Значит, пойдем на юго-восток прямо через лес. Я буду прикрывать.
Через две минуты вся компания тронулась в путь. Конан шагал потише,
держась на расстоянии голоса от остальных. Ну и шум же они подняли в лесу!
Любой пикт или киммериец мог пройти здесь так, что никто бы и не услышал.
Переходя небольшую поляну, Конан почувствовал, что за ним следят. Он
остановился в кустах, слыша удаляющиеся голоса колонистов. Потом кто-то
стал звать его с той стороны, откуда они вышли:
- Конан! Конан! Подожди, Конан!
- Бальт! - воскликнул удивленный киммериец и сказал негромко: - Я
здесь!
- Подожди меня, Конан! - голос звучал громче.
Конан нахмурился и вышел на поляну.
- Какого черта ты здесь делаешь? Клянусь Кромом!
Он осекся и дрожь пробежала по его спине. На той стороне поляны его
ждал вовсе не Бальт. Странное свечение струилось между деревьев. Свечение
двинулось к нему - мерцающий зеленый огонь, уверенно двигающийся к цели.
Свечение остановилось в двух шагах от Конана. Он старался распознать
затуманенные светом очертания. Зеленый огонь имел материальную основу, он
лишь окутывал какое-то враждебное живое существо, но какое? Тут, к
удивлению воина, из светящегося столба зазвучал голос:
- Что же ты стоишь, как баран на бойне, Конан?
Голос был человеческий, но как-то странно вибрировал.
- Баран? - в гневе вскричал Конан. - Неужели ты думаешь, что я
испугался поганого болотного демона? Меня позвал друг!
- Я кричал его голосом, - ответил демон. - Те, за которыми ты идешь,
принадлежат моему брату - я не могу оставить его нож без их крови. Но ты
мой. О глупец, ты пришел сюда с далеких серых холмов Киммерии, чтобы
сгинуть в дебрях Конайохары!
- У тебя уже была возможность добраться до меня! - рявкнул Конан. -
Почему же ты меня тогда не прикончил?
- Потому что брат мой тогда еще не покрасил черной краской череп и не
бросил меня в огонь, что вечно горит на черном жертвеннике Гуллаха, еще не
шепнул твоего имени духам тьмы, что навещают горы Мрачного Края. Но
пролетел над Мертвыми Горами нетопырь и нарисовал твой образ на шкуре
белого тигра, которая висит перед большим домом, где спят Четверо Братьев
Ночи. Огромные змеи вьются у их ног, а звезды, словно светлячки,
запутались в их волосах.
- Отчего же боги тьмы обрекли меня на смерть?
Что-то - рука ли, нога ли, коготь ли - метнулось из пламени и быстро
начертило на земле знак. Знак вспыхнул и погас, но Конан узнал его.
- Ты осмелился нарисовать символ, который принадлежит только жрецам
Иргала Зага. Гром прокатился над Мертвыми Горами и святилище Гуллаха
рухнуло от вихря из Залива Духов. Этот вихрь, посланец Четырех Братьев
Ночи, примчался и шепнул мне на ухо твое имя. Людям твоим конец. Сам ты
уже мертв. Твоя голова повиснет на стене в святилище моего брата. Твое
тело пожрут чернокрылые и остроклювые Дети Ихиля.
- Да что это, сто чертей, у тебя за брат? - спросил Конан. Меч уже
был в его руке, теперь он потихоньку доставал топор.
- Зогар Заг, дитя Иргала Зага, который все еще навещает свою древнюю
рощу. Женщина из Гвавели проспала ночь в этой роще и понесла Зогара Зага.
Я тоже родился от Иргала Зага и огненного существа из дальних земель.
Зогар вызвал меня из Страны Туманов. С помощью заклинаний магии и
собственной крови он облек меня в плоть этого мира. Мы с ним единое целое,
соединенное невидимыми узами. Его мысли - мои мысли. Меня ранит удар,
нанесенный ему, он истекает кровью, когда ранят меня. Но я уже и так много
сказал. Теперь пусть душа твоя беседует с духами Мрачного Края. Они тебе и
поведают о древних богах, которые не сгинули, а только дремлют в бездне и
временами пробуждаются.
