах от образовавшихся слева и справа проходных ше-
лей.
У входа в щель со стороны Залипаловой улицы дежурил другой постовой.
Когда Ирина проходила мимо, он тихо осведомился:
- Вы здесь живете, гражданка? Или просто пройти?
- Живу, - кивнула Ирина.
Она успела заметить, когда подходила, что милиционер регулировал по-
ток прохожих: одних направлял в правую щель, других - в левую. Ирина по-
няла, что в правую щель допускались жильцы дома, а в левую, со стороны
которой подъездов не было, проходили случайные прохожие, которым необхо-
димо было попасть с Залипаловой на Подобедову.
И вот что примечательно: ни удивленных возгласов, ни беспокойства, ни
страха, ни обмороков у случайных прохожих не замечалось. Реагировали они
на неожиданно возникшее препятствие довольно спокойно. Раз поставили
здесь дом -значит, надо. Не нашего ума дело.
Ирина поднялась в лифте на девятый этаж, причем ее попутчицей оказа-
лась косящая одним глазом кооператорша, про которую Ирина знала, что она
с пятого этажа. Было ей за пятьдесят, и она тоже, как и Ирина, держала в
руках полиэтиленовый пакетик с яйцами.
- Вы на собрание пойдете? - спросила она.
- Да, - кивнула Ирина.
- Сегодня многое решится, - с какой-то надеждой проговорила женщина,
но что именно решится - сказать не успела, ибо лифт достиг пятого этажа.
Она вышла, сердечно кивнув Ирине, как старой приятельнице.
Когда Ирина Михайловна подошла к двери своей квартиры, сердце вдруг
снова забилось; представилось ей, что Евгений Викторович уже дома, в
тапках, играет с Егорушкой... вспомнился он ей почему-то молодым, трид-
цатилетним, худым и веселым, и обида на обманувшую их обоих жизнь вдруг
вспыхнула в душе неимоверной болью - причем именно так и подумалось:
жизнь обманула, судьба. Будто ни Евгений, ни она, ни та же пресловутая
Жанна - пропади она пропадом! - виноваты ни в чем не были, а играли роль
страдательную.
Она секунду постояла перед дверным глазком, вслушиваясь. И правда, из
квартиры доносились голоса. Ирина вошла и заглянула в комнату сына.
Егорка сидел на стуле рядом с открытым окном, держа на коленях какую-то
плоскую коробочку с откинутой крышкой. Напротив него, у своего окна, си-
дел Григорий Степанович, держа перед собой такую же коробочку. Вид у
обоих был увлеченный.
- Дэ-восемь! - крикнул Егорка.
- Ранен! - отвечал генерал.
- Дэ-девять!
- Убит!
- Крейсер трехтрубный, - констатировал Егор, и тут Ирина Михайловна
поняла, что они со стариком играют в "морской бой", причем комплект игры
был отнюдь не самодельный, а фабричного изготовления, с кораблями на
магнитиках. Такой игры у Егора она не помнила, но предположить, что
"морской бой" принадлежит старому генералу... Довольно нелепо.
- А, Ирина Михайловна! - приветствовал ее Николаи. -А мы тут развле-
каемся. Ваш сын меня бьет. У меня осталась подводная лодка и эсминец...
- Ка-три! - выкрикнул Егорка.
- Убил! - сокрушенно воскликнул генерал.
Егорка сиял.
- Где же ты взял такую игру, Егор? - спросила Ирина.
- Григорий Степанович дал, - ответил сын.
- У меня замечательная игротека, - кивнул старик.
Ирина присела рядом с сыном. Егорка в два счета закончил уничтожение
"кораблей" Григория Степановича, после чего неугомонный генерал кинул
ему пару соломинок, и они совместно приступили к изготовлению мыльных
пузырей. Егорка, пользуясь указаниями генерала, принес блюдечко с водою,
мыло (то же проделывал в своей комнате генерал), развел его в воде, и
через минуту они с генералом уже выдували друг другу навстречу радужные
пузыри, которые тихо скользили вниз, в темную пропасть щели.
Ирина не могла скрыть улыбку, ушла в другую комнату, там растерянно
усмехнулась: вот тебе и еще один член семьи... свято место пусто не бы-
вает. А из детской доносились восторженные возгласы: "Ну и шар! Прямо
монгольфьер! Егор, ты опять меня объегориваешь!". Егорка смеялся, как
колокольчик.
