на карте Средиземноморья. Справа возникали и двигались на запад висящее
вымя Греции и выпирающий огузок Малой Азии. Эти образы были подвижными и
текучими, как исторические границы империй и доминионов, сфер влияния и
гегемоний.
Продолжая вращаться, шар вынес вперед морщинистую землю под Малой
Азией. Глобус продолжал разрастаться, мелкие детали становились
отчетливыми. Вот изгиб Синая. Вот впадина Мертвого Моря, широкая грудь
Галилей и прямой клинок реки Иордан.
Долина Иордана росла и росла перед глазами Амнета. Река превратилась
в трещину, уходящую вглубь шара, словно из апельсина извлекли дольку.
Глазное яблоко, окутанное темным дымом, замерло. А внизу, под дымом
сверкала отблесками огня поверхность камня, который, как верил Амнет, и
порождал образы. Но такого ему еще не доводилось видеть: Камень стал
испускать алые и пурпурные лучи, это было подобно извержению раскаленной
лавы и искр из жерла вулкана. Амнет лицом почувствовал сильный жар. В
фокусе лучей появилось нечто ярко-золотое, словно ковш с расплавленным
металлом. Не двигаясь, он почувствовал, что склоняется вперед, пригибаемый
к земле силой, не связанной ни с земным притяжением, ни с пространством,
ни с временем. Жар становился невыносимым, свет все более слепящим. Его
туловище наклонялось все ниже. Он весь пылал. Он падал, падал...
Амнет встряхнулся.
Камень, все еще лежащий в своем песчаном гнезде, был в дюйме от его
лица. Поверхность его была темной и мутной. Пламя в сухих ветках догорело.
Дым из реторты больше не шел, на дне виднелась лужица черноватой смолы.
Амнет снова встряхнулся.
Что предвещало это видение конца света?
И что мог простой фантазер сделать с этим?
Руками, еще слегка дрожащими от пережитых видений, он торопливо взял
Камень и вложил его в чехол. На ощупь Камень был холодным. Амнет поднялся
на ноги и поправил тунику.
Он осмотрел реторту, полузасыпынную пеплом; она была все еще очень
горячей. Не меньше часа потребуется, чтобы очистить и упаковать ее на
случай, если он захочет вызвать новые видения. Решительным движением он
растоптал зеленое стекло своим грубым каблуком и раскидал ногами осколки
вместе с пеплом по руслу "вади".
Он собрал в котомку сосуды с эссенциями и другие нужные вещи, положил
Камень в специальное отделение.
Амнет огляделся, словно видел пустыню впервые. Теперь он знал, куда
идти. Ему нужен был конь. И меч. И доспехи.
Сберег ли Лео его коня? Догадался ли кто-то из тамплиеров захватить
вооружение Амнета, брошенное в лагере? Он выбрался из "вади" и зашагал
обратно по направлению к опустевшему лагерю короля Гая. Время подгоняло
его. Он побежал.
ФАЙЛ 05. КРИЗИС УЗНАВАНИЯ
И ты увидишь нечто странно-незнакомое
Как тень по утрам все бредет за тобой
К ночи, встретив ее ты получишь искомое
В пыльной пригоршне страха принесенной судьбой.
Томас Стернс Элиот
Дом среди дюн был старый, фундамент из цементных блоков поддерживал
каркас из настоящего дерева. Обшивка тоже была деревянная: длинные доски
заходили одна на другую, как у каравелл времен крестовых походов. Когда-то
доски были покрашены, но сейчас, как заметил Гарден, подойдя поближе, они
были гладко-серыми и даже как бы серебрились под луной. Их поверхность
приобрела ту плотность, какая появляется у старого дерева незадолго до
того, как внутреннее гниение закончит свою работу и превратит его в прах.
Когда-то у дома были большие окна, выходящие на океан. Теперь рамы в
них перекосились, последние стекла мальчишки давным-давно выбили камнями.
В этих оконных проемах виднелся тусклый, мерцающий свет.
Подойдя ближе, Гарден наткнулся на остатки костра в песке около
фундамента. Обгорелые поленья, клочки обертки, жестянки из-под пива.
