потряхивание, а скорее некое напряжение. Так бывало и раньше, иногда,
когда меня волокло в какое-нибудь рисковое место.
- 54 -
- Здесь путь наверх, - сказал я.
- Да-а-а. Я сссвернулась вокруг ветки сссинего дерева, когда
массстер теней открыл его. Его убили впоссследствии.
- Он должен вести к чему-то очень важному.
- Предполагаю. Я не сссудья... человечессских дел.
- Ты проходила туда?
- Да-а-а.
- Хорошо.
Я забрался повыше, преодолевая силу пути, пока не установил обе
ноги на один уровень. Тогда я расслабился в объятиях пути и позволил ему
затягивать меня.
Я вытянул обе руки на тот случай, если посадочная площадка окажется
неровной. Нет, не оказалась. Пол был выложен прекрасными черными,
серебряными, серыми и белыми плитками. Справа был геометрический узор,
слева - изображение Преисподней Хаоса. Несколько мгновений мои глаза
были устремлены вниз.
- Мой бог! - сказал я.
- Я права? Это важшшшно? - сказала Глайт.
- Это важно, - отозвался я.
6
По всей часовне стояли свечи, многие ростом с меня и почти в обхват
толщиной. Некоторые были серебряными, некоторые - серыми, несколько
белых, несколько черных. Они стояли на разной высоте в хитром порядке на
скамейках, выступах, узлах орнамента на полу. Тем не менее, основной
свет давали не они. Освещение шло откуда-то сверху, и я даже
предположил, что это дневное небо. Но когда я глянул вверх, чтобы
прикинуть высоту свода, я увидел, что свет изливается из большой
бело-голубой сферы, заключенной в темную металлическую сеть.
Я сделал шаг вперед. Огонек ближайшей свечи мигнул.
Я обратился лицом к каменному алтарю, который заполнял нишу
напротив меня. Перед ним по обе стороны горели две черных свечи, а
поменьше - серебряные - на нем. Мгновение я просто рассматривал алтарь.
- Похошшш на тебя, - заметила Глайт.
- Я думал, твои глаза не видят двумерных изображений.
- Я долгое время жила в музссее. Зссачем прятать сссвой портрет так
сссекретно?
Я двинулся вперед, взгляд - на картину.
- Это не я, - сказал я. - Это мой отец, Кэвин из Янтаря.
Серебряная роза стояла в вазе перед портретом. Была она настоящей
или творением искусства или магии, я сказать не мог.
А перед розой лежала Грейсвандир, на несколько дюймов вытащенная из
ножен. Я почувствовал, что меч настоящий, что вариант, который носил
отцовский призрак Образа, был всего лишь реконструкцией.
Я протянул руку, поднял меч, вынул из ножен.
Когда я взял его, замахнулся, ударил en garde, сделал выпад,
сближение - вспыхнуло ощущение силы. Ожил спикарт, центр паутины сил. Я
опустил взгляд во внезапном смущении.
- ...и клинок отцовский, - сказал я, возвращаясь к алтарю и
вкладывая меч в ножны. Расстался я с Грейсвандир очень неохотно.
Как только я вернулся, Глайт спросила:
- Это важшшно?
- 55 -
- Очень, - сказал я, пока путь сжимал меня и отбрасывал обратно на
вершину дерева.
- Что теперь, массстер Мерлин?
- Я должен попасть на ленч к матери.
- В таком ссслучае, лучшшше бросссь меня здесссь.
- Я могу вернуть тебя в вазу.
- Нет. Я давно не уссстраивала засссад на дереве. Это будет
прекрасссно.
Я вытянул руку. Глайт расплелась и утекла в мерцающие ветви.
- Удачччи, Мерлин. Посссети меня.
А я спустился с дерева, всего лишь раз зацепившись штанами, и пошел
по коридору быстрым шагом.
Два поворота спустя я подошел к пути, ведущему в главный зал, и
решил, что лучше пройду здесь. Я шнырнул в него и выскочил возле
массивного очага - высокие языки пламени сплетались в косички - и
медленно обернулся, обозревая необъятную комнату и пытаясь выглядеть
так, будто я стою и жду здесь уже очень долго.
