Но вот что поразило меня - откуда-то я это вычитал - хотя дельфин дельфину
рознь. Обычные дельфины вполне мирные, возможно, с разумом, равным нашему
собственному. Но ведь они тоже должны подчиняться закону распределительной
кривой - огромное количество обычных особей в ее середине, некоторое
количество негодяев и идиотов на одной стороне и гениев - на другой.
Возможно, есть среди них слабоумные, которые не в состоянии осознать своих
действий. Или с комплексом Раскольникова. Большая часть того, что нам
известно о дельфинах, возникла в результате изучения усредненных обычных
образцов. А если бы в короткое время были проведены статистические
исследования, они подтвердили бы закон кривой. А что мы знаем об
отклонениях в их психике? Да ничего - и он снова пожал плечами. - Итак, я
думаю, что это возможно, - заключил он.
Тогда я вспомнил о подводных городах-пузырях и людях, которых никогда
не встречал, и я подумал о том, что дельфины всегда чувствовали подлость,
вину и гнусность тех дьявольских затей. Я загнал эту мысль назад, туда,
откуда она пришла, но только тогда, когда он сказал:
- Я надеюсь, вы не слишком обеспокоены?
- Удивлен, - сказал я, - но и обеспокоен тоже. Естественно.
Он повернулся, а когда я последовал за ним к двери, сказал:
- Ну, следует запомнить, что, во-первых, это случилось на большом
расстоянии к северо-востоку в самом парке. У нас там нет действующего
оборудования, так что ваши обязанности не приведут вас сколько-либо близко
к тому месту, где все это произошло. Во-вторых, команда из Института
дельфинологии обыскала весь район, включая и наши здешние постройки, с
использованием подводного поискового снаряжения. В-третьих, вплоть до
дальнейших распоряжений будет продолжаться ультразвуковая локация вокруг
любого района, где хоть один из наших друзей будет совершать погружения -
а акулья клетка и декомпрессионная камера используются при всех спусках
под воду. И пока точной разгадки нет, все начеку. А вы получите оружие -
длинную металлическую трубу с зарядом и гранатой - этого вполне
достаточно, чтобы убить и взбесившегося дельфина, и акулу.
Я кивнул.
- Хорошо, - сказал я, когда мы направились к следующей группе зданий,
- это позволит мне чувствовать себя увереннее.
- В любом случае я заговорил бы об этом немного погодя, - сказал он.
- Я все думал, как бы поаккуратнее выложить вам это. Так что, у меня на
душе тоже полегчало... Эта часть зданий - контора. Сейчас она пуста.
Он толкнул открытую дверь, и я последовал за ним: столы, перегородки,
кабинетная начинка, конторская механизация, кондиционер - ничего
необычного и, как уже было сказано, ни человека внутри. Мы прошли по
центру помещения к двери в его дальнем конце и пересекли узкий проход,
отделяющий соседнее здание. Затем мы последовали туда.
- Это наш музей, - сказал мой проводник. - Сам Белтрайн считал, что
будет чудесно иметь свой маленький музей и показывать его посетителям. Он
полон морской всячины так же, как и моделей нашего оборудования.
Кивнув, я огляделся. По крайней мере, модели оборудования не
подавляли, как я боялся. Пол был покрыт зеленым ковром, и миниатюрная
модель станции находилась на столообразной подставке вблизи передней
двери; показывалось и все ее оборудование. Полки на стене позади нас
демонстрировали увеличение наиболее важной части его, и там же были
планшеты с абзацем или двумя пояснений и истории.
А еще там были древняя пушка, два фонаря, несколько пряжек от поясов,
немного монет, сколько-то проржавевшей кухонной утвари, размещенной
рядышком - трофеи с вековой давности судна, что все еще лежало на дне не
особенно далеко от станции, если верить карте. У противоположной стены на
подставках было несколько скелетов, а на стене - много маленьких, а также
цветные рисунки и прекрасные образцы морской фауны: от тонких колючих
рыбешек до дельфинов и вплоть до полноразмерного макета, к которому я
решил вернуться несколько позднее, когда появится свободное время. Там был
и огромный отдел, включавший выставку минералов Фрэнка Кашела, аккуратно
оформленную и снабженную ярлыками, отделенную от выставки рыб окном и
поднятой немного высоковато, но все-таки привлекательной акварелью с
названием "Очертания Майями", нацарапанном в нижнем углу.
