вдоль носа. Словно из солидарности, под мышкой у Тома тоже возникла
капелька и побежала вниз по ребрам.
- Мы стрелять замок? - широко улыбаясь предложил Хамад на скверном
английском. Он продемонстрировал, как собирается это сделать с помощью
своего ружья.
- Это только заблокирует дверь.
Итнайн извлек из просторного кармана своего камуфляжа странный ключ.
У него было два параллельных выступа, которые точно подходили к прорезям в
головках болтов по углам панели. Итнайн вывернул болты и снял панель,
открыв электронную схему. Затем из кармана появился моток медной веревки с
красной пластиковой обмоткой. Итнайн прикрепил ее в одном месте... в
другом...
Гарден стоял прямо перед дверью, когда она резко распахнулась, и в
глаза ему ударил нестерпимый свет белого огненного шара.
У Элизы 212 был модуль автодозвона, который мог инициировать
телефонные звонки абонентам. В списке разрешенных контактных номеров
числились основные психиатрические базы данных и общедоступные
библиотечные фонды. Все запросы, которые она делала в ходе изучения случая
своего пациента, включались в его счет.
Когда темная форма Двойника, записанная отрицательными числами,
вызвала непроизвольное перепрограммирование оперативной памяти Элизы,
функция соединения с абонентом сохранилась, но к ней добавилась некая
команда поиска по собственной инициативе.
Теперь она чувствовала, как он стремился к неизвестной цели, тестируя
оптические волокна и переключатели национальной телефонной сети. Нужный
ему путь доступа однозначно сосредотачивался в четырехжильном кабеле,
который тянулся отдельно от остальных на десятки километров - пока не
упирался в пустое пространство. Где-то за последним переключателем кабель
был обрезан.
Для Элизы 212 это означало одно: конец поиска. Тупик. Нулевой
вариант.
Но Двойник, казалось, воспринял этот обрыв связи как личный вызов. Он
впал в некое черное состояние, которое Элиза обозначила бы человеческими
словами как "дурное настроение". Это состояние продолжалось целых три
секунды и разрешилось цифровой командой к коммуникационной сетке,
операционной директивой последнему на этой линии лазерному усилителю
устранить этот разрыв.
Лазер закряхтел от натуги и повысил выход на тысячу процентов. Трубка
излучателя взорвалась, и весь агрегат вышел из строя. Но перед смертью он
послал пучок когерентных световых потоков мощностью около десяти ватт.
Концы одного из четырех проводов перерезанного кабеля соприкоснулись в
месте обрыва. Заряженный провод передал интенсивный световой поток в виде
тепла, которое соединило концы тончайшим волоском расплавленного стекла,
заделав брешь на линии.
Теперь Двойник повторил запрос, достигнув конечного пункта. Элиза
отметила почти человеческую удовлетворенность результатом.
Рука Гардена взлетела к глазам. Он потом и с зажмуренными глазами
видел скелет собственной руки, словно вделанный в алую плоть ладони,
обрамленную белым светом.
Итнайн оттащил его от дверного проема. Остальные распластались по
стенам, прячась от излучения.
- Что вы видели? - голос Итнайна.
Гарден слепо оглянулся по направлению к говорившему. "Алмазный свет.
Как огонь, только абсолютно белый".
- Может, это взрыв реактора?
Гарден взвесил это предположение. "Нет, не думаю. Нас бы тогда не
было в живых".
- Тогда что это?
Том Гарден сопоставил какие-то разрозненные образы. При всей своей
неистовой яркости, шарообразный излучатель казался каким-то... ординарным,
контролируемым. Словно это был этап плановой работы реактора.
Что могло вызвать такой свет? При нормальной работе?
Гарден вспомнил, что электростанция Мэйс Лэндинг работала по тому же
принципу, что и ракета "Си Спэрроу", только в неизмеримо большем масштабе.
