прорваться к Александру с достаточной воинской силой и спасти всех.
Воинская молва называет Спасителем именно его, а не кого-нибудь другого.
Армия знает лучше!
- И что же случилось дальше? - поторопил Лисипп.
- Когда Александра принесли на корабль, никто не смел прикоснуться к
торчавшей из груди стреле, думали, что царь умирает. Пердикка, самый
опытный военачальник, велел повернуть Александра на бок, могучими пальцами
отломал прошедшее насквозь острие и вытащил древко. Потом туго
перебинтовал грудь и, положив царя на бок, велел поить водой с вином,
настоянным на тысячелистнике. Когда подоспели врачи, кровотечение уже
прекратилось. Александр пришел в себя от криков и воплей воинов. Армия
требовала, чтобы им показали царя живого или мертвого. Александр приказал
перенести себя на берег под навес, чтобы люди, проходя мимо, могли его
видеть.
Когда судно причалило к удобному месту, где раскинули долговременный
лагерь, подальше от заваленных трупами, дымящихся руин крепости,
Александр, бледный как мел, нечеловеческим усилием воли сел на коня
вопреки сопротивлению друзей и сумел доехать до своего шатра среди
ликующего войска. Это последнее напряжение исчерпало его силы. Много дней
он лежал, ужасно страдая от боли в пробитом легком, безразличный ко всему
на свете.
В это время Неарх, взяв в помощники всех сколько-нибудь умеющих
плотничать воинов - а таких оказалось тысячи среди македонцев и приморских
жителей, - спешно строил корабли.
К македонскому лагерю стекались со всех сторон не только любители
приключений, торговцы, женщины, но и ученые, философы, художники и
артисты. Начался новый год, первый год сто четырнадцатой олимпиады. Армия
медленно сплавлялась по Инду. Нечеловеческая сила жизни Александра одолела
еще одну тяжкую рану, смертельную для большинства людей. Еще больной, он
подолгу беседовал с индийскими философами. Эллины называли их
гимнософистами - нагими мудрецами, потому что в их обычае было ходить
почти без всякой одежды, подчеркивая отсутствие суетных желаний. С горечью
узнал Александр, что напрасно преодолевал реку за рекой, истощив терпение
своей армии. Оказывается, Гидасп сливался к Акесинасом и Гидрастом, а еще
ниже в единую реку впадал Гифасис, а в итоге слившиеся реки впадали в
большой левый приток Инда Ларадзос (Сатледж), в четырех тысячах стадий
ниже переправы через Инд, построенной Гефестионом. Если не пробиваться так
упрямо к востоку по предгорьям исполинских хребтов, а спуститься к югу, то
после переправы через Инд вся великая индийская равнина лежала бы открытая
перед армией Александра. Но все было кончено. Александр больше не
стремился никуда, кроме Персии и моря на западе. На Инде у Ларадзоса он
основал еще одну Александрию - Опиану. Говорили, что царь тайно посетил
несказанно древний храм в развалинах огромного города, в тысяче стадий
ниже слияния Инда и Ларадзоса. Жрецы этого храма открыли Александру никому
не ведомую тайну. И он больше ни разу не заговаривал об Индии даже с
самыми близкими друзьями. Эта весть распространилась с быстротой ветра
среди воинов, осведомленных гораздо лучше, чем того хотели бы
военачальники.
Медленно сплавляясь по Инду, македонцы знакомились со страной,
гигантские размеры которой они постигали теперь воочию. Хорошо, что они
остановили безумный порыв Александра броситься очертя голову в глубь
Индии. Теперь с запозданием вспоминали о Ктесии, эллинском враче при дворе
Артаксеркса, составившем описание Индии как очень большой страны. Один из
индийцев, гимнософист Калинас, отправился сопровождать Александра,
предупреждая царя об опасных местах и отговаривая военачальников от
ненужных нападений на близлежащие города...
Гесиона остановилась перевести дух, Лисипп налил ей вина, сильно
разбавленного ключевой водой. Таис глубоко задумалась, словно все еще была
там, в Индии, и вдруг спросила:
- А где была Роксана?