- О, Фрэнк - художник, - заметил я, - недурственно.
- Нет, это его жена, Линда, - ответил Бартелми, - сейчас вы с ней
познакомитесь... Она за следующей дверью. Она - наш библиотекарь и
делопроизводитель.
Когда мы прошли в дверь, ведущую в библиотеку, я увидел Линду Кашел.
Она читала, сидя за столом, и посмотрела на нас, когда мы вошли. На вид ей
было лет двадцать пять. Ее длинные волосы, выгоревшие на солнце и
зачесанные назад, держались заколкой с камушком. Синие глаза на
продолговатом лице с ямочкой на подбородке, нос с легкой горбинкой, брызги
веснушек и очень ровные, очень белые зубы были продемонстрированы нам,
когда Бартелми поздоровался и представил меня.
- Иногда вам может понадобится книга, - сказала она.
Я посмотрел на полки, витрины, оборудование.
- У нас хорошие копии стандартных справочников, которыми пользуются
постоянно, - добавила она. - Я могу получить факсимильные копии чего
угодно, если вы предупредите меня заранее, скажем, за день. Есть и
несколько полок обычной беллетристики, легкого чтива, - она показала на
стеллаж у переднего окна. А вон там, справа от вас - хранилище кассет: в
основном, записи подводных шумов, голоса рыб и прочее - отчасти для
продолжения образования, чем тут занимаются, отчасти для национального
Научного фонда, и, наконец, музыкальные записи, для нашего собственного
развлечения. Все внесено сюда, в каталог, - она поднялась и хлопнула по
картотечному ящику, показав на ключ указателя у него сбоку. - И если вам
захочется что-нибудь взять, а вокруг никого нет, я пойму, что вы были у
меня, если вы запишите номер книги имя и дату в этот журнал, - она
показала конторскую книгу в углу стола. - И если вы хотите задержать
что-нибудь подольше, чем на неделю, пожалуйста, намекните мне об этом.
Здесь есть еще ящик с инструментами - самый нижний ящик стола, на случай,
если вам когда-нибудь понадобятся какие-нибудь плоскогубцы. Но не забудьте
положить их на место. Вот вроде бы и все, о чем я могла вспомнить, -
закончила она. - У вас есть вопросы?
- Вы много рисуете сейчас? - спросил я.
- О, - сказала она, снова усаживаясь, - вы видели мою мазню. Боюсь,
что за той дверью единственный музей, в котором есть моя работа. Но я
отношусь к этому спокойно. Я знаю, что мне плохо удаются такие вещи.
- Мне это скорее понравилось.
Она скривила рот:
- Когда я стану старше, мудрее и еще что-нибудь в этом духе, то я,
быть может, попробую написать что-нибудь снова. Я сделаю что-нибудь, что
пожелаю, с водой и горизонтом.
Я улыбнулся, потому что не мог придумать, что сказать еще - и она
тоже. Потом мы ушли, и Бартелми дал мне потратить остаток дня на то, чтобы
заселиться в коттедж, где раньше жил Майк Торнлей.
После ленча я отправился к Димсу и Картеру, чтобы помочь им в складе
оборудования. В результате мы управились быстро. Поскольку до обеда было
еще далеко, они предложили мне сплавать, посмотреть затонувший корабль.
Он находился где-то в четверти мили к югу, за "стеной", на глубине
около двадцати фатомов - то, что от него осталось... - жутковатый, как
обычно выглядят подобные вещи, освещенный колеблющимися лучами наших
светильников. Сломанная мачта, треснувший бушприт, кусок палубной обшивки
и расколотый орудийный лафет, торчащий из ила, волнующаяся стайка мелкой
рыбешки, которую мы вспугнули где-то не то у корпуса корабля, не то в нем
самом, несколько пучков водорослей, колышущихся в струях течения - вот и
все, что осталось от чьих-то надежд на успешное плавание, от долгих трудов
неизвестных корабелов и, может быть, нескольких людей, последние взоры
которых ловили ужасные картины то ли штормов, то ли схватки, а затем все
заполонили неожиданно распахнувшиеся холодные объятия серых, голубых и
зеленых вод.