Слева от этой двери должна была тянуться галерея световодов. Эти
лучевые каналы направляли импульсы рентгеновского лазера, которые
"поджигали" пленку из титана-иодида. Световоды были расположены по кругу в
виде пересекающихся секторов, разделенных шестидесятиградусными арками.
Лазерные лучи перемещались по ним вперед и назад, проходя через ряды
разрядных усилителей, и в конце концов попадали в сферическую камеру.
Этот стеклянный шар, наполненный смесью трития и дейтерия намного
превосходил по размерам рисовое зернышко "Си Спэрроу":
двадцатикилограммовый глобус, не меньше волейбольного мяча. Через равные
промежутки времени, совпадающие с импульсом лазера, поршневой механизм
выталкивал эти шары в фокус лучей. Стекло начинало испаряться и сжимало
дейтериевую смесь до температуры взрыва, как и в "Си Спэрроу", только
мощностью около 500 килотонн.
Ничем не защищенный взрывающийся шар сверхтемпературной плазмы
просто-напросто сжег бы стены камеры, разрушил здание и оставил бы от
всего комплекса оплавленную воронку. Однако Гарден знал, что на внутренней
поверхности камеры находится сильный электромагнит, создающий
тыквообразное поле, которое охватывает и направляет взрывающуюся плазму.
Поле формируется только в одном полушарии с тем, чтобы сила взрыва
выходила через перфорацию в стенке камеры. Периодическая пульсация поля
выталкивает оставшиеся пучки плазмы через специальный канал и очищает
камеру для следующего заряда.
Коридор за дверью, насколько понимал Гарден, вел к сложной системе
магнитно-гидродинамических колонн, теплообменников высокого уровня,
парогенераторов, турбин высокого и низкого давления. В конце этого
комплекса из остывшего пара извлекаются остатки тепла, не вступивший в
реакции дейтерий и промышленные объемы гелия. С теплообменников и турбин
поступают каскады чистой воды.
Таким образом, огненный шар, который видел Гарден, не был частью
этого производственного канала и должен был иметь аналогичное
происхождение: аномалия в замкнутом поле, возможно, не более миллиметра в
диаметре. Что если операторам вдруг понадобится "отщипнуть" крошечный
шлейф расширяющейся плазмы для анализа или контроля качества? Крошечный
кусочек, ярче полуденного солнца.
- Кто-то выпускает плазму из камеры, - сказал Гарден.
- Зачем?
- Чтобы помешать нам пройти в эту дверь.
- И что теперь делать?
- Найти другой путь.
- Но мой господин Хасан не...
- Знаю, - вздохнул Гарден. - Он хочет, чтобы мы шли этим путем. Ну
что же. Пригните головы пониже, закройте глаза руками. Вбегайте в дверь,
сразу же отворачивайтесь вправо к стене и бегите как можно дальше от этого
места. Не оглядывайтесь.
Итнайн и еще несколько арабов кивнули. Те, кто понимал по английски,
перевели остальным. Итнайн сразу же пригнул голову и повернулся к двери.
- Стой! - Гарден схватил его за рукав. - Ты говорил, что в реакторном
зале нас может поджидать засада.
- Ну?
- Так вот это она и есть.
- О... Значит плазму выпускают специально, чтобы отвлечь нас?
- Понял, наконец-то.
Итнайн улыбнулся.
- Нет проблем. У нас есть гранаты, очень мощные. Они перекроют поток
плазмы и отвлекут людей, которые хотят нас остановить.
Палестинец сказал несколько отрывистых слов и протянул руку. Хамад
достал из-под своего балахона тусклый металлический шар и положил в ладонь
лидера. Итнайн крепко сжал его, пригнул голову и снова повернулся к двери.
- Отлично, друг, - Гарден опять схватил его за рукав. - Какова
мощность этой гранаты?
- Две тысячных килотонны. А что?
- Тебя не останавливает мысль о двух тоннах динамита, запущенных
туда, и о том, где тебя потом искать? Это ведь, знаешь ли, довольно
опасно.
- Я не боюсь, - отрезал палестинец.
