игроками, которые были мне неизвестны, и о ставках в которой я не имел
никакого понятия.
- Одно то, что я пришел сюда, уже говорит кое о чем.
- Да. Знаю. Но ты слишком умен, поэтому говорить это может слишком о
многом. Подождем. Тогда увидим.
Подождем ч_е_г_о? Увидим ч_т_о? Галлюцинацию?
К этому времени нам принесли бифштексы и кувшин пива, так что на
некоторое время я был избавлен от необходимости делать загадочные
замечания и тонко намекать на то, о чем не имел ни малейшего
представления. Бифштекс был прекрасный - розовый внутри, сочный, и я
смачно захрустел свежим поджаренным хлебом, запивая всю эту роскошь
большим количеством пива. Она засмеялась, нарезая свое мясо маленькими
ломтиками и глядя, с какой жадностью я поглощаю пищу.
- Что мне в тебе нравится, так это жажда жизни, Корвин, - сказала
она. - И это одна из причин, по которой мне так не хотелось бы, чтобы ты с
ней расстался.
- Мне тоже, - пробормотал я.
И пока я ел, я представил себе ее. Я увидел ее в платье с большим
вырезом на груди, зеленом, как может зеленеть только море, с пышной юбкой.
Звучала музыка, все танцевали, позади нас слышались голоса. Моя одежда
была двухцветная - черная и серебряная, и...
Видение исчезло. Но то, что я сейчас вспомнил, было правдой, моим
прошлым, в этом я не сомневался, и про себя я выругался, что помню только
часть этой правды. Что она говорила мне там - тогда, когда звучала музыка,
все танцевали и слышались странные голоса?
Я налил из кувшина еще пива и решил испробовать на ней свое видение.
- Я вспоминаю одну ночь, - сказал я, - когда ты была вся в зеленом, а
я носил свои цвета. Как все тогда казалось прекрасно, и музыка...
На лице ее появилось слегка мечтательное выражение, щеки порозовели.
- Да, - ответила она, - Какие прекрасные были тогда времена... Скажи,
ты действительно ни с кем еще не связался?
- Честное слово, - сказал я.
Что бы это ни значило.
- Все стало значительно хуже, - сказала она. - И в Тени сейчас больше
ужасов, чем даже можно себе представить...
- И?
- Он все в тех же заботах, - закончила она.
- О.
- Да, - продолжала она, - и ему хотелось бы знать, что ты
намереваешься делать.
- Ничего.
- Ты хочешь сказать?
- По крайней мере сейчас, - поспешно добавил я, потому что глаза ее
слишком уж широко открылись от изумления, - до тех пор, пока точно не буду
знать, в каком положении находятся сейчас дела.
- А-а.
Мы доели наши бифштексы и допили пиво, а кости отдали собакам. Второй
ирландский волкодав зашел в комнату незадолго до этого и тоже улегся у
стола
Потом мы пили кофе, маленькими глоточками, и я почувствовал по
отношению к ней самые настоящие братские чувства, которые, однако, быстро
подавил.
- А как дела у других? - наконец спросил я.
Ведь такой вопрос ни к чему меня обязывал, а звучал он достаточно
безопасно.
На минуту я испугался, что она спросит меня, кого я имею в виду. Но
она просто откинулась на спинку стула, подняла глаза к потолку и сказала:
- Как всегда, пока ничего нового не слышно. Возможно, ты поступил
мудрее всех. Но как можно забыть... все величие?..
Я опустил глаза долу, потому что не был уверен в их выражении.
- Нельзя, - ответил я. - Просто невозможно.
Засим последовало долгое и неуютное для меня молчание, разрушенное
вопросом.
- За что ты ненавидишь меня? - спросила она.
- Что за ерунда, - ответил я. - Ведь что там ни говори, как я могу
тебя ненавидеть?
Это, казалось, пришлось ей по душе, и она обрадованно обнажила в
улыбке белые зубы.
- Хорошо. И спасибо тебе большое, - сказала она. - Кем бы ты ни был,
но ты настоящий джентльмен.
Я поклонился и расшаркался.
- Ты вскружишь мне голову.
- Ну, что там ни говори, а это навряд ли.
И я почувствовал себя неуютно.
