заткнутыми за пояс, выглядели сильными и уверенными. Пара черных перчаток
свисала с ремня у правого бедра. Это он пытался убить меня в тот день, и
чуть было не преуспел в своем намерении. В глубине души я чувствовал
страх.
Затем появился Бенедикт, высокий и суровый аскет с худым телом, худым
лицом и с мощным умом. Его цвета были желто-оранжево-коричневые, и это
странным образом напоминало мне копны душистого летнего сена. Сильный,
волевой подбородок, карие глаза и каштановые волосы, никогда не вившиеся.
Он стоял рядом с гнедым конем, опираясь на копье, увенчанное цветочной
гирляндой. Он редко смеялся. Мне он нравился.
Когда я перевернул следующую карту, дыхание на секунду замерло, и
сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
Это был я.
Я глядел на карту, как в зеркало. Зеленые глаза, черные волосы, весь
в черном и серебряном. На мне был плащ, слегка подвернутый, как от порыва
ветра. Черные сапоги, такие же, как у Эрика, и на боку меч, только он был
тяжелее, хотя и не такой длинный, как у него. Черные перчатки с
серебристым отливом и застежка на шее в форме серебряной розы.
Я, Корвин.
Высокий, мощный мужчина смотрел на меня со следующей карты. Очень
похож на меня, только подбородок тяжелее, и я знал, что он больше меня,
хотя значительно медлительнее. О его силе ходили легенды. Он одет в
серо-голубой костюм с широким черным поясом, и он стоял и смеялся. Вокруг
его шеи на широкой цепи висел серебряный охотничий рог. Борода была
коротко подстрижена, в правой руке кубок с вином. Почувствовав к нему
внезапную привязанность, я вспомнил и его имя. Его звали Жерар.
За ним последовал мужчина с большой светлой бородой и огненными
волосами, разодетый в красные и желтые шелка. В правой руке - меч, в левой
- кубок с вином, и сам дьявол плясал в его глазах, таких же голубых, как у
Флоры и Эрика. Борода скрывала узкий подбородок. Меч был выложен золотым
орнаментом. Он носил два больших кольца на правой руке и одно на левой
изумруд, рубин и сапфир. Это, я знал, был Блейз.
Затем появилась фигура, похожая одновременно на Блейза и на меня. Мои
черты лица, хотя и более мелкие, мои глаза, волосы - Блейза, но бороды не
было. На нем был зеленый охотничий костюм и сидел он на белом коне, лицом
к правой стороне карты. В нем чувствовались одновременно сила и слабость,
воля и нерешительность. И я тоже одобрял и не одобрял этого человека,
относился к нему хорошо, но не любил его. Звали его Бранд. Я узнал его
имя, как только посмотрел на карту. Сразу же.
Да, я знаю их всех, причем хорошо, неожиданно понял я, помню их всех,
и все их достоинства и слабости, знаю, в чем их сила и чем их можно
победить.
Потому что они - мои братья.
Я закурил сигарету из пачки, лежавшей на столе Флоры, откинулся на
спинку стула и попытался осознать то, что вспомнил.
Они все мои братья, эти восемь странных людей в странных одеждах. И я
знал, что это их право - одеваться во что ни пожелают, и что в этом нет
ничего странного, так же как я имел полное право одеваться в черное с
серебром. С ухмылкой вспомнил я свои покупки в маленькой лавчонке
Гринвуда.
На мне одеты черные брюки, и все три рубашки, которые я выбрал, были
серовато-серебристого оттенка. Куртка тоже черная.
Я вернулся к картам и увидел Флору в наряде, зеленом, как море,
совсем такой, как я вспомнил ее в предыдущий вечер. Затем черноволосую
девушку с такими же голубыми глазами, причем волосы у нее были густые и
длинные, а одета она была во все черное с серебряным поясом вокруг талии.
Глаза мои наполнились слезами, сам не знаю, почему. Ее звали Дейдра.
Затем появилась Фиона. Цвет волос такой же, как у Блейза или Бранда,
мои глаза и жемчужная кожа. Я почувствовал ненависть к ней в ту самую
секунду, как увидел изображение на карте. Следующей была Льювилла. Волосы
под цвет нефритовых глаз, в переливающемся бледно-зеленом платье, с мягким
выражением на печальном лице. Почему-то я знал, что она непохожа на всех
нас. Но и она - моя сестра.
