Уловка 22 не пропала даром. Секретарь Даггетта, которая, должно быть,
привыкла ко всякому проявлению эмоций у пациентов, и глазом не моргнула,
видя несоответствие между выражением моего лица и непрерывным хихиканьем.
Она назначила мне время и кивнула на прощанье.
Выход - в сопровождении наряженных клоунами фурий, толпой рванувшихся
мне вслед.
Реакция наступила через несколько кварталов.
- Мне страшно, Дон, - сказала Кора.
Она вела машину. Я сидел, понуро свесив голову, и вызывал демонов,
чтобы с ними бороться. Тщетно - те не обращали на меня внимания.
- Мне тоже.
И это была правда, хотя и не вся. Кора, судя по ее поведению, была
напугана сильнее меня. Я же глубоко внутри стал испытывать чувство, от
которого совсем отвык. Отвык настолько, что первые его прикосновения
казались почти незнакомыми. Это была злость.
Ангелы? Может быть, я мертв и нахожусь в раю? Нет. Мелодические звуки
не напоминали струнное пение арф, да и не должна бесплотная душа
чувствовать кислый привкус во рту. Я простонал и вернулся на бренную
землю, к тренькающему телефону - забыл поставить его в режим записи,
когда, ложась спать, еще надеялся на возвращение демонов. Если они и
являлись, то конечный счет был примерно таким: демоны - 6, Белпатри - 0.
Часы показали 8.32 и повели отсчет дальше. Я ответил на звонок.
Знакомый голос. А, секретарь Даггетта... Но что-то определенно
стряслось.
- ...вынуждены отменить вашу встречу, - говорила она. - Доктор
Даггетт ночью скончался.
- Что?!
- Доктор Даггетт скончался. Мы... я обнаружила его в кабинете утром,
когда пришла. Сердечный приступ.
- Неожиданно?..
- Совершенно неожиданно. Он никогда не жаловался на сердце.
- Допоздна работал?
- Изучал истории болезни некоторых пациентов. Прослушивал записи...
Больше она по сути, ничего не знала. Разумеется, я не мог отрешиться
от мысли, что именно мои записи прослушивал он перед смертью.
Я встал, умылся, оделся и приготовил кофе. Кора с благодарностью
приняла его и бросила на меня вопросительный взгляд. Я рассказал все, что
только что узнал.
- Это дело дурно пахнет, - проговорила Кора после паузы. - Что...
как... Черт побери! Начинать сначала с другим врачом? Или, быть может,
попытаться заглянуть в твою историю болезни? Я покачал головой.
- Сегодня это точно не получится... А другой врач лишь повторит то,
что сделал вчера Даггетт - зачем? Даггетт ведь предупредил, что
воспоминания скоро вернутся. Мне кажется, он прав, поэтому лучше
подождать. Я уже чувствую себя иначе, будто в моей голове что-то приходит
в порядок, проясняется.
- Но, черт побери, мы были так близко - к чему-то! Просто невероятное
совпадение! Может, стоит обратиться в полицию? Рассказать им все, и пусть
проверят...
- Слухи и догадки, - перебил я. - К тому же исходящие от
предполагаемого душевнобольного. Даже если они отнесутся серьезно, за что
ухватится? Сердечный приступ - это не удар тупым орудием. Для полиции у
нас ничего нет. Как и у них для нас.
Кора сделала глоток кофе, опустила чашку на прикроватную тумбочку.
- Ну и что ты собираешься делать?
- Вернуться в Ки-Уэст. Послезавтра в банк должен поступить следующий
платеж. Мы можем позволить себе успокоиться и ждать результатов лечения.
- Успокоиться? - переспросила она, сбросила ноги с постели и встала.
- Как это возможно, зная то, что мы узнали?
- А что же еще делать?
- Когда уляжется шум, постараться заглянуть в твою медицинскую карту.
Даггетт мог записать туда больше, чем сказал нам.
- Навести справки можно по телефону через несколько дней, уже из
дома. Приводи себя в порядок и пойдем завтракать - если ты не
предпочитаешь поесть здесь. Потом складываем вещи и уезжаем.
