ответный удар. Конан увернулся с легкостью, которой позавидовала бы
голодная пантера, хватающая добычу, и это движение приблизило его к
Красному Тюрбану. Тот сразу нанес удар, нож блеснул, его острие коснулось
бока молодого варвара, но не смогло проникнуть сквозь почерневшую сталь
кольчуги. Красный Тюрбан отскочил, едва увернувшись от лезвия Конана,
которое все же прорезало его шелковое одеяние, задев кожу. Споткнувшись о
сиденье, он упал, ударившись о пол, но прежде, чем Конан смог
воспользоваться своим преимуществом, Джиллад стал теснить его, осыпая
дождем сабельных ударов.
Парируя эти удары, киммериец заметил, что человек, которого называли
Зал, пробирается к нему, держа в руке тяжелый топор, а Красный Тюрбан с
трудом поднимается на ноги.
Конан не стал ждать, пока враги сомкнут вокруг него кольцо. Его
секира описала широкий сверкающий круг, и Джиллад быстро отскочил. Потом,
как только Зал поднял топор, Конан пригнулся, и прыгнул вперед, выставив
нож. Удар и Зал оказался на полу, извиваясь в луже крови, посреди
собственных внутренностей, вывалившихся из распоротого живота. Конан
бросился на тех, кто еще держал пленника. Они отпустили его, с громкими
воплями вынимая из ножен свои сабли.
Один из головорезов попытался ударить горца, но тот спасся, ловко
скатившись с дивана. Тут между ними оказался Конан. Отступая перед их
натиском, он крикнул пленнику:
- Сюда! Ко мне! Быстрее, или тебе конец!
- Эй вы, собаки, - крикнул Красный тюрбан. - Не давайте им удрать!
- Иди сюда сам и понюхай, каков запах смерти, пес! - крикнул Конан,
говоря на заморийском с варварским акцентом и бешено захохотал.
Пленник из Кезанка, ослабевший от пыток, с трудом отодвинул засов и
открыл дверь, ведущую в небольшой дворик, пока стоявший в дверях Конан
преграждал путь его мучителям, теснившимся в узком проходе, где их
многочисленность превратилась из преимущества в недостаток. Молодой варвар
смеялся и сыпал проклятиями, нападая и отражая удары. Красный тюрбан
метался позади своих людей, громко проклиная их медлительность. Секира
Конана мелькнула, словно жало кобры и один замориец завопил и упал, сжимая
руками живот. Джиллад, стремясь прорваться во двор, перепрыгнул через
раненого, но упал сам. Не дожидаясь, пока копошащаяся и вопящая куча людей
в дверях оправится и бросится его преследовать, Конан повернулся и побежал
через двор к стене, за которой скрылся горец.
Вложив оружие в ножны, Конан прыгнул, ухватился за край стены,
подтянулся и увидел перед собой темную извилистую улицу. Потом что-то
ударило его по голове и он, обмякнув, скатился по стене вниз, на скрытую
тенями землю мрачной улицы.
Когда сознание вернулось к нему, первое, что он увидел, был слабый
свет восковой свечи. Он сел, моргая и ругаясь вполголоса, нащупал свою
саблю. Потом кто-то задул свечу, и в темноте незнакомый голос произнес:
"Не бойся, Конан, я твой друг".
- Кто ты такой, во имя Крома? - спросил Конан. Он нашел на земле свою
секиру и подобрав ноги, приготовился к прыжку. Он находился на той же
улице, у подножия стены которой упал, человек, обратившийся к нему стоял
рядом, фигура с неясными очертаниями, еле видная при неверном свете звезд.
- Друг. Твой друг, - повторил незнакомец с мягким акцентом, присущим
жителям Иранистана. - Зови меня Сасан.
Конан встал, держа наготове секиру. Сасан вытянул руку. В свете звезд
блеснула сталь, и Конан приготовился нанести удар, но тут увидел, что
иранистанец протягивает ему его собственный нож, рукояткой вперед, который
Конан выронил при падении.
- Ты подозрителен, как голодный волк, Конан, - рассмеялся Сасан, - но
побереги лучше свой клинок для врагов.
- Где они? - спросил молодой варвар, принимая нож.
- Ушли на поиски Окровавленного бога.
