воздух.
Не знаю, долго ли; может быть, несколько минут. Затем я почувствовал
дрожь под ногами и сперва решил, что где-то поблизости, за окрестными
строениями, взлетает или садится самолет. Но дрожь усиливалась, и к ней
прибавился звук - на меня несся вагончик.
Через секунду он вынырнул из-за поворота. Я видел, как пассажиры
тщетно дергают аварийные рубильники. В мою сторону пока никто не смотрел.
Я собирался отпрыгнуть с пути, когда вагон вдруг стал тормозить. Никакой
платформы не было и в помине, но он остановился, открылись двери. Я
подбежал и вскарабкался. Двери захлопнулись за мной, и вагон вновь набрал
скорость, помчавшись в том направлении, откуда появился.
Ухватившись рукой за одну из свисающих петель, я стоял, пытаясь
отдышаться. Все смотрели на меня. Я почувствовал безрассудное желание
рассмеяться.
- Контрольные испытания, - пробормотал я. - К предстоящему визиту
папы римского.
На меня продолжали смотреть, но вскоре показалась запруженная людьми
платформа. Вагон остановился, как и положено; двери открылись. Я вышел,
тут же затерявшись в толпе, пригладил волосы, поправил одежду и отряхнул
пыль, прежде чем дать волю дрожи. Мною овладело желание повалиться на
ближайшую скамейку. Но мгновение назад захлопнулся смертельный капкан -
вращаются шестерни, пляшут рычаги, ходят противовесы, - а чье-то
вмешательство поменяло передаточное число, изменило баланс сил в мою
пользу, и все горести отступили перед блаженством жить... Было бы
невежливо свести все это сейчас к нулю, свалившись на месте.
Я не свалился.
7
У станции стояли вереницей такси, я сел в первое и велел водителю
ехать в город. Не удивился бы, если бы вдруг завыли сирены, поэтому
большую часть пути напряженно смотрел в окно: на машины на деревья, на
дома, на дорожные знаки. Солнце уже клонилось к западу, но было светло.
Следовало выскользнуть из города, убраться как можно дальше, забиться в
какую-нибудь нору, хорошенько все обдумать, разработать план действий.
Сейчас я думать не мог - кто знает, что случится в следующую секунду? Эту
поездку на такси в конце концов, безусловно, проследят, и потому я
направлялся именно в центр - там легче затеряться.
Я вылез у ничем не примечательного оживленного перекрестка и дошел до
автобусной остановки. Поглазев на прохожих и голубей, влез в первый
попавшийся автобус и долго ехал куда-то на северо-запад. А когда автобус
повернул к югу, сошел и пешком двинулся снова в северо-западном
направлении.
Еще дважды я садился на автобусы и порядком отмахал на своих двоих,
прежде чем добраться до окраины, а там, подняв палец, попытался привлечь
внимание автолюбителей. У меня возникло ощущение, что такое уже было -
давным-давно, еще в студенческие годы. Да, после первого семестра я
собирался домой и хотел сэкономить деньги. Помню, дул чертовски холодный
ветер. Надо улыбаться. Иногда это помогает...
...Обязательные общеобразовательные дисциплины и наконец
профилирующая - компьютеры. Все шло хорошо. Сперва мне было одиноко, но
теперь появились товарищи - например Сэмми, который звал меня Губастиком,
- и я рвался домой поделиться новостями. Губастик? Давно я не вспоминал
это прозвище. Сэмми учился со мной в одной группе - невысокий темноглазый
парень с извращенным чувством юмора. У меня была привычка шевелить губами,
работая с компьютером. На самом деле я с ними говорил. Но об этом Сэмми не
знал. Со временем мы стали хорошими друзьями. Интересно, где он сейчас?
Вот бы позвонить - вдруг вспомнит?
Но разговаривать с компьютерами я начал не в колледже, а гораздо
раньше, в глубоком детстве, когда с ними играл. Правда, за исключением
того случая, когда мне было семь лет, диалога не получалось. Однако мне
всегда казалось, что вот еще чуть-чуть...
Рядом остановился автомобиль. За рулем сидел мужчина в светлом
деловом костюме.