Ненависть и ярость вновь пробудились во мне, и я подумал, знает ли
она, против кого они могут быть направлены. Я чувствовал, что знает, и с
трудом удерживался от желания спросить ее об этом в лоб.
- Что ты думаешь делать? - спросила она в конце концов, и мне ничего
не оставалось, как туманно ответить:
- Ну конечно, ты ведь мне не веришь...
- Как мы можем тебе верить?
Я решил запомнить это "мы".
- Вот видишь. Так что в настоящее время я просто воспользуюсь твоим
покровительством, и буду только рад жить здесь, где тебе не составит труда
не выпускать меня из виду.
- А дальше?
- Дальше? Там видно будет.
- Умно, очень умно, - сказала она. - И ты ставишь меня в неловкое
положение.
(Честно говоря, мне просто некуда было больше идти, а на деньги,
которые я выудил у доктора, долго было не прожить).
- Да, ты конечно, можешь остаться, но я хочу предупредить тебя, - тут
она поиграла каким-то брелоком, висевшим на шее, - волкодавы. В Ирландии и
волков не осталось после того, как там завели эту породу.
- Знаю, - механически ответил я и тут же понял, что действительно это
знаю.
- Да, - продолжала она. - Эрик будет доволен, что ты - мой гость. Это
вынудит его оставить тебя в покое, а ведь именно этого ты хочешь,
"не-се-па?".
"Уи, мадам".
Э_р_и_к! Это что-то значило! Я _з_н_а_л Эрика, и почему-то было очень
важно, что я его знал. Правда, это было давно. Но Эрик, которого я знал,
все еще был для меня очень важен.
Почему?
Я ненавидел его, и это была одна из причин. Ненавидел его настолько,
что даже мысль об его убийстве была не в диковинку. Возможно, что я
когда-то даже пытался это сделать.
И между нами существовала какая-то связь, это я тоже знал.
Родственная? Да, да именно это.
Причем ни мне, ни ему не нравилось, что мы... братья... Я помнил...
помнил...
Большой, сильный Эрик - с его важной кудрявой бородой и глазами -
такими же, как у Эвелины!
На меня нахлынула новая волна воспоминаний, в висках отчаянно
запульсировало, лоб покрылся испариной.
Но на лице ничто не отразилось, я медленно затянулся сигаретой и
прихлебнул пива, одновременно сообразив, что Эвелина действительно была
моей сестрой! Только вот звали ее иначе. Я никак не мог вспомнить ее
настоящее имя, но только не Эвелина - это уж точно. Что ж, придется вести
себя еще осторожнее, - решил я. - В конце концов не так уж трудно вообще
не называть ее по имени до тех пор, пока не вспомню.
А кто же я сам? И что, наконец, все это значило?
Эрик, внезапно ощутил я, был как-то связан с той моей
автокатастрофой. Она должна была закончиться моей смертью, но только я
выжил. Не он ли и организовал ее? Да, подсказывали мои ощущения. Это не
мог быть никто другой, только Эрик. А Эвелина помогала ему, платя
Гринвуду, чтобы меня держали в бессознательном состоянии. Лучше, чем быть
мертвым, но...
Внезапно я понял, что, придя к Эвелине, я попался Эрику прямо в руки,
стал его пленником, на которого можно напасть в любую минуту, если,
конечно, я здесь останусь.
Но она сказала, что раз я ее гость, то Эрику придется оставить меня в
покое. Было о чем задуматься. Я не имел права верить всему, что мне
говорили. Мне придется все время быть настороже. Возможно, действительно
будет лучше, если я уйду отсюда, пока память полностью ко мне не вернется.
Но в глубине души что-то меня подхлестывало. Почему-то казалось
жизненно важным как можно скорее узнать, в чем дело, и действовать, как
только все узнаю. У меня было чувство, что время дорого. Очень дорого. И
если опасность была ценой моей памяти, то быть посему. Я остаюсь.
- И я помню, - сказала Эвелина...
Тут я понял, что она говорила со мной уже несколько минут, а я даже
не слушал. Может, потому, что болтала она о пустяках, и я автоматически не
слышал, а может потому, что меня захлестнула волна собственных
воспоминаний.
