страдали многословностью.
- A... Q... C... L... - прочитал он вслух. - И что это может
означать?
- Aquilae! - произнес граф Триполийский, который ехал в свите короля.
- Это означает, что мы сможем здесь увидеть орлов.
- Или то, что римский легион некогда водрузил здесь свои штандарты, -
заметил Рейнальд де Шатильон. Он выехал из Керака на север с двумя сотнями
рыцарей через несколько дней после снятия осады. Маленький отряд принца
Рейнальда догнал армию короля Гая миль за двенадцать до этого места.
- Римский легион, - повторил король Гай задумчиво. - Это самое
вероятное. "C" и "L" могут означать "Сотый Легион". Могла быть у римлян
сотня легионов?
- Безусловно, военная мощь наших духовных предшественников в этой
земле была очень велика, государь, - мягко ответил Рейнальд.
- Магистр Томас должен знать, - пробормотал Жерар. - Как жаль, что он
ушел из лагеря.
- Вы хотите сказать - сбежал, - укоризненно сказал Рейнальд.
- Томас Амнет не боялся никого, кто ездит верхом. Знаете ли вы, что
когда он был взят в плен на дороге в Яффу, его привели к Саладину. И ждала
его лютая казнь, ибо это была дорога, по которой двигался сарацинский
генерал. Но все же он остался жив, и никогда не упоминал об этой встрече.
- Так как же вы о ней узнали?
- Благодаря болтливости его оруженосца по имени Лео... Ах, кстати, -
воскликнул Жерар и обернулся к тамплиеру, ехавшему по правую руку от него.
- Разыщи молодого турка, который сопровождал магистра Амнета.
Тамплиер кивнул и отъехал в сторону обоза.
- Да латинские ли они? - неожиданно спросил король.
- Что, сир?
- Надписи на вашей карте.
- Нужно спросить этого Лео. Я полагаю, он посещал ваших писцов,
государь.
Король Гай промычал что-то в ответ, и армия двинулась дальше.
Через минуту смуглый юноша на неуклюжем мерине подъехал вслед за
рыцарем, которого посылал Жерар.
- А вот и оруженосец, - заметил граф Триполийский.
- Ах, Лео! Расскажи нам, что случилось с магистром Томасом?
- Он удалился в пустыню, сэр.
- Как? Один? - спросил король.
- Все, что магистр Томас делал, сир, он делал в одиночку.
- Это истинная правда, - пробормотал Жерар. - Ну хорошо, вот у нас
есть карта. Ты видел подобные...
- Да, милорд. Магистр Томас заставлял меня учиться этому искусству.
- На каком языке здесь написано?
- На латыни, сэр.
- А что это означает? - Великий Магистр показал ему буквы, вызвавшие
дискуссию.
- Лео склонился над картой.
- "Aqua clara", сэр. Это должно означать, что мы можем найти свежую
воду в колодце здесь, под Гаттином.
- Великолепно! - закричал король. - На этой жаре я не прочь выпить,
даже если это всего-навсего вода.
Знатные рыцари и тамплиеры, которые ехали неподалеку и слышали
сказанное, облегченно откинулись в седлах и обменялись улыбками. Солнце
было высоко, а уровень воды во флягах низок.
- А что это за волнистая линия? - спросил Жерар, опять поднося карту
к Лео.
- Утес или насыпь, милорд. Высота небольшая, хотя никто из нас в
"скрипториуме" не мог точно толковать эти старые карты. Они противоречивы
в деталях. По ним невозможно судить, крутой это склон или покатый. Он
вообще может располагаться совсем в другом месте.
- Что он говорит? - спросил король.
- Он говорит, что характер лежащей впереди местности не вполне ясен,
сир, - перевел Жерар.
- Чепуха, - фыркнул король Гай. - Плато плоское, как моя ладонь.
- Да, но...
- Но, но, но! Здесь у нас будет вода и ровное место, чтобы разбить
палатки и привязать лошадей. Что вы еще хотите?
- Хотелось бы все же оглядеться в поисках сарацинов, прежде чем
разбивать лагерь, - прошептал тамплиер, который ездил за оруженосцем.
Никто не слышал этого замечания, кроме Жерара, и тот знаком приказал
рыцарю замолчать.