Конан, вздрогнув, схватил Сасана железной хваткой за ворот, и
всмотрелся в темные глаза иранистанца, таинственные и насмешливые, странно
блестящие в свете ночных звезд.
- Что ты знаешь об Окровавленном Боге, проклятый? - нож Конана
коснулся бока незнакомца чуть пониже ребер.
- Я знаю вот что, - ответил Сасан. - Ты прибыл в Аренжун по следам
тех, кто похитил у тебя карту, на которой обозначено, где находится
сокровище, которое дороже сокровищницы самого короля Илдиза. Я тоже ищу
здесь кое-что. Я прятался неподалеку и подсматривал через дыру в стене,
когда ты ворвался в комнату, где пытали несчастного кочевника. Откуда ты
узнал, что это те самые люди, которые украли твою карту?
- Я ничего не знал, - пробормотал Конан. - Я услышал крик, и подумал,
что надо бы вмешаться. Если бы я знал, что это те самые люди, которых я
ищу... Что ты знаешь о них?
- Не много. Неподалеку в горах скрыт древний храм, куда горцы боятся
заходить. Говорят, что он был построен еще до Великой Катастрофы, но
мудрецы спорят о том, были ли его создатели грондарийцами, или же
неизвестным народом, непохожим на людей, правившим в Гиркании сразу после
Катастрофы.
Горцы объявили эти места запретными для всех чужеземцев, но некий
чужеземец по имени Осторио нашел храм. Он вошел внутрь и нашел там
золотого идола, усыпанного драгоценностями и камнями, которого назвал
Окровавленным Богом. Он не смог взять его с собой, потому что идол был
выше человеческого роста, однако, он оставил карту, намереваясь вернуться.
Ему удалось выбраться из этих мест, но в Шадизаре какой-то бандит ударил
его ножом и он умер. Перед смертью он передал карту тебе, Конан.
- Ну и что? - мрачно произнес варвар. Дом за его спиной был
молчаливым черным пятном.
- Карта была украдена, - сказал Сасан. - И тебе известно, кем.
- Тогда я не знал этого, - проворчал Конан. - Потом мне сказали, что
воры - Зирас-коринфянин и Аршак, туранский принц, изгнанный из страны.
Какой-то слуга подслушал наш разговор с Осторио, когда тот умирал и
рассказал им. Хотя я даже не знал похитителей в лицо, но выследил их до
вашего города. Сегодня я выведал, что они прячутся на этой улице. Я бродил
здесь, надеясь что-нибудь узнать, а потом услышал этот крик.
И ты сражался с ними, не зная, кто они! - воскликнул Сасан. - Тот
горец - Рустум, соглядатай Кераспа, вождя одного местного племени. Они
заманили его к себе домой и пытали, чтобы выведать тайный путь через горы.
Остальное тебе известно.
- Все, кроме того, что случилось, когда я влез на стену.
- Кто-то швырнул в тебя скамьей и попал в голову. Когда ты упал сюда,
за стену, никто больше не обратил на тебя внимания. Либо подумали, что ты
умер, либо просто не узнали под каффией. Они погнались за кочевником, но я
не знаю, поймали ли его. Очень скоро они вернулись, оседлали коней и, как
безумные, помчались на запад, оставив убитых. Я подошел к тебе, чтобы
посмотреть, кто тут лежит, и узнал тебя.
- Значит, человек в красном тюрбане и есть Аршак, - пробормотал
Конан. - А Зирас?
- Это тот человек в туранской одежде, которого они называли Ажиллад.
- И что теперь? - проворчал варвар.
- Как и ты, я ищу окровавленного бога, хотя среди всех, кто занимался
много столетий до меня, только Осторио смог уйти из храма живым. Говорят,
на это сокровище наложено проклятие против возможных грабителей.
- Что ты знаешь об этом? - резко спросил Конан.
Сасан пожал плечами.
- Немного. Люди в Кезанкине говорят, что этот Бог губит всех, кто
осмеливается поднять святотатственную руку на него, но я не такой
суеверный глупец, как они. Ты ведь тоже не боишься, верно?
- Конечно, нет! - По правде говоря, Конану было страшно. Хотя он не
боялся ни человека, ни зверя. Все сверхчеловеческое наполняло его
варварскую душу неизъяснимым ужасом. Но он никак не хотел признаться в
этом.