- Вам куда? - спросил он.
- Вообще-то в Питтсбург.
- Я возвращаюсь домой в Норристаун. Если устроит, могу подбросить до
Торнпайка.
- Великолепно.
Я сел в машину.
Водитель похоже не жаждал общения; я откинулся на спинку и попытался
продолжить свои воспоминания, однако ничего в голову не шло. Ладно. Я был
уже не так напряжен, как в такси, и мог бы, пожалуй, сосредоточиться на
сложившейся ситуации. Тогда, возможно, от примитивной реакции, бегства,
удалось бы перейти к действиям.
Барбье определенно намерен меня убить. Сомнений нет. И Мэтьюс до сих
пор работает на него, как и другие члены группы...
Группа... Вот ключ. Когда-то в нее входил и я, хоть сейчас даже
думать об этом противно. Малыш Уилли, Мари Мэлстренд... Кора? Нет, она тут
не при чем. На самом деле случайная встреча во время ее отпуска во
Флориде. Энн Стронг? Очень похоже. Нас было четверо. Да, четверо. Нас
объединяла общая способность.
Мы были наделены экстраординарными психическими силами. Я общался с
машинами - этакая телепатия между человеком и компьютером. Я мог читать их
программы на расстоянии. Мари? Мари способна была воздействовать на
предметы. ТК, телекинез. Но, в состоянии уничтожить компьютер, она не
могла узнать его содержимое, что мог сделать я. Энн? "Обычный" телепат. К
компьютерам она не имела никакого отношения, но читала мысли людей и
внушала им что угодно, включая очень реалистичные образы. А Малыш Уилли?..
Вроде ТК, но не совсем. Он мог оказывать физиологическое воздействие,
манипулировать веществом и энергией лишь внутри живых организмов.
Насколько сильны эти способности? Где их пределы? Память
подсказывала... Мари гордилась своей стряпней - и готовила действительно
великолепно. Несколько раз она созывала нас на обед. Однажды, не обременяя
себя возней с прихватками или сковородником, Мари, сидя за столом,
левитировала из кухни в гостиную и плавно опустила прямо перед нами
огромную дымящуюся супницу. Я видел, как она опрокинула бокал и сперва
остановила капли в воздухе, а затем заставила их все вернуться на место.
Наибольшая масса, которой Мари могла оперировать?.. Как-то раз она на спор
подняла на несколько футов от пола Энн и держала так с полминуты, но
вспотела и, тяжело дыша, опустила довольно резко.
Старина Малыш Уилли... Чем ближе вы к нему, тем скорее он сделает
свое дело: внезапная смерть - в десяти футах, в двадцати - уже медленнее,
в тридцати-сорока - давалась ему с трудом. Пожалуй его предел - пятьдесят
футов, минут пятнадцать понадобится, чтобы добиться результата. Между
прочим, пятьдесят футов - таков примерно радиус самых больших шатров, в
которых он привык работать. Я, наверное, один из весьма немногих, кто
почувствовал как разящую, так и целительную его силу. Помню утро после той
пьянки у него дома. Я вырубился на диване, а проснувшись, услышал
невнятное чертыханье. Голова раскалывалась. Я встал и поплелся в ванную.
Малыш Уилли глотал там аспирин и ухмыльнулся, увидев меня: "Ты тоже
неважно выглядишь, мой мальчик". Я попросил оставить пару таблеток.
"Зачем? - он взъерошил мне рукой волосы. - Исцелись! Исцелись, грешник!"
Тут же а лицу прилила кровь, в висках на миг застучало, и боль прошла. Я
чувствовал себя превосходно. "Все в порядке", - сказал я, удивленный своей
незаслуженной поправкой. "Восславим господа!" - ответил Малыш Уилли,
проглотив последнюю таблетку аспирина. "Почему ты себе-то не поможешь?" -
спросил я тогда. Он покачал головой. "На себе не получается. Вот мой крест
- юдоль печали".