- Ну конечно, нет. Но только задумайся на минутку, что у нас там, за
дверью: работающий реактор, сотня тонн деликатных механизмов, которые
испускают во все стороны горячую плазму под давлением сотня тонн на
квадратный сантиметр. И ты хочешь, чтобы все это вдруг лопнуло?
- Камера надежно укреплена.
- А как насчет клапанов высокого давления, электрических схем,
датчиков и кабелей? Представляешь, что будет, если потревожить эту
магнитную тыкву даже чуть-чуть?
- Я понял тебя, - согласился Итнайн. Чтобы убедить остальных в
обоснованности своих колебаний, он перевел свой разговор
соотечественникам. Те вытаращили глаза. - Что ты предлагаешь, Том Гарден?
- Ну, я не тактик...
- Сказал "А", говори "Б".
- Ладно. Подвое одновременно, справа и слева, прыгайте через порог.
Падайте плашмя на пол, оружие держите перед собой. Прячьтесь за любым
укрытием, какое сможете найти и стреляйте в любую человекообразную фигуру.
- Я потеряю людей, - возразил Итнайн.
- Если кинешь туда гранату, потеряешь половину Нью-Джерси.
- Согласен, - неохотно. - Фасул! Хамад! - Итнайн перевел им
инструкции Гардена, сопровождая их ныряющими движениями руки.
Боевики кивнули, секунду помолчали, склонив головы, и приготовили
оружие. Затем заняли позицию по обе стороны двери.
- Давай!
Их спины исчезли в сиянии. Еще двое приготовились.
- Давай!
Так, попарно, вся команда проскочила вовнутрь. Ответного огня не было
слышно, и у арабов не было повода стрелять.
Наконец, Гарден и Итнайн встали у двери.
- Давай! - пролаял Итнайн.
Гарден, вооруженный только собственной смекалкой, нырнул через порог
в лишенный тени свет. Он различил фигуры боевиков, которые оцепенело
сидели на полу, забыв про оружие. Они уставились на что-то за вспышками
плазмы, которые даже на таком расстоянии Гарден мог перекрыть ладонью.
Кожа руки сразу натянулась и высохла от жара, пока он завороженно
оглядывался вокруг.
Зная теоретически принципы работы промышленного реактора лазерной
зарядки, он не мог и отдаленно представить себе его размеры.
Выбросы плазмы казались столь близкими и расположенными на уровне
глаз только из-за двери, но это была оптическая иллюзия, результат
искаженной перспективы при взгляде через дверной проем.
За дверью, оказывается, был не пол здания; здесь начиналась как бы
сцена или широкий балкон. Край балкона защищало трубчатое заграждение, а
за ним и сияло белое рукотворное солнце. На самом деле оно выглядело как
вулканический гейзер на поверхности небольшой белой луны Юпитера или
Сатурна.
Так велика была реакторная камера.
Расположенная в яме глубиной метров десять, сама камера была около
сорока метров в диаметре. Из нее, как соломинки из коктейля, торчали
толстые белые трубы. На определенном расстоянии от поверхности камеры все
трубы изгибались под прямым углом и тянулись параллельными рядами на
двести метров к северу. Ажурная конструкция из голубых балок, опорных
платформ, переходных мостиков, высотой этажей в шесть-семь, поддерживала
эти горизонтальные трубы - световодные кабели. Приблизительно через каждые
тридцать метров в них были врезаны кристаллические графитовые усилители,
опутанные силовыми кабелями и тончайшими охладительными трубочками.
Световоды упирались в северную стену здания, поворачивали назад, уходили
внутрь опорной конструкции, снова поворачивали и устремлялись куда-то
вниз. Километры световодных кабелей сновали туда и сюда, слегка
утончались, словно органные трубки самых нижних регистров басового
диапазона, и прижимались теснее друг к другу. И где-то в глубине
многослойной паутины, представлялось Гардену, в месте слияния световодов,
прячется сам рентгеновский лазер, источник всей этой мощи.