Кажется, наличествовала только одна персона - моя. Которая, по
краткому размышлению, должна производить диковатое впечатление на фоне
огня, ревущего так изящно. Я привел в порядок рубашку, отряхнулся,
пробежал расческой по волосам. Я вел смотр ногтям, когда опознал вспышку
движения на самом верху огромной лестницы, громоздящейся по левую руку.
Вспышка явилась снежной бурей внутри десятифутовой башни. В центре
ее танцевали, потрескивая, молнии; льдинки позвякивали и рассыпались по
лестнице; перила покрылись инеем, когда она прошла мимо. Моя мать.
Кажется, она увидела меня в то же мгновение, как я увидел ее, ибо она
приостановилась. Затем буря свершила круг по ступеньке и начала спуск.
Спускаясь, она плавно меняла и форму, черты лица менялись почти на
каждом шагу. Я начал изменение в тот миг, когда увидел ее, и,
по-видимому, она взялась за то же, когда увидела меня. Как только я
сообразил, что происходит, я смягчил собственные потуги трансформации и
отменил их хилые результаты. Я и не предполагал, что она снизойдет до
того, чтобы приноравливаться ко мне, во второй раз, здесь, на ее
собственных игрищах.
Перевоплощение завершилось, когда она достигла самой нижней
ступени, став миловидной женщиной в черных брюках и красной рубашке с
широкоми рукавами. Она снова посмотрела на меня и улыбнулась, подошла ко
мне, обняла.
Было бы бестактно утверждать, что я хотел трансформироваться, но
вот забыл. Или сделать любое другое замечание на эту тему.
Она отвела меня на расстояние руки, опустила взгляд и подняла его,
покачав головой.
- Ты что, спал в одежде до или сразу после исступленных тренировок?
- спросила она меня.
- Неласковое приветствие, мама, - сказал я. - Просто по пути я
остановился осмотреть достопримечательности и влип в пару проблем.
- Ты потому и опоздал?
- Нет. Я опоздал, потому что зашел на нашу галерею и задержался там
дольше, чем рассчитывал. Да и не очень-то я опоздал.
Она взяла меня за руку и развернула.
- Я прощу тебя, - сказала она, увлекая меня к розово-зеленой с
золотыми прожилками путевой колонне, установленной в зеркальном алькове
через комнату направо.
Я чувствовал, что от меня не ждали ответа, и не ответил. Мы вошли в
альков. Я с интересом ждал, проведет она меня вокруг столба по часовой
стрелке или против.
- 56 -
Против стрелки, выход наружу. Все страньше и страньше.
Мы отражались и переотражались с трех сторон. Такова была комната,
из которой мы вывалились. И на каждом обороте, что мы делали вокруг
столба, вздувался следующий зал. Я наблюдал изменения, словно в
калейдоскопе, пока мать не остановила меня перед хрустальным гротом у
подземного моря.
- Много времени прошло с момента последних воспоминаний об этих
волнах, - сказал я, делая шаг вперед на снежно-белый песок, в
хрустальный свет, напоминавший костры, солнечные отблески, канделябры и
дисплеи на жидких кристаллах, всевозможных размеров и бескрайних
возможностей, кладущих скрещенные радуги на берег, стены, черную воду.
Она взяла меня за руку и повела к приподнятой и обнесенной перилами
площадке на некотором удалении справа. Там стоял полностью накрытый
стол. Внутреннее пространство еще большего сервировочного столика
занимала коллекция подносов, накрытых колпаками. Мы взошли по небольшой
лестнице, я усадил маму за стол и решил проинспектировать пряничные
избушки по соседству.
- Сядь, Мерлин, - сказала она. - Я обслужу тебя.
- Обалденно, - ответил я, поднимая крышку. - Я уже здесь, так что
первый раунд будет за мной.
Дара встала.
- Тогда шведский стол, - сказала она.
- Годится.
Мы наполнили тарелки и двинулись к столу. Как только мы уселись -
секундой позже, - над водой разветвилась слепящая вспышка, высветившая
изгибающийся аркой купол пещерного свода, похожего на ребристый желудок
громадного зверя, готового переварить нас.
