- Мне бы не хотелось, чтобы ты пострадал.
- Мне бы тоже, - сказал я.
- Не лети в Нью-Джерси. С тобой произойдет что-то ужасное.
- Что?
- Не знаю.
Я издал горловой звук, и Энн торопливо вскочила.
- Извини.
Я сразу же поднялся и пошел за ней. Но она сделала несколько шагов и
исчезла в туалете, а я в нерешительности остановился.
Мимо проходила наша официантка с кофе.
- У женского туалета есть второй выход?
- Нет, - ответила она.
- Окна?
Она покачала головой.
- Четыре зеленые стены.
- Спасибо.
Я вернулся за столик и доел пирог.
Выпил охлажденный чай, затем попросил кофе.
В туалет зашла седая женщина. Когда чуть погодя она выходила, я к ней
подошел.
- Прошу прощенья, там нет невысокого роста девушки с восточными
чертами лица, в белом брючном костюме?
Она поглядела на меня и покачала головой.
- Нет. Никого нет.
Когда я расплачивался в кассе по счету, оставив чаевые на столике,
мне почудился голос Энн.
- Никуда не уезжай. Думаешь, сейчас у тебя неприятности? По крайней
мере ты жив. Сиди дома, не дразни собак.
Я огляделся по сторонам, но Энн нигде не было. И все-таки я почти
физически ощущал ее присутствие.
- Неудачно, - пробормотал я. - Ты что - омрачила мне рассудок?
Ее смех смешался с ароматом цветов.
5
Дома я переоделся, закинул в сумку бритву и кое-какие мелочи и,
наведя через компьютер справки о расписании полетов, убедился, что новых
посланий для меня нет. Я запер дверь, вновь сел за руль и направился к
аэропорту. Призрачный голос Энн больше меня не преследовал, хотя я со
страхом ожидал увидеть ее буквально за каждым поворотом.
Долгий полет - это как раз то, что нужно, если вы хотите хорошенько
все обдумать.
Я припарковал машину, нырнул в здание аэропорта и зарегистрировался у
стойки, где мне дали талон на посадку. Оставалось еще немного времени, и
я, взяв чашку кофе, прошел в зал ожидания. Впервые с момента пробуждения
на меня ничего не давило, можно было расслабиться. Я уселся в кресло и
отхлебнул горячей жидкости.
Кликлик?..
Расслабиться...
Кликлик.
Я смежил веки и почувствовал вокруг себя пульсирующую сеть
электрической активности, практически вездесущей в наши дни и все же
сосредоточенной в большей степени в определенных местах. Например, в
аэропорту, с его обилием перерабатывающих информацию устройств.
"Привет, - сказал я. - Ты успокаиваешь и нежишь". Мой мозг
массировали проходящие волны. Я ни о чем не думал. Я не ввинчивался и не
считывал...
Через несколько минут я вынырнул из потока, сделал глоток кофе и стал
смотреть в окно на подкатывающий по полосе самолет. Мне было гораздо
лучше. После аптечки Джека и хорошего завтрака все следы похмелья
улетучились. Голова работала так ясно, как не работала целую вечность.
Несмотря на предупреждение Энн, я даже поверил в успех своей миссии.
Мне ведь была нужна только Кора. Ее исчезновение, пожалуй, могло быть
вызвано лишь недовольством неведомых лиц тем, что я обретаю память. Им
требовалась управа на меня - на случай, если я вспомню что-либо опасное. И
я с радостью пообещаю держать рот на замке, если только Кору отпустят.
Каким образом им стало известно, что я вспомнил нечто запретное?
Ну, во-первых, Багдад. Возможно, за мной вели наблюдение. Или,
возможно, на некотором пульте вспыхнула красная лампочка, когда я купил
билет в Мичиган; или когда врач-психиатр затребовал на меня данные через
крупный медицинский компьютер. А может, мой плавучий дом и квартира
прослушивались. Или... Да все что угодно! Собственно, неважно, что именно
вызвало сигнал тревоги. Главное, они заподозрили, что я вспомнил что-то
для них крайне нежелательное.