- Я помню тот день, когда ты победил Джулиана в его любимых
состязаниях, и он швырнул в тебя стакан с вином, и проклял тебя. Но приз
все-таки выиграл ты. И он внезапно испугался, что позволил себе лишнее. Но
ты просто рассмеялся и выпил с ним другой стакан. Я думаю, он до сих пор
раскаивается, что не сдержался тогда - ведь он всегда такой хладнокровный,
и мне кажется, что он здорово завидовал тебе в тот день. Ты помнишь? Мне
кажется, что с тех самых пор он почти во всем старается подражать тебе. Но
я ненавижу его по-прежнему, и надеюсь, что когда-нибудь он все же
споткнется. Теперь-то, я думаю, это будет скоро...
Джулиан, Джулиан, Джулиан. Да и нет. Что-то насчет состязания и спора
на приз, и то, что я нарушил его почти легендарное самообладание. Да, в
этом было что-то знакомое... нет, все же я точно не помнил, в чем там было
дело.
- А Каин, как здорово ты высмеял его! Он ненавидит тебя, ты ведь
знаешь...
Насколько я понял, я не пользовался особой популярностью.
И Каин тоже мне был знаком. Очень знаком. Эрик, Джулиан, Каин,
Корвин.
Имена эти плыли в моем мозгу, разрывали голову.
- Это было так давно... - невольно вырвалось у меня.
- Корвин, - сказала она, - давай перестанем играть в жмурки. Ты
хочешь от меня большего, чем просто безопасности, я это знаю. И у тебя еще
хватит сил, чтобы не остаться в стороне, если ты поведешь себя правильно.
Я не могу даже догадаться, что у тебя на уме, но может быть, мы еще сумеем
договориться с Эриком.
Это "мы" явно прозвучало фальшиво.
Она пришла к определенным выводам относительно того, какую пользу я
могу ей принести при данных обстоятельствах, каковы бы они ни были. Было
ясно, что она увидела возможность урвать и для себя лакомый кусочек.
Я слегка улыбнулся.
- Скажи, ведь ты поэтому и пришел ко мне? - продолжала она. - У тебя
есть какие-то предложения Эрику, и ты хочешь, чтобы переговоры вел
посредник?
- Может быть, - ответил я, - Только мне еще надо все хорошенько
обдумать. Ведь я совсем недавно поправился. И мне хотелось быть в удобном,
надежном месте, если придется действовать быстро, на тот случай, если я,
конечно, решу, что мне лучше всего вести переговоры с Эриком.
- Думай, о чем говоришь, - рассердилась она. - Ты ведь знаешь, что я
доложу о каждом твоем слове.
- Ну конечно, - подтвердил я, ничего на самом деле не знающий, и тут
же попробовал перехватить инициативу. - Если, конечно, ты сама не решишь,
что тебе лучше иметь дело со мной.
Ее брови сдвинулись, между ними пролегли крохотные морщинки.
- Я не совсем понимаю, что ты мне предлагаешь.
- Я ничего не предлагаю - пока. Просто я ничего не скрываю и не лгу,
а говорю, что точно еще ничего не знаю. Я не уверен, что хочу договориться
с Эриком. Ведь в конце-концов...
Тут я сделал многозначительную паузу, потому что сказать, по
существу, мне больше было нечего, хотя я чувствовал, что пауза эта не
совсем убедительна.
- А что, у тебя есть другие предложения?
Внезапно она вскочила, схватившись за свой свисток.
- Блейз! Ну конечно же!
- Сядь и не смеши меня, - ответил я. - Неужели я пришел бы к тебе вот
так, запросто, проще говоря, отдался бы на твою милость, если бы речь шла
о каких бы то ни было предложения Блейза?
Рука, сжимавшая свисток, опустилась. Она расслабилась и снова села.
- Может быть, ты и прав, - сказала она после продолжительного
молчания, - но ведь я знаю - ты игрок в душе, и ты можешь предать. Если ты
пришел сюда, чтобы покончить со мной, то это было бы действительно глупо.
Ведь кто-кто, а ты должен знать, что сейчас я вовсе не такая важная птица.
Да и кроме того, мне почему-то всегда казалось, что ты хорошо ко мне