- Хотел бы я посмотреть, как ты выглядишь, - проворчал Конан и
приготовил топор. - Ты оставляешь птичий след, горишь огнем и говоришь
человеческим голосом...
- Ты увидишь, - донеслось из пламени. - Ты все узнаешь и унесешь это
знание с собой в Мрачный Край.
Пламя вспыхнуло и опало, начало гаснуть. Стал вырисовываться туманный
облик. Сначала Конан подумал, что это сам Зогар и есть, закутанный в
зеленый огонь, но только он был куда выше ростом - выше самого Конана, и в
лице было что-то дьявольское, хотя и были у него такие же раскосые глаза и
острые уши, как у колдуна. Вот только глаза были красные, как угли.
Торс существа, длинный и тонкий, был покрыт змеиной чешуей. Руки были
человеческими, зато ноги кончались трехпалыми лапами, как у гигантской
птицы. По всему телу пробегали дрожащие синие огоньки.
И вдруг эта тварь повисла прямо над ним, хоть и не сделала никакого
движения. Длинная рука, вооруженная серповидными когтями, взметнулась и
устремилась к его шее. Конан дико закричал, отгоняя наваждение и отскочил
в сторону, одновременно метнув топор. Демон уклонился от удара с
невероятным проворством и снова окутался огнем.
Когда демон убивал других, его союзником был страх. Но Конан не
боялся. Он знал, что каждое существо, облеченное в земную плоть, может
быть поражено оружием - как бы страшно это существо не выглядело.
Удар когтистой лапы сорвал с него шлем. Чуть ниже - и голова слетела
бы с плеч. Жестокая радость охватила варвара, когда его меч вонзился в
подбрюшье чудовища. Конан увернулся от следующего удара и освободил меч.
Когти пропахали его грудь, разрывая звенья кольчуги, словно нитки. Но
следующая атака киммерийца была подобна прыжку голодного волка. Он
оказался между лап чудовища и еще раз с силой вонзил меч ему в брюхо. Он
слышал, как длинные лапы разрывают кольчугу на спине, добираясь до тела,
чувствовал, как холодный огонь окутывает его самого... Внезапно Конан
вырвался из ослабевших лап и его меч совершил смертоносный взмах.
Демон зашатался и упал на бок. Голова его держалась на тонкой полоске
шкуры. Искры, бегавшие по его телу, из голубых стали красными и покрыли
все тело демона. Конан услышал запах горящего мяса, стряхнул с глаз кровь
и пот, повернулся и побежал по лесу. По израненным рукам и ногам текла
кровь. Потом он увидел где-то на севере зарево - возможно, горел дом. За
спиной начался знакомый вой. Он побежал быстрее.
8. КОНЕЦ КОНАЙОХАРЫ
Стычки на берегах Громовой Реки; жестокое сражение под стенами
Велитриума; немало потрудились топор и факел и не одна хижина превратилась
в пепел, прежде чем отступила размалеванная орда.
Затишье после этой бури было особенным: люди, собираясь, говорили
вполголоса, а воины в окровавленных бинтах пили свое пиво по тавернам и
вовсе молчком.
В одной из таких таверн сидел Конан-киммериец и прихлебывал из
огромной кружки. К нему подошел худощавый следопыт с перевязанной головой
и рукой в лубке. Он один остался в живых из гарнизона форта Тускелан.
- Ты ходил с солдатами на развалины форта?
Конан кивнул.
- А я не мог, - сказал следопыт. - Драки не было?
- Пикты отступили за Черную Реку. Что-то их напугало, но только
дьявол, их папаша, знает, что это было.
- Говорят, там и хоронить нечего было?
Конан кивнул.
- Один пепел. Пикты свалили все трупы в кучу и сожгли, прежде чем
уйти. И своих, и людей Валанна.
- Валанн погиб одним из последних в рукопашной, когда они перелезли
через частокол. Они хотели взять его живым, но он не дался - вынудил,
чтобы его убили. Нас десятерых взяли в плен - мы слишком ослабели от ран.
Девятерых зарезали сразу. Но тут сдох Зогар Заг. Мне удалось улучить
минуту и бежать.