Я ощутил ужасное одиночество, отдаленность от всех них. И тем не
менее мне казалось, что я почти физически чувствую их присутствие.
Карты были так холодны, что я снова сложил их вместе, хотя и с явной,
непонятной мне неохотой, что приходится расставаться. Но других картинок в
червях не было. Все остальные были самыми обычными картами. И я почему-то
- ах! Опять это почему-то! - знал, что колода неполна и нескольких карт в
ней недостает.
Однако я и понятия не имел, что должно было быть на отсутствующих
картах, и это вызывало странную печаль.
Я взял сигарету и задумался.
Почему мне все вспомнилось так отчетливо, когда я держал карты в
руках - практически сразу же? Теперь я знал больше, чем раньше, но только
то, что касалось лиц и имен, все остальное как было, так и оставалось в
тумане.
Я никак не мог понять всю важность того, что мы изображены на картах.
Хотя желание иметь у себя такую колоду было сильным. Правда, Флорину
колоду взять не удастся - она сразу заметит пропажу и у меня возникнут
крупные неприятности. Так что пришлось положить ее в потайной ящик и вновь
запереть его. А затем - господи, как я напрягал свой ум! Но все напрасно.
Пока не вспомнил магического слова.
А_м_б_е_р!
Это слово сильно взволновало меня в прошлый вечер. Видимо, даже
слишком сильно, потому что я невольно избегал мыслей о нем. Но сейчас я
повторял его вновь и вновь, каждый раз обдумывая вызываемые им ассоциации.
Слово навевало тоску, желание и тяжелую ностальгию. В нем было
чувство позабытой красоты и волнение мощи и силы, непреодолимой, почти
божественной. Это слово было для меня родным. Оно было частью меня, а я -
частью его. Внезапно я понял, что это - название места, места, которое я
когда-то знал. Но в голове не возникало никаких воспоминаний, связанных с
ним одни лишь чувства переполняли меня.
Как долго я сидел так, задумавшись не помню. Время перестало для меня
существовать.
Как сквозь туман я услышал слабый стук в дверь. ручка стало медленно
поворачиваться, а затем Кармела - служанка - зашла в библиотеку и
спросила, не желаю ли я, чтобы мне был подан ленч.
Я желал, и ничтоже сумняшеся последовал за ней на кухню, где и умял
половину холодного цыпленка и кварту молока.
Кофейник я забрал с собой в библиотеку, по пути тщательно обходя
собак. Я допивал свою вторую чашку, когда зазвонил телефон.
Очень хотелось поднять трубку, но в доме наверняка полно параллельных
аппаратов, так что Кармела подойдет и без меня.
Я ошибся. Телефон продолжал звонить.
В конце концов я не выдержал и снял трубку.
- Алло, - сказал я. - Резиденция Флаумель.
- Будьте-любезны-попросите-пожалуйста-миссис-Флаумель-к-телефону.
Мужчина говорил быстро и немного нервно. Он чуть задыхался, и в
телефоне слышались другие далекие голоса, что указывало на звонок из
другого города.
- Мне очень жаль, но в настоящий момент ее нет дома. Может быть,
что-нибудь передать, или вы позвоните еще раз?
- С кем я говорю? - требовательно спросил он.
После некоторого колебания я ответил:
- Это Корвин.
- О Боже, - сказал он.
Засим последовало довольно продолжительное молчание.
Я было решил, что он повесил трубку, но на всякий случай снова
сказал:
- Алло?
И одновременно со мной он тоже заговорил:
- Она еще жива?
- Конечно, она еще жива! Какого черта! И вообще, с кем я говорю?
- Неужели ты не узнал моего голоса, Корвин? Это Рэндом. Слушай. Я в
Калифорнии, и я попал в беду. Я собирался попросить у Флоры приюта. Ты с
ней?
- Временно, - сказал я.
- Понятно. Послушай, Корвин, ты окажешь мне покровительство?
