воротник которой поднимался до самого подбородка. Или это была толстая
повязка на шее?
- П'ивет, Том, - сказала Сэнди глухим голосом.
- Вот уж не ожидал столкнуться с таким уровнем некомпетентности в
боевой команде - а уж в своей команде тем более.
Голос был сухо-насмешливый, властный, спокойный, весьма мужественный,
в придыханиях, гласных и подборе слов чувствовался английский выговор -
словом, на слух американца, вполне интеллигентный оратор. И все же голос,
который воспринимали уши Гардена с тех пор, как к нему вернулись чувства,
выдавал в его владельце иностранца. Тягучие "л" картаво спотыкались, "с"
были совсем мягкими, межгубными. Что это - следы родного французского?
Или, скорее, какой-то арабский говор.
- 'Адо обхо'ться тем, 'то есть, - это был голос Сэнди, все еще
ущербный, но чересчур быстро восстанавливающийся - если только лекарство в
той стреле на вырубило Гардена на несколько суток.
Под щекой Том чувствовал ребристый пол фургона. Он пошевелил руками и
обнаружил, что они не связаны. Однако, когда Гарден попробовал
приподняться, оказалось, что руки у него ватные, словно он их отлежал.
Тело приподнялось на сантиметр и плюхнулось обратно.
- Твой друг пробует силы.
- Действительно.
- Мы еще не готовы к этому.
- Еще стрелку?
- Нет, нет. Пусть проснется естественным образом. Может быть он
станет свидетелем нашего нападения. И оценит нас по достоинству.
- "Оценит". Оценить можно и отрицательные свойства, знаешь ли.
- Тем не менее... Кроме того, в своем новом состоянии - если он
действительно прикасался к тем кристаллам - он мог бы дать нам неоценимые,
возможно, даже провидческие советы.
- Как скажешь.
Гарден открыл глаза. В закрытом фургоне царил глубокий сумрак. Он
осторожно повернул голову, отыскивая Сэнди и ее собеседника. Их нигде не
было видно, наверное, они сидели в кабине водителя. Может быть, они
наблюдали за ним с помощью телекамеры. А может, им было наплевать на него.
- Ррух?.. - он подвигал челюстью и провел языком по зубам. - И что
теперь?
- Спящий проснулся! Великолепно! - сказал интеллигентный голос. -
Добро пожаловать, сэр. Bienvenu. И тысяча извинений. Если бы не
ограниченные возможности моих соотечественников, я приготовил бы
надлежащее помещение, возможно даже с кроватью, для вашего пробуждения.
- И долго... долго я был в отключке?
- А кто это со мной разговаривает?
- Том Гарден, как вам должно быть известно.
- Увы, значит не так уж и долго. Мы приготовили дозу на шесть часов -
реального времени, я имею в виду. Это все еще тот же день, Том Гарден,
вечер только начинается.
- Что?.. - Том сел и стукнулся носом о скамейку. - Не обращайте
внимания. И где мы находимся?
Он огляделся и обнаружил маленькое квадратное окошко в передней
стенке своей "тюрьмы". Скудный свет проникал только оттуда. Голоса тоже.
- Мэйс Лэндинг, Том, - это уже была Сэнди. - Все еще в районе Нью
Джерси.
- Не знаю такого - Мэйс-как-бы-он-ни-назывался. А вот Нью Джерси я
что-то уж слишком хорошо начинаю узнавать.
- Чувство юмора! - воскликнул мужчина. - Это обещает сделать нашу
встречу еще более приятной.
Гарден подполз к окошку, ухватился за нижний край и подтянулся так,
чтобы выглянуть наружу. Он увидел кабину водителя, Сэнди и ее спутника,
сидевших спиной; за ветровым стеклом виднелось колышущееся море зеленого
тростника, вызолоченное низким солнцем. Оканчивался великолепный день. В
отдалении тянулась гряда белых утесов или, может быть гребень соляной
горы.
- И чего мы ждем?
Мужчина повернул голову, и Том увидел оливковую кожу, изогнутый
левантийский нос, изгиб искусно подстриженных усов.