- Все время с Александром, она занимала отдельный шатер и плыла на
отдельном корабле. А по суше ездила на слоне, как и подобает великой
царице.
- А как ездят на слонах?
- Не знаю. Приедем в Вавилон - расспросим...
- Продолжай, прошу тебя!
- В скирофорионе Александр доплыл до устья Инда, похожего на дельту
Нила, в шести тысячах стадий ниже слияния притоков. Здесь не только
македонцы, но и бывалые моряки перепугались, увидев гигантские волны,
мчавшиеся вверх по течению реки, поднимая уровень воды на два-три десятка
локтей. Все стало понятным, когда дошли до океана. Приливы достигали здесь
небывалой на Внутреннем море высоты. Примерно в пятистах стадиях от
океана, выше дельты реки, Гефестион стал строить гавань в Патале. В это же
время, в месяце гекатомбеоне, Александр с Неархом плавал в океан, удаляясь
от берегов в голубую даль на пятьсот стадий. Там он совершил
жертвоприношение Посейдону и бросил в волны золотую чашу.
Через месяц Александр выступил на запад вдоль берега моря через
пустыни Гедрозии и Кармании. Он шел налегке с пехотой и частью конницы,
отправив Кратера со всеми обозами и семьями, добычей, слонами и скотом по
сравнительно легкому - с кормом для животных и водой - пути через Арахозию
и Дрангиану [все перечисленные страны занимали пустынные области окраин
Пакистана, южного Афганистана и юго-восточного Ирана]. С Кратером остался
Селевк, который после сражения на Гидаспе навсегда отдал свое сердце
слонам и собирал их столь же самозабвенно, как Птолемей драгоценности... -
Гесиона запнулась, глядя на подругу.
- Продолжай!.. И женщин, - спокойно сказала Таис.
Впервые фиванка поняла окончательно, насколько безразличны подруге
любовные подвиги Птолемея.
Кратер основал еще одну Александрию на реке Арахотос и двигался не
спеша к назначенному месту встречи в Кармании на реке Аманис, впадающей в
глубокий морской залив Гармосию.
Александр шел с обозом, чтобы устроить на морском берегу несколько
складов продовольствия для Неарха. Критянин выступил из Паталы со всем
флотом на два месяца позднее, в маймактерионе, после перемены ветров на
зимние. Вначале Александр хотел поручить флот Онесикриту. Неарх был
против, упирая на легкомыслие и известную всем лживость своего
заместителя. Как ни хотелось Александру быть вместе с Неархом, пришлось
согласиться с доводами флотоводца. Для Александра проследить береговую
линию и морской путь, соединяющий Индию и Персию, стало важнее всего.
Именно потому он решил сам вести отряд сквозь прибрежные пустыни. Поход
оказался едва ли не самым трудным из всего испытанного армией македонцев.
Сначала за войском увязалось множество невоенных людей: торговцев,
ремесленников, женщин - все они погибли от голода и жажды, а большая часть
утонула...
- Да, утонула, - повторила Гесиона, заметил недоумение слушателей, -
когда войско остановилось лагерем в сухой долине среди холмов, ливень,
прошедший где-то в горах, дал начало могучему потоку, мгновенно
обрушившемуся на ничего не подозревавших людей. Воины, привычные к
внезапным нападениям, спаслись на склонах, а все остальные погибли.
Серый песок и камни пустынь Гедрозии даже ночью излучали жар,
напоенный сильным ароматом мирровых деревьев. Будто тысяча курильниц
дымились драгоценным нардом Арабии. Крупные белые цветы сплошь покрывали
густые, непроходимые заросли низких, крепких, усеянных шипами деревьев.