Он помолчал, потом добавил:
- Очень тебя прошу.
- Настолько, насколько смогу, - ответил я. - Но я не могу отвечать за
Флору, пока не посоветуюсь с ней.
- Но ты защитишь меня от нее?
- Да.
- Тогда мне это вполне подходит. Сейчас я попытаюсь пробраться в
Нью-Йорк. Придется идти в обход, так что не могу сказать, сколько неверных
отражений и времени это у меня займет. Надеюсь, что скоро увидимся,
Пожелай мне удачи.
- Удачи, - сказал я.
Раздался щелчок повешенной трубки, и я снова услышал отдаленные
голоса и тихие гудки.
Значит, хитрый маленький Рэндом попал в беду! У меня было такое
чувство, что меня это не должно особо беспокоить. Но сейчас он был одним
из ключей к моему прошлому, и вполне вероятно, также и к будущему. Значит,
я попытаюсь помочь ему, конечно, чем смогу, пока не узнаю от него все, что
мне нужно. Я знал, что между нами не было никакой особой братской любви.
Но я также знал, что Рэндом отнюдь не был дураком: он был решителен, с
острым умом, до странности сентиментален над самыми глупейшими вещами. С
другой стороны, слово его не стоило выеденного яйца, и, клянясь в вечной
верности до гроба, ему ничего не стоило продать мой труп в любую
анатомичку, лишь бы хорошо заплатили. Я хорошо помнил этого маленького
шпиона, к которому испытывал некоторую слабость, вероятно, из-за тех
немногих приятных минут, которые мы провели вместе. Но доверять ему?
Никогда! Я решил, что ничего не скажу Флоре до самой последней минуты.
Пусть это будет моей козырной картой, если уж не тузом, то по меньшей мере
валетом.
Я добавил горячего кофе к остаткам в моей чашке и стал медленно
прихлебывать.
От кого он скрывался?
Явно не от Эрика, иначе он никогда бы не позвонил сюда. Затем я стал
размышлять о его вопросе относительно того, жива Флора или нет, когда он
услышал, что я здесь. Неужели она была такой сильной сторонницей моего
брата, которого я ненавидел, что все мои родственники считали, что я
прикончу ее, если только представится такая возможность? Это казалось мне
странным, но все-таки он задал этот вопрос.
И в чем они были союзниками? Почему всюду царит такая напряженная
атмосфера? И от кого скрывается Рэндом?
Амбер.
Вот ответ.
Амбер. Каким-то образом я точно знал, что ключ ко всему лежит в
Амбере. Разгадка была в Амбере, в каком-то событии, которое произошло там
совсем недавно, насколько мне казалось. Мне придется быть начеку. Придется
делать вид, что я все знаю, во всем разбираюсь, а тем временем выуживать
капли сведений и попытаться собрать их в одно целое. Я был уверен, что мне
удастся это сделать. Слишком уж все не доверяли друг другу, так что мои
умолчания никого не удивят. Придется сыграть на этом. Я узнаю все, что мне
нужно, получу то, что хочу, и не забуду тех, кто поможет мне, а остальных
- растопчу. Потому что, и я это знал, таков был закон, по которому жила
наша семья, а я был истинным сыном своего отца...
Внезапно у меня опять заболела голова и запульсировало в висках.
Мысль о моем отце, догадка, ощущение - вот что вызвало эту боль. Но я
ничего не мог вспомнить.
Через некоторое время боль поутихла и я заснул прямо на стуле.
А потом открылась дверь и вошла Флора. Был поздний вечер. На ней была
зеленая шелковая блузка и длинная шерстяная юбка, волосы уложены пучком на
затылке. Выглядела она бледно. На шее все еще висел собачий свисток.
- Добрый вечер, - сказал я, вставая с места.
Но она не ответила. Подойдя к бару, она налила себе солидную порцию
Джека Дэниелса и опрокинула рюмку как заправский мужчина. Вновь наполнив
ее, она подошла к столу и села.
Я закурил сигарету и протянул ей.
Она кивнула, потом сообщила:
- Дорогу в Амбер почти невозможно пройти.
- Почему?
Она посмотрела на тебя достаточно изумленно.
