толстый болван никогда мне не нравился, но нельзя же допустить, чтобы
пикты вытворяли над головами белых людей все, что им вздумается.
Вообще-то пикты тоже относились к белой расе, хоть и были смуглыми,
но жители пограничья не считали их за белых.
Бальт взялся за задние ручки носилок, Конан без всякого уважения
положил на них несчастного торговца и они тронулись быстрым шагом. Даже с
таким грузом Конан продолжал двигаться бесшумно. Он захлестнул оба своих
конца носилок ремнем купца и держал их одной рукой, чтобы оставить правую
свободной для меча. Тени сгущались. Чаща погружалась в сумерки, в
серо-голубой таинственный полумрак, в котором скрывалось непредсказуемое.
Они одолели уже больше мили и крепкие мышцы Бальта стали уже
побаливать, когда из перелеска, который окрасился алым цветом заходящего
солнца, раздался пронзительный вопль.
Конан резко остановился, и Бальт чуть не уронил носилки.
- Женщина! - крикнул он. - Великий Митра, там женщина зовет на
помощь!
- Жена колониста заблудилась, - проворчал Конан, опуская носилки. -
Корову, поди, искала... Оставайся тут!
И, как волк за зайцем, нырнул в зелень. У Бальта волосы стали дыбом.
- Оставаться с покойником и с этим дьяволом? - взвыл он. - Я иду с
тобой!
Конан обернулся и не возразил, хотя и не стал поджидать менее
проворного спутника. Дыхание Бальта стало тяжелым, киммериец впереди то
пропадал, то вновь возникал из сумерек, пока не остановился на поляне, где
начал уже подниматься туман.
- Почему стоим? - поинтересовался Бальт, вытер вспотевший лоб и
достал свой короткий меч.
- Кричали здесь или где-то поблизости, - ответил Конан. - Я в таких
случаях не ошибаюсь, даже в чаще. Но где же...
Снова послышался крик - у них за спиной, у тропы. Крик был тонкий и
жалобный, вопль женщины, охваченной безумным страхом, - и вдруг он
внезапно, разом перешел в издевательский хохот.
- Что это, во имя Митры... - лицо Бальта белело в сумерках.
Конан ахнул, выругался и помчался назад, ошарашенный аквилонец - за
ним. И на этот раз налетел-таки на внезапно остановившегося киммерийца -
словно в каменную статую врезался. А Конан словно и не заметил этого...
Выглянув из-за богатырского плеча, юноша почувствовал леденящий ужас.
Что-то двигалось в кустах вдоль тропы. Не шло, не летело, а вроде бы
ползло. Но это была не змея. Очертания существа были размыты, оно было
ростом повыше человека, но казалось менее массивным. К тому же оно
испускало странное свечение - словно болотный огонек, словно ожившее
пламя.
Конан выкрикнул проклятие и с дикой силой швырнул вслед существу свой
топор. Но тварь не спеша двигалась дальше, не меняя направления. Они еще
некоторое время видели туманный силуэт, потом он бесшумно сгинул в дебрях.
С рычанием Конан продрался сквозь заросли и вышел на тропу. Бальт не
успевал запоминать все новые и новые цветистые проклятия, в которых
богатырь отводил душу. Конан замер над носилками с телом Тиберия. Труп был
обезглавлен.
- Он надул нас своим поганым мяуканьем! - стервенел Конан и в гневе
рассекал воздух над головой своим огромным мечом. - Я должен был это
предвидеть! Должен был ждать какой-нибудь пакости! Значит, алтарь Зогара
украсят все пять голов.
- Что же это за тварь - причитает как женщина, хохочет как демон,
ползет и светится? - спросил Бальт, вытирая вспотевшее лицо.
- Болотный демон, - угрюмо сказал Конан. - Берись за носилки. Так или
иначе, унесем труп. Тем более ноша стала легче.
И с этой мрачной шуткой взялся за кожаную петлю.
2. КОЛДУН ИЗ ГВАВЕЛИ
Форт Тускелан поднимался на западном берегу Черной Реки, и ее волны
плескались у основания частокола. Частокол был из толстых бревен, как и
все остальные постройки, в том числе и башня (так с гордостью именовалось
это строение), в которой жил губернатор.