- Нет, - сказала Кора, решительно откинув назад волосы. - То есть да
- завтраку, и нет - "уезжаем".
- Что ж, одевайся. Остальное обсудим за завтраком.
Сошлись на компромиссе: мы задерживаемся здесь, ночуем, днем пытаемся
добраться до моей истории болезни и, если ничего не получится, утром
уезжаем.
Ничего не получилось.
Я хочу сказать, что приемная Даггетта была закрыта. Справочная не
могла или не хотела связать нас с его родственниками. Разыскать его
секретаря я не сумел. В конце концов нашел медсестру, и она сообщила, что
то, что мне нужно, получить немедленно я не смогу. Архивы носят весьма
деликатный характер; они опечатываются в случае кончины психиатра и
выдаются лишь по решению суда или запросу нового лечащего врача. Ей очень
жаль, но...
Ничего не получилось.
- Давай обратимся в суд, - предложила Кора.
- Нет, - ответил я. - Не надо вмешивать посторонних. Я сдержал свое
обещание - мы ждали, мы пытались. Завтра уезжаем.
- Так и не узнав?
- Все придет. Я чувствую.
- Ты и Багдад "чувствовал".
- Иначе.
- Вот как?
Тяжелый был вечер. Вдобавок ко всему снова вернулись демоны,
прихватив с собою запас кошмаров. К счастью, большинство из них с первыми
лучами солнца бесследно исчезли. За исключением сценки последнего танца
войны вокруг бензоколонки "Ангро энерджи" с участием всевозможных ужасов;
и земля разверзлась под ногами, когда какой-то толстяк пылающим топором
разрубил гигантскую голограмму моего мозга... Словом, были все те
маленькие прелести, которые превращают сон в захватывающее приключение.
Кора не очень радовалась нашему отъезду, но я выполнил свои
обязательства, и она сдержала обещание. Почти всю дорогу нас преследовал
моросящий дождь. Патетично - природа будто прониклась нашими чувствами. Мы
оба были далеко не в блестящем настроении, когда приехали домой.
И едва пришли в себя, как Кора вновь завела разговор об адвокатах.
Нет ли у меня надежного юриста, способного заняться этим делом?
- Нет, - солгал я, потому что был уверен, что Ралф Даттон, с которым
я иногда встречался, не отказал бы мне в просьбе.
Просто не хотелось идти этим путем, и поперек горла стояли подобные
разговоры. А она не унималась. Я вновь почувствовал злость, на сей раз
направленную на Кору, но я боялся дать ей выход. Я сказал Коре, что устал,
что у меня опять разболелась голова и что мне нужно побыть одному. Я
извинился и вышел на улицу.
Прогулка привела меня в бар, куда я изредка заглядывал, возле старого
дома Эрнста Хемингуэя. Неужели Хемингуэй в самом деле утащил отсюда
писсуар и сделал из него поилку для своих котов?
Я потягивал пиво, когда ко мне подошел Джек Мэйс. Рослый,
веснушчатый, вечно улыбающийся; песочные волосы, выгоревшие до белизны...
Он имел вид неунывающего школьника и с первой же встречи производил на
многих неотразимое впечатление. Пожалуй, более несерьезного человека я не
встречал. Он часто влипал во всякие неприятности, хотя, в сущности, ничего
порочного в нем не было. По натуре Джек был искателем удовольствий и,
подобно мне, каждый месяц получал вклад на текущий счет. Только он знал
откуда приходят деньги. Ему их переводили родители - за то, чтобы он не
возвращался в Филадельфию. Мы с ним всегда прекрасно ладили, возможно,
потому, что Джек находил между нами много общего - если вообще об этом
задумывался. В тех редких случаях, когда я выбирался в свет, я
приветствовал его общество. Джек не теряя головы, мог выпить гораздо
больше меня и присматривал за мной, вытаскивая из щекотливых ситуаций.
- Дон! - Он хлопнул меня по плечу и сел на соседний стул. - Сколько
лет, сколько зим! Куда ты пропал?
- Немного попутешествовал. А как у тебя?