- Мой шатер пусть разобьют возле колодца, - приказал король. - Жерар,
позаботьтесь о том, чтобы землекопы вырыли пруд для лошадей.
- Да, сир, - Великий Магистр повернулся к оруженосцу, спросил тихо: -
Вот здесь заштрихованные участки с трех сторон. Что они означают?
- В долине, милорд? - Лео пожал плечами. - Это может означать
пахотные земли. Однако даже лучшие из карт, с которых мы копировали, были
сделаны лет двадцать тому назад, а то и больше. Земля эта может быть уже
вся занесена песком. Так было с большинством карт: изображена река, а на
деле там извивается "вади" из чистого песка.
Жерар уставился на предательский кусок пергамента. Он внезапно
осознал, что неправильная карта опаснее, нежели отсутствие карты вообще.
- А ты ничего не знаешь о магистре Томасе?
- Он помахал мне рукой, чтобы я шел с армией, милорд. Он отправился
за своими "видениями".
- Так вот почему он оставил нас...
- Истинно так, милорд.
Колодец у Гаттинских Столбов был разрушен. Первоначально здесь был
источник, наполнявший неглубокий пруд водой. Человеческие руки обнесли
пруд стеной из тесаного камня. Нынче, в засушливый год, человеческие руки,
разрушили стену и прорыли канавки так, чтобы вода вытекла из пруда.
Тоненькая чистая струйка сочилась из скалы, бежала ручейком по илистой
грязи и растекалась лужицей перед запрудой - раздутой тушей дохлой овцы.
Жерар де Ридерфорд разглядывал овцу, прикидывая, когда ее настигла
смерть. Принимая во внимание жару, животное было мертво уже не меньше двух
дней, но не больше трех. Вместе с тем, ил в канавах был мягок, а это
говорило о том, что они были вырыты накануне. Следовательно, кто-то
притащил сюда овцу, чтобы поиздеваться над христианами.
Пока тамплиер занимался этими вычислениями, прибыли разведчики с
востока, запада и севера. Она прорвались сквозь толпу воинов, обступившую
кольцом разрушенный колодец.
- Милорды!
- Слушайте!
- Со всех сторон!
- За скалами!
- Они ждут!
- Они затаились!
Король Гай поднял голову, как гончая, нюхающая ветер. Жерар очнулся
от своих раздумий над мертвым животным.
- Кто ждет? - спросил Гай.
- Сарацины, - спокойно ответил Жерар.
Граф Триполийский, услыхав это, свалился с лошади и рухнул на колени
на каменистую землю. "Господи Боже, мы все покойники! Война окончена! Гай!
Твоему царству на Востоке пришел конец!"
Люди стыдливо отворачивались от этого жалкого зрелища, лошади дико
ржали.
Жерар де Ридерфорд подошел к графу и едва сдержался, чтобы не ударить
его. Вместо этого он уперся ногой ему в спину и сильно толкнул. Граф
взмахнул руками и упал лицом вниз.
- Замолчи, предатель, - прорычал Великий Магистр, убедившись, что тот
наелся грязи. Затем Жерар обернулся к королю Гаю.
- Мой государь, ваши приказания?
- Приказания? - король тупо оглянулся. - Да, приказания. Ну... Пусть
кто-нибудь разобьет мой шатер. Только так, чтобы от овцы не дуло,
пожалуйста.
Оружие, которое Амнет нашел в покинутом лагере, было его собственным.
Отсутствовали только шит и шлем, которые подобрал какой-нибудь рыцарь. Меч
и ножны, стальные перчатки и наколенники - все это было привязано к
седельным сумкам. В сумках он обнаружил смену белья и порцию зерна. В тени
неподалеку лежала фляга с водой. Так позаботился о нем Лео.
Но коня не было.
Амнет надел на себя оружие, перекинул сумки через одно плечо, к
другому петлей прикрепил флягу и надвинул капюшон на голову, чтобы
защититься от солнца. Путь предстоял долгий.
Даже слепой различил бы следы армии короля Гая. А Томас Амнет теперь
не был слепым.
На третий день пути, будучи еще очень далеко от арьергарда христиан,
он наткнулся на бедуинов.