За рекой раскинулись бесконечные леса, вдоль берега они были густыми,
как джунгли. День и ночь патрули на стенах форта внимательно всматривались
в эту зеленую стену. Изредка оттуда выходила какая-нибудь опасная тварь, и
стражники знали, что за ними тоже следят не менее внимательно голодным,
диким и безжалостным взором. Постороннему глазу дебри за рекой могли
показаться безлюдными и мертвыми, но они кишели жизнью - не только птицы,
звери и пресмыкающиеся обитали там, но и люди, которые были страшнее
любого хищника.
Здесь, в укреплении, кончался цивилизованный мир. Форт Тускелан был
самым последним поселением на северо-западе. Дальше гиборийские народы не
продвинулись. Мир за рекой был таким же, как тысячелетия назад. В тенистых
лесах стояли хижины, крытые хворостом и украшенные оскаленными
человеческими черепами, глинобитные селения, где горели костры и где
точили наконечники копий худощавые неразговорчивые люди с курчавыми
черными волосами и змеиными глазами. Когда-то хижины смуглого народа
стояли на этом месте, где нынче раскинулись цветущие поля и деревянные
дома русоволосых поселенцев, до самого Велитриума, беспокойного
пограничного города на берегу Громовой Реки и дальше - до боссонского
пограничья. Сюда пришли торговцы и жрецы Митры - эти по обычаю ходили
босиком и без оружия, отчего и погибали часто страшной смертью, за ними
двигались солдаты и лесорубы, их жены и дети на повозках, запряженных
волами. Огнем и мечом аборигены были отброшены и за Громовую Реку, и за
Черную. Но смуглолицый народ никогда не забывал, что этот край, называемый
Конайохара, принадлежал ему.
Стражник у ворот потребовал назвать пароль. Сквозь зарешеченное
окошко пробивался свет факела, отражаясь на стальном шлеме и в
настороженных глазах.
- Открывай ворота! - рявкнул Конан. - Это же я!
Он терпеть не мог армейской дисциплины.
Ворота отворились во двор и Конан с товарищем прошли в форт. Бальт
заметил, что с двух сторон возвышались башенки с бойницами.
Стражник удивленно вскрикнул, увидев груз, доставленный пришельцами.
Остальные тоже собрались посмотреть, но Конан сердито сказал:
- Вы что, безголовых покойников не видали?
- Это Тиберий, - прошептал один из солдат. - Я узнаю его по одежде.
Стало быть, Валерий должен мне пять монет. Я же говорил ему, что Тиберий
пошел на зов смерти - я сам видел, как он со стеклянными глазами проезжал
верхом на муле через ворота. Тогда я и поспорил, что не сносить ему
головы.
Конан жестом приказал Бальту опустить носилки, и оба направились в
дом губернатора. Аквилонец с любопытством озирался, рассматривая конюшни,
солдатские казармы, лавчонки, надежный блокгауз и прочие строения.
Навстречу им через площадь спешил народ - поглядеть на страшную ношу.
Здесь были и аквилонские копейщики, и следопыты, и коренастые боссонские
лучники.
Бальт не слишком удивился, что губернатор принял их лично.
Аристократия с ее сословными предрассудками осталась к востоку от границы.
Валанн был человек еще молодой, хорошо сложенный, с благородным, но
несколько угрюмым лицом.
- Мне сказали, что ты вышел из форта перед рассветом, - обратился он
к Конану. - Я уже начал опасаться, что пикты все-таки добрались до тебя.
- По всей реке будет известно, когда они начнут за мной охотиться, -
сказал Конан. - Потому что завывания пиктийских женщин по своим покойникам
услышат даже в Велитриуме. Я сам ходил в разведку. Не спалось - за рекой
всю ночь били барабаны.
- Да они каждую ночь колотят, - сказал губернатор и внимательно
поглядел на Конана. Он знал, что не стоит пренебрегать чутьем дикаря.
- Той ночью было по-другому, - сказал Конан. - И это с той поры, как
Зогар Заг вернулся за реку.