- Наступления темноты. А также когда ты соберешься с силами. Не
напрягайся, Том Гарден, расслабься. Позволь нам решать за тебя.
Стоило ему произнести эти слова, как пальцы Гардена разжались. Он
скользнул вниз по металлической стене и положил голову на боковое сиденье.
Ворота были орнаментированы сверх меры. Декоративная резьба плит из
фальшивого гранита, покрывавших цементные столбы, львиные головы на
запорах, сверкающая никелем отделка черной железной решетки - все это
оскорбляло отточенный вкус Хасан Ас-Сабаха.
Долгая жизнь, двенадцать долгих жизней из любого человека сделают
тонкого ценителя простоты, элегантной экономичности и функциональности.
Эти ворота с их вычурной претенциозностью представляли собой кричащий
атавизм, возврат к тем временам, когда европейцы полагали, что
действительно что-то значат в мире. Теперь, конечно, ясно, каким это было
заблуждением.
Хасан сидел в своем желтом порше в сотне метрах от ворот вниз по
дороге. В двухстах метрах в другом направлении от ворот стоял крытый
грузовик, где размещалась его первичная ударная сила. Для любого
стороннего наблюдателя это были просто случайные машины, остановившиеся на
дороге. Они были развернуты в противоположные стороны, и между ними были
ворота Термоядерной Электростанции Мэйс Лэндинг.
Собака, естественно, не была сторонним наблюдателем.
Она сидела прямо в воротах, ее внимание было приковано к порше. Какой
интеллект скрывался там, за голубой пленкой этих глаз? Как он оценивал
пару, сидящую в спортивном автомобиле? Хасан знал, что номера машины
находятся вне поля собачьего зрения. Впрочем, номера были вполне законные,
зарегистрированные на фиктивное имя, чьи действия в рамках компьютерного и
кредитного надзора совпадали с действиями Хасана.
Александра поерзала на соседнем сиденьи.
- Что такое? - спросил он.
- Я, конечно, пойду за тобой, Хасан.
- После трех столетий у тебя нет выбора, милочка.
- В самом деле... Но даже после всех этих лет я многого не понимаю.
- Чего же именно?
- Зачем ты хочешь захватить эту электростанцию? Тебе не удастся ее
долго удерживать. И отдать потом как ни в чем не бывало тоже невозможно.
- Что касается последнего, то мы оговорим условия безопасного выхода
и доставки в любую точку мира, где нас не выдадут Штатам. Владельцы завода
и власти с радостью пойдут на сделку.
- Но захватывать-то его зачем? - настаивала она. - Ради денежного
выкупа? Ты же никогда не интересовался этим.
- Я учитель, Александра.
- Да, ты учишь хаосу.
- Это все, что ты думаешь о хашишиинах?
- Ну...
- Я учу практической мудрости. Американцы приспособились обходиться
без многих вещей, в которых они прежде нуждались.
В прошлом веке была минута откровения, когда мы в ходе джихада нашли
рычаг, которым могли больно ударить их. Вахабиты и шииты, контролировавшие
нефть, подцепили на крючок западное общество, вечно жаждущее энергии. Но
через некоторое время появились другие ископаемые источники топлива - и
были они не от Аллаха. А потом они открыли эту термоядерную штуку и
заставили работать на себя.
- Но если Божий Ветер еще силен в сердце и душе, - продолжал он, - мы
снова сумеем заполучить утерянный рычаг для борьбы с ними. Мы захватим эту
электростанцию, остановим ее, разрушим и погрузим в темному целый сектор
их восточного побережья от Коннектикута до Делавара. Это объяснит им, в
чем смысл власти.
- А Гарден? Для чего он нужен?
- Он мне объяснит, в чем смысл власти.
- Если сможет.
- Если он действительно тот человек, как ты говоришь, то сможет.
- Но зачем было привозить его сюда?
- Разве найдешь лучшее место, чтобы испытать его? Итнайн возьмет его
в группу захвата электростанции. Мы поставим его в самое уязвимое место. И
тогда посмотрим.