- Слишком хорошо, чтобы хотелось уезжать. - Джек ударил по стойке. -
Эй, Джордж, принеси-ка кружку!.. Ко мне тут прибились две крошки, -
продолжил он. - Заходи попозже. Тебе это пойдет на пользу.
Мы пили пиво и болтали. Я ничего не рассказывал - он не из тех, с кем
делятся неприятностями. Зато в пустопорожних разговорах ему не было
равных, и меня это вполне устраивало. Мы обсудили общих знакомых, прелести
рыбалки - порой выбирались вместе, - политику, кино, спорт, секс, питание,
а потом пошли по второму кругу. Господи, какое же это облегчение - не
думать о том, что тревожит больше всего!
Не успел я опомниться, как уже стемнело. К тому времени мы успели
поесть - даже не скажу где - и посидели в другом заведении. В голове у
меня все плыло, но Джек казался свежим как огурчик и беспрерывно трепался,
пока мы не дошли до его дома.
Потом он знакомил меня с девушками, включал музыку, готовил коктейли,
снова готовил коктейли... Мы потанцевали. Немного погодя я заметил, что он
и высокая - Лаура - куда-то исчезли, а я сижу на диване с Мэри, обнимая ее
за плечи, со стаканом на коленях и второй раз выслушиваю историю ее
развода. Периодически я кивал и время от времени целовал Мэри в шею. Не
думаю, что это отвлекало ее от захватывающего рассказа.
Еще немного погодя мы каким-то образом оказались в одной из спален.
Позже я на несколько секунд выплыл из забытья, смутно припоминая, что
девушка осталась мною недовольна, и никого рядом с собой не обнаружил. И
снова заснул.
Наутро я чувствовал себя больным и разбитым и потащился за исцелением
в ванную, оснащенную Джеком лучше любой аптеки. Пока я глотал попадавшиеся
под руку витамины, желудочные, болеутоляющие и успокоительные средства,
магическая занавесь в моем сознании колыхнулась, неожиданно пропустив
вперед какие-то картины. Я даже не сразу понял какие. А когда понял,
застыл - прямо в процессе полоскания рта, - испугавшись захлебнуться.
Из прихожей доносился шум. Я выплюнул пахнущую мятой жидкость,
сполоснул раковину и вышел.
Это был Джек, в желто-оранжевом пляжном полотенце направляющийся в
туалет.
- Джек! Я работал в "Ангро энерджи"!
Он поднял мутные глаза, пробормотал: "Прими мои соболезнования" - и
исчез в туалете.
Интеллектуал, сразу видно...
Я направился на кухню и, пока варился кофе, оделся и выпил
апельсинового сока вместе с сырым яйцом. А потом с чашкой кофе вышел на
балкон.
Солнце висело в нескольких метрах над горизонтом, но утро было
прохладным. Лицо обдувал влажный соленый ветер. В кустарнике по обеим
сторонам дома перекликались птицы.
При мыслях о Коре мне становилось стыдно, но в целом я чувствовал
себя лучше, чем когда-либо. Я вспоминал, и это отодвигало все остальное на
второй план.
Да, я работал в "Ангро". Не охранником, не бурильщиком, вообще не в
поле. Не на разведывательной станции. Чуть не сказал себе "ничего
технического", но что-то меня остановило. Это было бы неправдой.
Я сделал еще глоток кофе.
Возможно, переработка информации? Я определенно разбирался в
компьютерах...
Где-то в управленческом аппарате или в лаборатории... Да, в какой-то
лаборатории, точно.
Затем на миг, мне явилось видение - то ли воспоминание, то ли
воображение, то ли смесь того и другого: дверь, дверь со старомодным
матовым стеклом. Она как раз закрылась перед самым моим носом, показав
черные буквы - ВИТКИ: ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ОТДЕЛ.
Разумеется, дроссели индуктивности еще нужны в некоторых устройствах
типа реле, их не заменили процессоры и микропроцессоры...
Как насчет такой версии: несчастный случай в лаборатории? В
результате - шрамы, черепная травма, затем имплантация ложной памяти,
покрывающей значительный период моей жизни; шаг, возможно, необходимый для
сокрытия вины определенных руководителей компании. И пенсия - чтобы я
сидел тихо и не лез на рожон.