Дальше пошли безводные пески. Путь становился все тяжелее, пришлось
экономить на еде, а с водой стало совсем плохо. Вышедшие из повиновения
воины разграбили часть повозок с продовольствием для Неарха. Всего один
склад удалось сделать на берегу. В поисках воды пришлось отклониться в
глубь страны. Кормчие и криптии заплутались. Пришлось снова выходить к
морю, определить направление и взять прямо на север. Так они пришли в
город Пура, на той самой реке, где было назначено свидание трех отрядов.
Отдохнули и продолжали путь вдоль реки вниз до города Гуласкиры и
Гармосии. Кратер со своей армией, женщинами и слонами прибыл к сроку.
Поход отряда Кратера, двигавшегося дальним путем, прошел на редкость
удачно. Не было ни потерь среди людей и животных, ни значительных задержек
в пути. Кратер, ярый охотник, даже позволил себе несколько раз совершать
разведки в стороны от движения главного каравана, памятуя поручение
Александра - поискать страшного зверя "человекоглотателя". Зверь этот
упоминается в описаниях Ктесия, правда изобилующих неправдоподобными
россказнями, но со ссылками на многих очевидцев и на страх, внушаемый им
персам, которые назвали его "мартихором" (глотателем людей). Громадные
размеры, ужасная пасть, костяная броня и хвост, усаженный шипами, делали
зверя чем-то средним между крокодилом и бегемотом. Кратер сам слышал о нем
рассказы, но, подобно борию в Ливийской пустыне, никто не мог указать
место его обитания, и поиски Кратера оказались тщетными.
Не было известий только о Неархе. Александр терпеливо ждал,
отказываясь верить, что критянин погиб, и не желал идти дальше без верного
друга. Время от времени он посылал колесницы и всадников на разведку к
устью реки и морскому заливу, но никто ничего не слышал о флоте. Шел
третий месяц ожидания, кончилась осень, наступил гамелион, когда внезапно
колесницы разведчиков привезли пятерых исхудалых оборванцев, среди которых
Александр с трудом узнал Неарха и Архиаса. Царь обнял критянина,
изумленный, как он мог добраться сюда и остаться в живых, потеряв флот.
Неарх удивился, в свою очередь. Весь флот цел, из восьмидесяти судов
погибли только пять. Корабли стоят в устье реки, а он поспешил отыскать
место встречи, чтобы быстрее доставить припасы изголодавшимся морякам.
Радости Александра не было границ.
Неарх, вымытый и умащенный ароматными маслами, украшенный золотым
ожерельем и венком, шел во главе торжественной процессии. Самые красивые
девушки, нагие, обвитые цветами, плясали вокруг него и пели, славя его
победу над морем. Победа нешуточная! Восемь тысяч стадий вдоль дикого
пустынного побережья, обитаемого только ихтиофагами - рыбоедами,
питавшимися сушеной рыбой, моллюсками и печеными на солнце крабами.
Несколько лучше выглядели хелонофаги - черепахоеды, избегавшие сырой
снеди. Ценные пластины черепаховых щитов они бросали как попало. Неарх
велел набрать их сколько возможно. На всем огромном пути им не встретилось
ни города, ни храма, ни просто порядочного строения. Иногда попадались
хижины из огромных костей неведомых чудовищ. Мореходы увидели их живьем -
неописуемо громадных черных рыб, выбрасывавших вверх свистящие белые
фонтаны. Неарх вел точный дневник пройденных расстояний, описи береговых
примет и наблюдений над тенями луны.
До Неарха по этому морю проплыл сатрап Дария Первого Скилак,
проделавший весь путь благополучно. Однако критянин не верил Скилаку,
потому что, побывав на Инде, тот описал его как реку, текущую на восток!
Сколько можно было бы избежать трудов и потерь, если бы Александр с самого
начала знал про Персидский залив и истинное течение Инда! Сам Аристотель
считал, будто истоки Нила и Инда находятся в одной стране, потому что и в
Либии и в Индии водятся слоны, которых нет нигде в других странах. Считая
Скилака лгуном, Неарх пустился в плавание с большими опасениями. На этот
раз все сообщения Скилака были правильны.
В середине плавания корабли достигли Астолы, острова нереид-русалок,