- Но ведь он может победить тебя.
- Ненадолго. Однажды я его победил, а сейчас я старше его на
множество жизней. Пока он скакал - как эта игра называется? - чехардой
сквозь века, я прошел долгий путь. Много же я узнал с тех пор, как мы с
Томасом в последний раз сошлись на земле.
- Но ты все еще не научился пользоваться камнем.
- Я знаю больше, чем ты думаешь.
- О? И что же ты узнал, мой господин?
- Камень подвержен влиянию электромагнитного поля. И он имеет
измерение...
Там, за воротами, собака повернула голову на запад, словно ее позвал
невидимый хозяин. Она подняла лапы, сделала шаг в том направлении, но
потом все же повернула обратно и уставилась на машину. Где-то далеко было
принято решение. Собака взвизгнула и бросилась вдоль забора.
- Можно начинать, - сказал Хасан, распахивая дверь.
Он нажал на рычаг, который открывал крышку багажника, расположенного
спереди.
- Что ты собираешься делать?
- Открыть ворота, - он достал пусковое устройство и принялся
устанавливать треножник. Из грузовика начали выпрыгивать люди Хасана,
воодушевленные его деятельностью.
Тот извлек из багажника одну из ракет, установил ее на казенной части
спускового устройства.
- Ты не хочешь поближе подвинуться к воротам? - спросила она.
- Нет.
Он прицелился под углом к центральной стойке, совместив
пересекающиеся линии видоискателя со львиной головой на замке, которая
рельефно выделялась в последних янтарно-красных лучах солнца.
Пфутт! Спусковое устройство выбросило хвост желто-белого дыма.
При виде этого боевики бросились на землю, прикрывая головы руками.
Хасан не отводил взгляда от видоискателя.
Голова льва исчезла.
Когда Гарден снова проснулся, руки и ноги его уже окрепли, хотя и
затекли от неудобной позы. Во рту чувствовался металлический привкус,
возможно от снотворного, но голова была ясная.
В фургоне была кромешная тьма, должно быть уже наступила ночь. По
меньшей мере восемнадцать часов прошло с тех пор, как он был похищен в
бассейне Холидей Халла. За это время он мчался вдоль побережья на катере,
карабкался по балкам на чердаке заброшенного дома, прятался в дюнах под
полуденным солнцем, дрался насмерть с женщиной нечеловеческой силы и
ловкости и трясся на полу фургона. За это время он ничего не ел, не имел
возможности умыться и облегчиться. Он чувствовал себя каким-то заскорузлым
и опустошенным. Его когда-то новая и такая добротная одежда прилипла к
телу от засохшего пота. Его буквально тошнило от собственного запаха... Но
что он мог с этим поделать?
Просто не обращать внимания.
Он встал, вовремя пригнувшись, чтобы не стукнуться о низкий потолок.
Подошел к переднему окошку и выглянул наружу.
Кабина была пуста. Через ветровое стекло проникал слабый свет от
скопления огней, похожих на небольшой городок километрах в трех отсюда.
Впрочем, минуту спустя он сообразил, что огни на самом деле ярче и
расположены более целесообразно: скорее это походило на комплекс невысоких
производственных строений.
Поскольку больше смотреть было не на что, Гарден стал изучать
комплекс.
Он был огромен. Всего мгновение понадобилось глазам и мозгу Гардена,
чтобы связать орнамент огней в единое целое: желтые натриевые прожекторы,
зеленоватые флуоресцентные пещеры комнат за окнами, мигающие красные
бакены предупреждения самолетов, белые полосы коридоров и переходов.
Сначала он предположил, что один и тот же цвет огней, а, возможно, и
одинаковый уровень освещенности, используется для одних и тех же целей.
Затем он прикинул яркость и расстояние, как это делают астрономы.
Ближайшие огни находились всего в километре и располагались в поле зрения
равномерно. Они вспыхивали и угасали через равные промежутки времени. Это
были фото-прожекторы, установленные вдоль ограды и предназначенные для
обслуживания охранной видеосистемы. Даже в самом тусклом режиме эти огни