- Не гляди так перепуганно. Ты же знаешь, так далеко молниям не
зайти.
- Ожидание громового удара гасит мой аппетит, - сказал я.
Она засмеялась одновременно с далеким раскатом грома.
- Теперь все в порядке? - спросила она.
- Да, - отозвался я, поднимая вилку.
- Странных родственников дает нам жизнь, - сказала она.
Я посмотрел на нее, пытаясь разгадать сентенцию, но не сумел. И
ничего кроме:
- Да, - сказать было нечего.
Она мгновение изучала меня, но я сидел с невыразительной миной. Так
что:
- Когда ты был ребенком, то всегда отвечал односложно, как знак
капризной раздражительности, - сказала она.
- Да, - сказал я.
Мы принялись за еду. Над неподвижным, темным морем полыхнуло еще.
При свете последней вспышки мне показалось, что я увидел далекий
корабль: все черные паруса подняты и наполнены ветром.
- У тебя уже было свидание с Мандором?
- Да.
- Как он?
- Отлично.
- Что-то беспокоит тебя, Мерлин?
- Много чего.
- Скажешь матери?
- Что, если она часть этого?
- 57 -
- Я была бы разочарована, если бы не была ею. Все-таки сколько еще
ты будешь вспоминать историю с _тай'ига_? Я сделала то, что считала
правильным. И по-прежнему думаю, что права.
Я кивнул и продолжил жевать. Спустя какое-то время:
- Ты объяснилась в этом на прошлом цикле, - сказал я.
Лениво плескались морские волны. Радуга прыгала по столу, по
маминому лицу.
- Есть что-то еще? - спросила она.
- Почему бы _тебе_ самой не сказать _мне_? - сказал я.
Я почувствовал ее взгляд. Я встретил его.
- Я не знаю, что ты имеешь в виду, - ответила она.
- Тебе известно, что Логрус разумен? И Образ? - сказал я.
- Это сказал тебе Мандор? - спросила она.
- Да. Но я знал об этом до его слов.
- Откуда.
- Мы были в контакте.
- Ты и Образ? Ты и Логрус?
- И то, и другое.
- И с каким результатом?
- Возня, я бы сказал. Они увлечены силовой борьбой. Они просили
меня решить, на чьей я стороне.
- Какую ты выбрал?
- Никакую. Зачем?
- Тебе следовало рассказать мне.
- Зачем?
- Для совета. Возможно, для поддержки.
- Против Сил Вселенной? И как тесно ты связана с ними, мама?
Она улыбнулась.
- А вдруг такая, как я, может обладать особым знанием их
проявлений.
- Такая, как ты?..
- Колдунья своих искусств.
- Так насколько ты хороша, мама?
- Не думаю, что они много лучше, Мерлин.
- Семья, по-моему, все всегда узнает последней. Так почему бы тебе
самой не потренировать меня, вместо того чтобы отсылать к Сугуи?
- Я плохой учитель. Я не люблю натаскивать людей.
- Ты натаскивала Джасру.
Она склонила голову вправо и сузила глаза.
- Это тебе тоже рассказал Мандор?
- Нет.
- Тогда кто?
- Какая разница?
- Значительная, - отозвалась она. - Потому как не верю, что ты знал
об этом во время нашей последней встречи.
Я вдруг вспомнил, что тогда, у Сугуи, она что-то говорила о Джасре,
что-то, подразумевающее приближенность к матери, что-то, против чего я,
конечно же, обязательно бы вякнул, но в тот раз я вез груз предубеждений
в ином направлении и под жуткий грохот летел вниз по склону холма с
тормозами, рассыпающими забавные звуки. Я чуть не спросил, почему так
важно, _когда_ я это узнал, как вдруг сообразил, что на самом деле она
спрашивает, от кого я это узнал, и ее заботит, с кем я мог говорить на
такие темы со времени нашей последней встречи. Упоминание о льюковом
призраке из Образа казалось неразумным, так что:
- О'кей, Мандор скользнул по этому, - сказал я, - а затем попросил