Что?
Я напрягся. Компьютеры, компьютеры, компьютеры... Нет, пока чересчур
туманно. Кора нужна им для оказания давления на меня, и теперь для
контригры мне необходимы эти воспоминания - вдруг моего обещания окажется
недостаточно? Я надеялся, что по пути память вернется. А если нет,
придется блефовать. Они напуганы - иначе бы не пошли на риск. Это может
оказаться мне на руку.
Даже тогда я не очень беспокоился о своей личной безопасности. В
конце концов, желай они того, меня давно бы уже убили. А они, напротив,
выбрали более сложную альтернативу, лишь стерев у меня определенные
воспоминания.
Самолет остановился, прилетевшие пассажиры вышли. Через несколько
минут багаж был выгружен, салоны убраны, баки заполнены горючим. Работник
аэропорта объявил, что можно пройти на посадку.
Я недоверчиво потер глаза. Что-то с этим работником было определенно
не в порядке.
Кожа его позеленела, над нижней губой нависли два длинных изогнутых
клыка. Что это - шутка, розыгрыш? Другие пассажиры, не обращая никакого
внимания, пошли к выходу. Я взял сумку и сделал то же самое. Если это их
не беспокоит...
Все же я, наверное, смотрел на него необычно, потому что, проверяя
билет, он мне улыбнулся - поистине жуткое зрелище. Я последовал дальше,
качая головой.
И замер, выходя из здания. Самолет исчез. На его месте стоял огромный
старомодный катафалк. Темная деревянная карета с черными шторами была
запряжена рослыми черными конями с траурными плюмажами на головах. Из
моего горла вырвался сдавленный звук.
Меня оттирали и шли на посадку. Кони фыркали и били копытами. Я
повернулся, не в силах идти вперед. Я знал, что умру, если...
Кликлик?..
Я закрыл глаза, отрешаясь от кошмарной картины. В окружившем меня
электрическом городе огней царили логика и здравый смысл. Моя защита от
дурных видений.
На миг окунуться в волны для восстановления сил...
Я опустил голову и вновь открыл глаза. Надежный бетон, исчерченный
желтыми линиями.
Иди по желтой дорожке...
Я пошел.
Я наткнулся на женщину и извинился, при этом подняв взгляд.
Мы находились у подножия трапа, но видение не изменилось. Передо мной
стоял роскошный катафалк. Я начал узнавать правду о себе, и теперь меня
недвусмысленно предупреждали.
По-моему, я повернулся, уже готовый искать иные средства путешествия.
Но тут подумал о Коре, о причине, толкнувшей меня на полет, о причине, по
которой я должен взойти на борт во что бы то ни стало.
Плотно зажмурив глаза, я положил руку на перила и одну за другой стал
преодолевать ступени. Взобравшись наверх, я услышал удивленный женский
голос:
- Вам плохо?
- Да, - ответил я. - У меня непреодолимый страх перед полетами.
Пожалуйста, проводите меня до места.
- Разумеется.
Меня взяли за руку, повели за собой. Я дважды приоткрыл глаза в
надежде быстро сориентироваться.
Салон, зловеще освещенный свечами, был наполнен ухмыляющимися
вампирами и чудовищами. Я не смел взглянуть на свою проводницу, страшась
увидеть богиню смерти и осознать, что мне не конец.
Я нашел под ногами место для сумки. На ощупь все казалось нормальным.
Так или иначе, мое осязание затронуто не было. Я отыскал концы ремня и
защелкнул их на животе. Не глядя - не сомневаюсь, что увидел бы змею. Но
знать и видеть - совсем разные вещи. Приоткрывая глаза, я представлял, на
что будет походить салон. Но само по себе знание на несколько степеней
менее тошнотворно, чем непосредственное ощущение. Успокаивала мысль, что у
меня не совсем нормальное состояние - в конце концов, вмешательство
психиатра затронуло самые недра моего сознания... "Да, придерживайся
этого, - решил я, - таким образом, все сводится к здоровью. Я пока еще не
тронулся..."