Может быть, они шли морем, намереваясь пообедать на Андросе, как
сделали это мы, освободившись от погружений. Мы ели на скатерти в красную
и белую клетку в баре близ побережья - только здесь было сосредоточено
все, что делал человек на острове; внутренняя же территория Андроса была
защищена мангровыми топями, лесами из пиний и красного дерева, населена
разнообразными птицами. Еда была хороша, а я проголодался.
А потом мы еще посидели, покурили и поболтали. Я все еще не
познакомился с Полом Валонсом, хотя по графику должен был работать с ним в
паре уже завтра. Я поинтересовался у Димса, что из себя представляет мой
напарник.
- Здоровый парень, - сказал он, - почти с тебя ростом, только
красавчик. Характер замкнутый. Прекрасный водолаз. Они с Майком каждую
неделю уезжали на уик-энд, облазали все Карибские острова. И держу пари, у
него на каждом острове по девчонке.
- А вообще - как он?
- Да ничего, я думаю. Я же говорю, характер у него скрытный, он не
больно-то и показывает свои чувства. Они с Майком были давнишними
друзьями.
- А что вы думаете насчет смерти Майка?
Картер вмешался в разговор:
- Это один из тех проклятых дельфинов, - сказал он. - Никогда не
следует валять с ними дурака. Однажды один из них, чертов скотина,
проскочил подо мной и чуть меня не разорвал.
- Они ребячливы, - сказал Димс, - и зла не замышляют.
- А я думаю, замышляют. И эти их гладкие скользкие туши похожи на
мокрые аэростаты. Отвратительно!
- Ты к ним несправедлив. Они игривы как щенята. И, возможно, это
имеет какой-то сексуальный подтекст...
- Дряни! - бросил Картер - Они...
Раз уж я положил начало этому спору, подумал я, то мне и тему менять.
И я спросил, правда ли, что Марта Миллэй живет неподалеку отсюда.
- Да, - подтвердил Димс, ухватившись за удобный повод прекратить
спор. - Она живет здесь, мили четыре ниже по побережью. Она мне показалась
очень ловкой и изящной, хотя я видел ее только один раз. У нее свой
маленький порт. Гидроплан, парусное судно, приличного размера закрытый
катер и парочка небольших, но мощных моторок. Живет она одна в длинном
низком здании прямо у самой воды. Туда даже дороги нет.
- Мне страшно нравятся ее работы. Вот бы как-нибудь с ней
встретиться...
Он покачал головой:
- Держу пари, что у тебя ничего не выйдет. Она терпеть не может
людей. У нее даже телефона нет.
- Жаль. А вы не знаете, почему это так?
- Ну...
- Она уродина, - сказал Картер. - Я встретил ее однажды. Она стояла
на якоре, а я плыл мимо к одной из станций. Это было до того еще, как я
про нее узнал, поэтому я подплыл ближе - всего-навсего поздороваться. Она
что-то сказала сквозь стеклянное дно своей лодки, а когда увидела меня, то
начала визжать и кричать, чтобы я убирался, что я распугаю ей всю рыбу. И
она сорвала брезент и накинула себе на ноги. Но поздно - я успел
разглядеть. Она симпатичная, нормально выглядевшая женщина - выше пояса. А
вот ноги ее скрючены и безобразны. Я расстроился из-за того, что смутил
ее. Я был настолько смущен, что не знал, что и сказать. Я только кивнул
ей: "Простите!", махнул рукой и уплыл.
- Я слышал, что она вообще не может ходить, - сказал Димс, - хотя,
говорят, отлично плавает. Я никогда не видел этого сам.
- А что, это после аварии, или как?