- Что ты задумал?
- Я думаю, что в одиночку никто из нас не справится с целой бандой,
но вдвоем мы можем последовать за ними и отобрать идола. Что скажешь?
- Да, я согласен. Но я убью тебя как собаку, если ты попытаешься
строить со мной какие-нибудь фокусы.
Сасан засмеялся:
- Конечно, убьешь, поэтому можешь мне доверять. Пошли. Там наши кони.
Иранистанец шел впереди, они шагали по извилистым улицам, над
которыми нависали балконы с извилистыми решетками, и дальше, по зловонным
трущобам. Наконец, они остановились у ворот, освещенных фонарем На стук
Сасана в окошко ворот выглянула бородатая физиономия. Сасан обменялся с
привратником несколькими словами и ворота открылись. Сасан быстро вошел,
Конан, то и дело оглядываясь, последовал за ним. Но его подозрения были
напрасны: там действительно стояли кони и по приказу держателя постоялого
двора, сонные слуги стали седлать их и накладывать провизию в седельные
сумки.
Вскоре Конан и Сасан выехали из западных ворот города, кратко ответив
на вопросы сонного стражника, стоявшего у ворот.
Сасан был довольно полным, но мускулистым, с широким хитрым лицом и
быстрыми черными глазами. На плече он держал пику, и видно было, что это
оружие ему не в новинку. Конан не сомневался, что в случае надобности его
спутник будет сражаться, применив всю свою хитрость и смелость. Он не
сомневался и в том, что может доверять Сасану до тех пор пока их союз на
руку иранистанцу: он, не задумываясь убьет Конана при первой возможности,
как только надобность в нем отпадет.
Рассвет застал их в пути, когда они проезжали по неровной поверхности
бесплодных Кезанских гор, отделяющих восточные оконечности болот Котха и
Заморы от туранских степей. Хотя и Котх, и Замора претендовали на
обладание этой областью, никто не мог покорить их жителей и подчинить их
себе. Город Аренжун возвышающийся на высоком крутом холме, дважды успешно
выдерживал осаду туранских войск. Дорога разделилась, став
трудноразличимой, и наконец, Сасан признался, что не знает, где они
находятся.
- Я вижу их следы, - проворчал Конан. - Если ты не можешь различить
их, то я могу.
Прошло несколько часов, и следы недавно проскакавших коней стал еще
четче. Конан сказал:
- Мы приближаемся к ним, и врагов все еще немного больше. Не будем
показываться до тех пор, пока они не найдут идола. Тогда мы сможем
устроить засаду и отобрать его.
Глаза Сасана блеснули.
- Хорошо! Но надо быть осторожными. Это земли Кераспа, а он алчен и
хватает все, что видит.
В полдень они все еще ехали по древней, забытой дороге. Подъезжая к
узкому ущелью, Сасан сказал:
- Если этот горец вернулся к Кераспу, все племя будет готово к
приходу чужеземцев...
Они натянули поводья: поджарый кезанкинец с лицом коршуна выехал из
ущелья, подняв руку.
- Стойте! - крикнул он. - Кто позволил вам ступить на землю Кераспа?
- Осторожно, - пробормотал Конан, - они наверняка окружили нас.
- Керасп требует уплаты пошлины с проезжающих, - сквозь зубы ответил
Сасан. - Может быть, это все, что надо этому парню. - Пошарив у себя в
поясе, он сказал горцу: - Мы просто бедные путешественники и с радостью
заплатим пошлину вашему доблестному предводителю. Мы путешествуем вдвоем.
- А кто же это с вами? - спросил горец, выхватил из-за пояса кинжал и
метнул его в иранистанца.
Движение было молниеносным, но Конан все же опередил его. Не успел
кинжал коснуться горла Сасана, блеснула секира Конана, сталь зазвенела о
сталь. Кинжал отлетел в сторону, и горец, рыча от ярости, схватился за
свою саблю. Но прежде, чем лезвие вышло из ножен, Конан нанес еще один
удар, рассекая тюрбан и череп под ним. Конь под кезанкийцем встал на дыбы,
сбросил убитого на землю. Конан повернул своего коня.