- Да, надо было либо одарить его и отпустить, либо повесить, -
вздохнул губернатор. - Ты ведь так и советовал, но...
- Да, трудно вам, гиборийцам, понимать здешние обычаи, - сказал
Конан. - Ну да теперь ничего не поделаешь, и не будет покоя на границе до
тех пор, пока Зогар Заг жив и вспоминает здешнюю тюрьму. Я следил за их
воином - он переплыл реку, чтобы сделать пару зарубок на своем луке. Я
размозжил ему голову и встретил этого молодца. Его зовут Бальт и он прибыл
из Турана помочь нам охранять границу.
Губернатор благосклонно посмотрел на открытое лицо Бальта и его
крепкую фигуру.
- Рад приветствовать тебя, молодой человек. Хотелось бы, чтобы
побольше приходило сюда твоих сородичей. Нам нужны люди, привычные к
лесному житью. А то многие из наших солдат и колонистов родом из восточных
провинций. Они не только что леса не знают, но и землю вспахать не умеют.
- Да, в Велитриуме полно таких, - согласился Конан. - Но послушай,
Валанн, мы нашли на дороге мертвого Тиберия... - и вкратце пересказал всю
мрачную историю.
Валанн побледнел.
- Я не знал, что он покинул форт. Он что, с ума спятил?
- Именно, - кивнул Конан. - спятил, как и четверо других. Каждый из
них, когда приходил его час, терял рассудок и направлялся в лес навстречу
собственной смерти, словно кролик, что лезет в пасть к удаву. Что-то
потянуло его в чащу. Против чар Зогар Зага бессильна аквилонская
цивилизация.
- Солдаты об этом знают?
- Мы оставили тело у восточных ворот.
- Лучше бы вы спрятали его в лесу. Солдаты и без того волнуются.
- Все равно бы узнали - не так, так этак. Ну, оставил бы я труп в
лесу, а он бы снова вернулся в форт. Как покойник Сократ - они привязали
его тело к воротам, чтобы люди поутру нашли его.
Валанн вздрогнул. Отвернувшись, он подошел к парапету башни и молча
глядел на черную воду реки, в которой отражались звезды. За рекой черной
стеной стояли джунгли. Отдаленный рев пантеры нарушил тишину. Ночь
наступала, заглушая голоса солдат внизу и задувая огни. Ветер шумел в
черных ветвях, волновал речную гладь, доносил из-за реки низкий
пульсирующий звук.
- А в сущности, - сказал Валанн, словно бы рассуждая вслух, - что мы
знаем... Что кто-нибудь знает о том, что творится в дебрях? Слышали только
неясные байки об огромных болотах и реках, и что леса покрывают
необозримые равнины и горы и обрываются только на побережье Западного
Океана. Но такие тайны скрывает эта земля между Черной Рекой и океаном, мы
не осмеливаемся даже предположить. Ни один белый человек не вернулся из
этой чащобы и не рассказал нам, что там творится. И вся наша наука и
образованность - она только до западного берега этой древней реки. Кто
знает, что за звери, земные и неземные, могут находиться за пределами того
маленького светлого кружка, который мы называем знанием...
Кто знает, каким богам поклоняются во мраке этого языческого леса,
что за демоны выползают из черной болотной грязи? Кто может с уверенностью
сказать, что все обитатели этих темных краев принадлежат к этому свету?
Зогар Заг... Мудрецы из восточных краев сочли бы его примитивное
колдовство фокусами базарного факира, а он свел с ума и убил пятерых,
причем совершенно необъяснимым образом. Я начинаю сомневаться - с
человеком ли мы имеем дело?
- Если бы я подобрался к нему на бросок топора, все стало бы яснее
ясного, - проворчал Конан. Не спросясь, он налил вина себе, а другой
стакан подвинул Бальту. Тот взял стакан, но с сомнением поглядел на
хозяина.
Губернатор повернулся к Конану.
- Солдаты, которые не верят в духов и демонов, - сказал он, - уже в
панике от страха. А ты, который верит в духов, призраков, гоблинов и
прочую нежить, вовсе ее не боишься.
- Нет на свете ничего такого, что не разбудила бы холодная сталь, -