Энн... Ее способности, казалось, не зависели от расстояния. Она могла
сидеть в гостинице на Флорида-Кис и внушать мне, когда самолет шел на
посадку в Филадельфии, того змея. Слабость ее заключалась в другом, но в
чем именно - не помню. Энн была неравнодушна к цветам. Их примитивные
эманации неизменно успокаивали ее в минуты душевных тревог. Цветы занимали
такое важное место в ее жизни, что часто окрашивали - или, вернее,
ароматизировали - внушаемые ею образы. И еще - Энн могла заставить не
видеть то, что действительно существовало.
Итого, четверо - группа, комплект инструментов для Барбье. Благодаря
нам "Ангро" несколько лет назад обошла всех своих конкурентов. Я мог
выкрасть информацию из любого компьютера. Или Энн извлекала ее из мозгов
тех, кто ее хранил. Мари срывала эксперименты, вызывала несчастные случаи,
тормозила исследовательскую работу. Если кто-то причинял особое
беспокойство, некий южанин мог пройти мимо на улице, сесть рядом в театре,
пообедать в том же ресторане...
Но можно ли быть уверенным в силе этих способностей сейчас? В зале
для особо важных лиц Мари вскользь упомянула, что ее способности
возрастают. Значит ли это, что у каждого из них дар развивается,
усиливается со временем? Кто знает?.. Лучше полагать, что так оно и есть.
Накинуть Мэтьюсу еще несколько футов, может быть, усилить наводимые Энн
галлюцинации, допустить, что мари поднимает груз потяжелее, держит его
подольше. Собственно, радиуса действия ее способностей я никогда и не
знал. Больше, чем у Малыша Уилли, несравненно меньше, чем у Энн. Вот и
все.
А сам Барбье? Всего лишь жестокость и проницательный ум? Неизвестно.
Если у него и был особый дар, он его надежно прятал - или именно этого я
не помнил.
А где сейчас Кора? Что они с ней сделали? Вряд ли что-то ужасное.
Мертвая, она не может служить рычагом давления. Похоже, Боссу я
представился не очень-то сговорчивым. Энн, возможно, прочитав мои мысли,
дала сигнал, что использовать меня нет смысла. И Босс даже не удосужился
предложить сделку: Кору в обмен на преданную работу. С другой стороны
Барбье знал о моем прибытии. Он принял бы меня, изъяви я желание, и был
готов избавиться от меня, попробуй я заартачиться. И на всякий случай, на
тот дикий случай, если я вдруг вырвусь, оставалась гарантия - Кора. Скорее
всего так. Значит, она жива, укрыта где-то в надежном месте.
Машина сбросила скорость, и я поднял голову. Вечерело, видимость
ухудшилась... Затор. Наверно, авария. Я увидел полицейские машины.
Нет. Впереди, возле узкой полоски зелени, разделяющей нашу и
встречную полосы, дорожная застава. В желудке появился ледяной ком.
Останавливали всех подряд; очевидно проверяли документы.
Несмотря на протесты борцов за гражданские свободы, каждый должен
иметь при себе Регистрационную карточку. Их ввели в конце 80-х, с одним
номером для всего - отношения к воинской обязанности, социального
обеспечения, водительских прав... Теперь уже было видно, как полицейский
вводит номера в небольшое устройство.
Я понимал, что меня будут искать. Но не думал, что так быстро и так
эффективно. Показательно, однако, что их интересует номер, а не лицо.
Очевидно, Барбье не хочет, чтобы стало известно, кто именно ему нужен.
Полицейский компьютер, вероятно, настроен просто на поиск определенной
карточки. Возможно, в него ввели мой номер и еще ряд вымышленных, чтобы
затруднить установление моей личности. Да, так Барбье и поступил бы.
Подъезжая к кордону, я задумался: а не сообщить ли обо всем, раз
полиция под рукой?
Но мое более циничное "я", которое что-то замедлило с возвращением,
глумливо усмехнулось. В лучшем случае меня сочтут не в себе. В худшем... Я
не знал, насколько правдива высказанная Барбье версия моего прошлого. Судя
по обретаемой памяти, даже слишком правдива. Выходит, я действительно
виновен в преступлении или преступлениях такого масштаба, что