Тронулся?.. Мы тронулись с места. С одной стороны, я понимал, что
самолет поворачивает, двигаясь по взлетной полосе. С другой - я слышал
зычное ржание и цокот копыт. Фургон болтало, колесные оси скрипели.
Кликлик.
Да, опять. Нырок в плавное течение работающих вокруг систем - более
простых, чем в аэропорту, всего лишь несколько огоньков рациональной
структуры. Но я держал их и плыл, будто войдя в транс, вновь и вновь
циркулируя в каждом функциональном уровне.
Я двигался по морю тьмы в собственном мирке света и целую вечность,
пока по динамикам не объявили посадку в Майами, не обращал ни на что
внимания. Я прекрасно понимал произнесенные слова, но в то же время слышал
и другое: траурный перезвон бронзового колокола и мрачный голос,
извещающий, что Доналд Белпатри сейчас будет брошен в геенну огненную и
останется там, пока плоть не слезет с костей. Я едва не закричал тогда, но
прикусил губу и до боли, до хруста в суставах сжал кулаки.
Мы приземлились и, когда самолет замер, подсознание тут же оставило
меня в покое - устроило перекур? Просто сдалось после благополучного
прибытия?.. Я открыл глаза и увидел обычных людей, отстегивающих
посадочные ремни и собирающих вещи. Все тщательно избегали моего взгляда.
На выходе я снова поблагодарил стюардессу и, живой и невредимый, добрался
до вокзала.
Там нашел свою секцию, зарегистрировался, зашел в туалет, осушил у
автомата два стакана холодной как лед кока-колы и занял место в зале
ожидания поближе к проходу на посадку - как мог приготовился к возвращению
галлюцинаций. Все это я делал чисто механически, стараясь ни о чем не
думать. Но стоило мне сесть, как вновь стали одолевать неприятные мысли.
Могли ли беспокойство и тревога - естественная реакция на медицинское
вмешательство и исчезновение Коры - под воздействием реальной, высказанной
мне угрозы выразиться на столь ярком параноидальном уровне? Так глубоко
психологию нам не преподавали, но это казалось возможным - учитывая, какие
тяжелейшие стрессы я перенес.
Преподавали? Я внезапно понял, что учился в университете. Где? В
Денвере?.. Вроде бы там. Однако до защиты не дошел. Почему?
Снова тупик. Но осталось ощущение, что Энн как-то связана с моим
университетским срывом. Да, я знаком с нею еще с тех пор.
Энн... В чем ее слабость? В чем ее сила? И тем и другим она была
наделена щедро. Казалось чрезвычайно важным вспомнить... Но и здесь все
было заблокированно.
Я рвался, рвался изо всех сил. Если память об Энн для меня закрыта,
как насчет "Ангро"? Компания "Ангро энерджи", моя былая хозяйка...
Компьютеры. И я. Но не программист, не специалист, к примеру, по
системному анализу. Я работал в каком-то особом качестве - весьма особом,
весьма ценном для "Ангро", - пользуясь, да, своим уникальным сродством с
самими машинами, их функционированием. Я был слишком важен для компании,
даже когда немедленная необходимость во мне отпала. Ведь существовала
возможность, что я снова понадоблюсь. И вот...
Объявление о начинающейся через пять минут посадке ворвалось в мои
мысли, перемешало их. Но все же шаг вперед сделан. Теперь бы только
вспомнить какие-нибудь подробности, тех людей...
Объявление, похоже, послужило сигналом для выхода на сцену ватаги
неврозов, до поры до времени притаившейся за кулисами. Ничего не
изменилось, и все же все изменилось. Мною овладело оцепенение, жуткое, как
затишье перед бурей, невесть откуда возникло ощущение неумолимо
надвигающейся трагедии. Я почувствовал, как теряю способность трезво
рассуждать...
Но я уже проходил через подобное испытание и остался жив. Я поклялся
взойти на борт во что бы то ни стало и обратился к единственной защите:
влился в окружающие меня пульсирующие системы, проскользнул в пункт
управления полетами, миновал блок вечно меняющейся кратковременной памяти,