- Зогар Заг умер?! - воскликнул Конан.
- Умер. Я сам видел, как он подыхал. Вот почему у стен Велитриума
пикты уже не сражались с прежней яростью. Странно все это было. В бою он
не пострадал. Танцевал среди убитых, размахивал топором, которым прорубил
голову последнему из моих товарищей. Потом завыл и бросился на меня, но
вдруг зашатался, выронил топор, скрючился и завопил так, как ни одна
зверюга не кричит перед смертью. Он упал между мной и костром, на котором
они собирались меня поджарить, из пасти у него пошла пена, он вытянулся и
пикты завопили, что он сдох. Пока они причитали, я освободился от веревок
и убежал в лес.
Я хорошо рассмотрел его при свете костра. Никакое оружие его не
коснулось, а ведь были у него раны в паху, в брюхе, шея чуть не
перерублена... Ты что-нибудь понимаешь?
Конан не отозвался, но следопыт, зная, что варвары в этих делах
разбираются, продолжал:
- Он колдовством жил и колдовства же сдох. Вот этой-то странной
смерти и напугались пикты. Ни один из тех, кто это видел, не пошел под
стены Велитриума, все ушли за Черную Реку. На Громовой сражались те, кто
ушел раньше. А их было слишком мало, чтобы взять город.
Я ушел по дороге за их главными силами и точно знаю, что больше из
форта никто не тронулся. Тогда я пробрался между пиктами в город. Ты к
тому времени уже привел своих колонистов, но их жены и дети вошли в ворота
прямо перед носом у этих разрисованных дьяволов. Если бы молодой Бальт и
старый Рубака не задержали их на какое-то время, конец был бы всем женам и
детям в Конайохаре... Я проходил мимо того места, где Бальт и пес приняли
бой. Они лежали посреди кучи мертвых пиктов - я насчитал семерых со
следами топора или клыков, а на дороге валялись и другие, утыканные
стрелами. О боги, что это за схватка была!
- Он был настоящим мужчиной, - сказал Конан. - Я пью за его тень и за
тень пса, не знавшего страха.
Он сделал несколько глотков. Особым загадочным движением вылил
остатки на пол и разбил кружку.
- Десять пиктов заплатят за его жизнь своей и еще семь - за жизнь
пса, что был храбрей многих воинов.
И следопыт, поглядев в суровые, горящие голубым огнем глаза, понял,
что варвар выполнит свой обет.
- Форт не будут отстраивать?
- Нет. Конайохара потеряна для Аквилонии. Границу передвинули. Теперь
она проходит по Громовой Реке.
Следопыт вздохнул и поглядел на свою ладонь, грубую, как дерево, от
топорища и рукояти меча. Конан потянулся за жбаном вина. Следопыт глядел
на него и сравнивал со всеми остальными - и теми, что сидели рядом, и
теми, что пали над рекой, и с дикарями, что жили за этой рекой. Конан не
видел этого изучающего взгляда.
- Варварство - это естественное состояние человечества, - сказал
наконец следопыт, печально глядя на киммерийца. - А вот цивилизация
неестественна. Она возникла случайно. И в конце концов победит варварство.
СОДЕРЖАНИЕ
Пролог. Гиборийская эра
Дочь ледяного гиганта
"Раз в столетье рождается ведьма"
Алые когти (Гвозди с красными шляпками)
По ту сторону черной реки
Майкл МЭНСОН
КОНАН И ДАР МИТРЫ
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Решив написать книгу о приключениях Конана-варвара, я оказался в
довольно затруднительной ситуации. Этот авантюрист и разбойник мне
чрезвычайно симпатичен. Однако я не хотел браться за три или четыре вещи,
описывающие проходные и практически не связанные друг с другом эпизоды из
жизни могучего киммерийца; мне казалось более интересным создать большой и
цельный роман, представляющий Конана читателю на протяжении десяти или
пятнадцати лет. Это позволило бы не только живописать его битвы и победы,
но и уделить внимание развитию характера нашего героя и взглядам, которые,
разумеется, не могли оставаться одинаковыми в пятнадцать, двадцать пять и
сорок лет (даже у такого варвара, как Конан-киммериец).