Ирина принялась готовить обед, а когда пришло время, автоматически
позвала:
- Мальчики, идите обедать!
И вспыхнула, прижав ладони к щекам. Ничего себе! Она бросилась в
детскую. Николаи и Егорка занимались тем, что выстукивали азбукой Морзе
сообщения друг другу, пользуясь детским телеграфным аппаратом, принадле-
жавшим Егорке. Между окнами квартир тянулся электрический провод.
- Егорка, иди обедать, - сказала Ирина. - Вы извините, Григорий Сте-
панович...
- За что? - поднял брови генерал.
- Вырвалось у меня... - смутилась Ирина.
- "Мальчики"? Ну, что ж. Меня это устраивает. Вполне. К сожалению, на
обед прийти не смогу. То есть прилететь не смогу. Пока еще не умею ле-
тать. Но не исключено, что научусь, Ирина Михайловна, - улыбнулся Нико-
лаи.
Ирина с Егоркой пообедали. За обедом сын был в возбуждении, вызванном
играми с генералом, мать же рассеянно подносила ложку ко рту, чувствуя
странную заторможенность; думать ни о чем не хотелось, она лишь ощущала,
что, находясь в кухоньке за обеденным столом, присутствует одновременно
в комнате Григория Степановича, помнит о нем, а также бродит где-то да-
леко, почему-то на улице Кооперации, вблизи своего дома, там, где Егор-
кин детский садик, откуда вчера она забрала вещи сына, оставив заявление
сторожу. Ее самой, Ирины Михайловны Нестеровой, вроде бы уже не сущест-
вовало, она никак не могла собрать себя в привычное ей состояние единого
целого и с горечью подумала, что это, вероятно, надолго. И если мысли о
муже не казались ей удивительными, то неожиданное присутствие в душе чу-
даковатого старого генерала озадачивало. Но Ирина чувствовала - он
здесь, через комнату, за узким провалом щели. И это не было ей неприят-
но.
- Папа скоро приедет? - Егорка поинтересовался деловито, без особой
озабоченности, точно появление отца было делом решенным, весь вопрос во
времени.
- Не знаю. Наверное, нет, - ответила Ирина.
- Я еще с дядей Гришей поиграю. Можно?
- С дедушкой Гришей, - поправила мать.
- С дедушкой? - удивился Егор. - Он разве наш дедушка? Дедушка в Се-
вастополе живет.
Ирина почему-то смутилась. Не дедушка, а дядя. Большая разница. Она
со страхом поняла, что и сама с момента знакомства восприняла генерала
иначе, чем требовали обстоятельства. "Господи! Ему же шестьдесят пять
лет! Он же на тридцать лет меня старше!" - подумала она.
- Егор, я тебя прошу звать его Григорий Степанович. Только так, -тре-
бовательно сказала она.
Ирина вымыла посуду, слыша, как Егор в своей комнате о чем-то ожив-
ленно беседует с Григорием Степановичем. Потом до нее донесся бархатис-
тый голос:
- Ирина Михайловна? Вы готовы? Без четверти три!
Ирина быстро привела себя в порядок, через несколько минут они с
Егоркой спустились вниз и прошли по щели к выходу на Подобедову улицу,
где их уже ждал Николаи. Он был в сером макинтоше и велюровой шляпе.
- Знаете, я думаю, что Егору на вашем собрании делать решительно не-
чего, - мягко сказал генерал. - Мы отведем его ко мне...
- Нет-нет, - быстро воспротивилась Ирина.
- Хорошо. Тогда здесь рядом есть прекрасная детская площадка. Пускай
поиграет там. Ты согласен, Егор? - обратился он к мальчику.
Егор пожал плечами.
- А вы скоро? - спросил он.
- Скоро, - сказал генерал.
- Ну, ладно...
- Вот и молодец. Вечером мы тебя поощрим боевыми стрельбами.
- Это как? - у Егорки загорелись глаза.
- Увидишь.
Николаи взял Егорку за руку и повел на детскую площадку. Ирина не
противилась. Все происходило как-то помимо нее. Привычка решать самой
свои дела, выработанная годами жизни с Евгением Викторовичем, вдруг про-
пала куда-то, будто растворилась в обволакивающем голосе старого генера-
ла. Лишь ум вяло сопротивлялся: "Почему он решает? Почему "мы"? На каком