Костер закоптил серые блоки и добрался до дерева, которое начало было
тлеть. Давным-давно.
Вокруг на песке были разбросаны куски каких-то красных картонных
трубок не толще мизинца. Их обломанные концы были размочалены. Гарден
поднял одну и рассмотрел. Картон не выцвел на солнце, он был
кроваво-красным, словно новенький. Значит это был не картон, а какая-то
синтетическая пленка. Уж не миниатюрная ли граната? Сигнальная ракета? Тут
он вспомнил Четвертое июля: фейерверк на берегу - тоже проделки мальчишек.
Он обогнул фасад дома с открытой верандой и льющимся из пустых
провалов окон мягким светом. Лучше обойти кругом и войти в дом со стороны
дороги. Это безопаснее.
Дверь он нашел быстро, она хоть и криво, но все еще висела на петлях.
Войдя, Гарден помедлил, хотя и знал, что его силуэт на фоне
освещенных луной дюн представляет собой отличную мишень.
Пол второго этажа провалился. Балки, проломившиеся в полуметре от
стены, упали на пол. Главный крестовый брус провис посередине, упавшие
доски, зацепившись за него с одной стороны, образовывали нечто вроде
амфитеатра; стена от которой они отвалились, служила как бы задником
сцены.
Свет исходил от свечей, расставленных вдоль этого амфитеатра. Свечи
были толстые, вроде церковных; снизу они оплыли от нагара. Доски
отбрасывали мерцающий свет на "сцену".
Гарден, стоя в дверном проеме, как бы балансировал на границе света и
тьмы.
- Томас из Амнета!
Голос, старческий, но сильный, отдавал металлом даже здесь, в
комнате, состоящей из одних твердых поверхностей, без драпировок или
ковров, смягчающих звуки. Голос исходил от теней в другом конце "сцены" -
вернее, Гарден думал, что это тени, пока, вглядываясь пристальнее, не
различил закутанные в темное фигуры с надвинутыми капюшонами.
- Томас - да, - откликнулся он, - Хэммет - никогда о таком не слышал.
Меня зовут Гарден.
- Разумеется. Томас Гарден - имя, под которым ты рожден. Но другое
имя ничего не говорит тебе?
- Хэммет? Нет, а что должно говорить?
- Амнет!
- И это ничего не говорит. Откуда такое - что-то арабское?
- Это имя произошло от греческого корня, означающего "забыть".
Гарден медленно прошел вперед, к свету. Фигуры в капюшонах - их было
пятеро - окружили его веером. Они стояли спиной к свету, пряча лица в
глубокой тени. Теперь, с близкого расстояния, было видно, что это
невысокие, миниатюрные люди.
- Амнезия, - произнес Гарден, - и амнистия... Томас Забытый. Или
Томас Прощенный, если нравится. Это какая-то загадка? Если так, то
неглупо.
- Ну, понял теперь?
- Нет, не понял. Я не сделал ничего, за что меня следовало бы забыть
- или нужно было бы простить. Так за что вы, ребята, хотите убить меня?
- Ты узнал нас? Это добрый знак.
- Вовсе нет. Только не для меня. Человек с ножом в моей квартире был
одним из вас. Ну почему вы пытаетесь убить меня?
Главный из них, стоявший в центре полукруга, откинул капюшон. Его
лицо было обветрено и изрезано морщинами, но это было интеллигентное лицо,
лицо ученого или богослова. Волосы, седые и густые, были схвачены у шеи
кожаным ремешком. Глаза, блестящие, как черное стекло, прятались в
глубоких тенях лица.
- Мы давно ждем тебя, Томас Гарден. Мы, смертные, искали
бессмертного. Мы, кто видит мир, меняющийся вокруг нас, искали то, что
остается неизменным.
- Наше оружие, наши традиции, наша сила - все это старше, чем твое
молодое существо может вообразить. Но есть частица тебя, столь же старая,
на восемь сотен лет старше любого из нас. Эта частица была запущена
странствовать в мире, среди его изменчивых путей, возрождаясь вновь и
вновь.