Он поднимался на невысокий пригорок, когда вдруг до него донесся
звук, подобный ропоту океанских волн на далеком берегу: такой звук слышит
нормандский крестьянин, находясь в полумиле от прибрежных скал залива
Сены, то есть слишком далеко, чтобы увидеть свежие вздохи Атлантики или
различить, где кончается взмах одной волны и начинается завиток следующей.
Но достаточно близко, чтобы почуять запах соли в воздухе и уловить пульс
прибоя. Это был бессловесный голос людей, числом десять раз по десять
тысяч, стоящих лагерем по другую сторону пригорка.
Безо всякого дара предвидения Амнет мог сказать, что за армия стояла
на его пути. Он бросил свою поклажу, припал к земле, прополз последние
несколько футов до вершины холма и чуть-чуть приподнял голову над склоном.
Более многочисленные, нежели колония морских птиц, воины Саладина
двигались вокруг дымных костров своих бивуаков. Ярче, чем ручные зеркальца
в руках придворных красавиц, горели на солнце их шлемы и нагрудные
пластины, разбрасывая вокруг лучи сквозь висящую в воздухе пыль. Шумно,
как вороны на засеянном поле, носились по лагерю сарацинские конники на
своих арабских скакунах, опрокидывая кипящие котлы и вызывая вопли
негодования пеших наемников.
Амнет поднял руку и, отделив большим пальцем десятую часть видимого
пространства лагеря, сосчитал людей на этом участке. Сбившись со счета, он
начал прикидывать число солдат вокруг каждого костра, затем сосчитал
костры.
Перед ним было двадцать тысяч солдат или около того, не считая
перемещавшихся конников. Границы лагеря терялись из виду и на западе и на
востоке. Амнет не мог сказать, как далеко простирался этот бивуак. Одно
было ясно: он вставал на пути Томаса Амнета к армии короля Гая.
Но если войско Саладина, которое сначала шло впереди короля, каким-то
образом оказалось позади, что же тогда произошло с христианским войском?
Может оно свернуло в сторону? Или же, набрав скорость, одним махом
проскочило через сарацинскую орду? Или Саладин свернул со своего пути?
Амнет все еще ломал голову над этой задачей, когда вдруг
почувствовал, что его тянут за край плаща. Он поднял голову.
У ног Амнета присел бедуин, пригнувшись так, чтобы его голова не была
видна с той стороны холма. Он отбросил уголок куфии, защищавший рот и нос
от солнца. Вычурный изгиб его усов, черных, как вороново крыло, и широких,
как строчки в каллиграфии пьяного монаха, приковал внимание Томаса Амнета.
Он видел эти роскошные усы, это широкое лицо, этот пристальный взгляд
каждый раз, рассматривая испарения, струящиеся над камнем.
Крылья усов приподнялись и затрепетали в улыбке, открывшей
превосходные белые зубы.
- Позволь показать тебе чудо, о христианский господин! - Голос был
певучий, живой и насмешливый.
- Что это? - опасливо спросил Амнет.
- Реликвия, господин, кусок каймы плаща Иосифа. Он был найден в
Египте через много столетий, но его краски не потускнели.
Проворные руки извлекли из-под бедуинской джеллабы что-то узкое и
шелковистое, поблескивающее на солнце.
Амнет сжал рукоятку кинжала, быстро приняв сидячее положение выше по
склону и не спуская глаз со шнура-удавки. Бедуину пришлось бы сделать
рывок вверх, чтобы добраться до шеи Амнета. Но тогда семь дюймов холодной
стали рассекут этого человека от солнечного сплетения до лобка.
И тут Амнета почти реально ощутил, как нож начнет крутиться и
дергаться в его руке, если придется вспарывать эту плоть. То был не
простой смертный - Камень, покачивающийся в своем футляре под поясом
Амнета, тоже знал это. Он говорил Амнету, что энергия, струящаяся под этой
бронзовой кожей, отразит любое оружие. Шелковый шнурок доказывал, что
перед Томасом похититель душ - хашишиин. Камень же утверждал, что это не
рядовой приверженец культа.
Томас Амнет был готов сразиться с армией. Но видения Камня возложили