- Ты возникаешь, как чистый медный ковш из глубины колодца, каждый
раз зачерпывая глоток свежей воды. Мы же, подобно лягушкам, сидим вокруг
на камнях и вглядываемся в мрачные глубины в ожидании блеска твоего
металла. Мы долго ждали.
Гарден потряс головой.
- У вас все загадки, старики.
- Хочешь поговорить, как ты выражаешься, "начистоту"?
- Было бы неплохо для разнообразия.
- Ты - надежда нашего Ордена, Томас Гарден, и наше отчаяние. С твоей
помощью мы смогли бы залечить раны, нанесенные временем, и исправить
совершенные ошибки, ошибки в нас самих, быть может.
- Однако каждый раз, как ты возрождаешься на Земле, ты приходишь в
новом обличье и в смертной сущности. Каждый раз мы должны заново
испытывать тебя. Порой ты бываешь безвольным и опутанным плотскими узами.
Тогда мы можем только следить сухими глазами, как ты движешься к смерти.
- Порой ты бываешь могучим и проворным, с острым, проницательным
умом. Тогда мы нетерпеливо устремляемся к тебе. Но в прошлом ты каждый раз
ускользал из наших рук.
- И вот ныне настал момент, когда ты стоишь на острой грани. В тебе
есть сила, но нет знания - или, быть может, ты не хочешь принять его. Ты
недостаточно слаб, чтобы умереть. И недостаточно силен, чтобы жить. А
вокруг всегда есть те, кто использует тебя против нас.
- Мы спорили о тебе месяцами, Томас Гарден. Некоторые хотели изъять
тебя из этого мира. Они предлагали похитить тебя и укрыть в тайном месте,
чтобы посмотреть, можно ли разбудить тебя. Другие тоже предлагали изъять
тебя из жизни - но более радикально.
Гарден слушал все это, нахмурившись Он почти не сомневался, что все
эти старики сбежали из Центра Принудительного Отдыха. Такая версия
объясняла тот факт, что пятеро мужчин, собравшись в одном месте,
предавались каким-то бредовым занятиям. Но она не объясняла того мертвеца
в квартире. Не объясняла она и совпадений, о которых он рассказывал Элизе:
чудесные спасения и недвусмысленные покушения на убийство. И вообще, у
безумцев не может быть такой четкой организации и настойчивости в
осуществлении заговора.
Что ж, надо принять вещи такими, какие они есть. Эти люди, по
каким-то причинам верили, что он является объектом их желаний и страхов
одновременно. И они приняли некое решение на его счет.
- Вы упомянули "наш Орден", - рискнул он. - Что это такое?
- Мы - рыцари Храма. Давным-давно наши братья дали обет освободить
Святую Землю. Мы должны были вырвать Храм Соломона из-под власти неверных
и восстановить его, камень за камнем.
- Но рыцарей больше нет, - сказал Гарден.
- Ты прав. Их больше нет.
- Тогда как же вы... распространяетесь?
- Через круговые ложи, различные организации, братства -
Франкмасонов, Древнескандинавское братство, Союз Гробницы. Здесь и там
приходят новообращенные. Мы ожидаем уверовавших, романтиков, тех, кто
хочет воплотить в жизнь древние легенды. Мы отделяем их от лавочников и
страховых агентов. Мы вербуем и обучаем их. Мы испытываем их и выпалываем
дурную траву. Мы наблюдаем. И ждем.
Ага! Теперь Гарден понял: организованные безумцы.
- Ждете меня? - спросил он.
- Ждем искры Томаса Амнета, которая может жить в тебе... И ты все еще
утверждаешь, что ничего не помнишь?
- Не был ли я другом Робеспьера во время Французской Революции?
Старик обернулся к своим спутникам. Те кивнули ему.
- У Робеспьера не было друзей, только временные последователи, -
сказал он. - Амнет был среди них.
- А не был ли я сельским джентльменом из Луизианы? Распутником,
игроком и пьяницей, нашедшим спасение в религии?
- Это было не спасение, но акт раскаяния.
- Может, Амнет был туннельной крысой во Вьетнаме? Не погиб ли он там,
пытаясь спасти одного из ваших тамплиеров, который полез в нору вместе с
ним?
- В большинстве инкарнаций Амнет был доблестным мужем. С ним был
